Для него это было как удар в челюсть, вышибающий мысли и зажигающий звезды перед глазами. Несколько дней Говард ходил сам не свой, а когда к нему вернулась способность рассуждать здраво, он взглянул на свои отношения с несостоявшейся миссис Баро под другим углом и понял, что ему здорово повезло. Ведь он и Мэри совершенно разные люди, а значит рано или поздно все равно бы распрощались, пройдя через изматывающую процедуру развода. Так уж лучше раньше… Придя к такому выводу, он вдруг успокоился, а успокоившись сделал еще один шаг, задумавшись, а что, собственно, привлекло его в свое время в этой длинноногой, как кукла Барби, и такой же голубоглазой блондинке? А вот это и привлекло – платиновые локоны и точеная фигурка. Плюс тщеславие собственника-самца. С Мэри было приятно появляться на публике: мужчины бросали на него завистливые, а на нее – жадные взгляды. А он, идиот, пыжился при этом от удовольствия. Ну как же – мое!

Теперь больше ничто не удерживало его в Чикаго. Говард продал дом с видом на озеро Мичиган и перегнал яхту в Атлантику, найдя убежище для «Снежинки» и жилище для себя в Портсмуте, не том индустриальном, что в Виргинии, а маленьком и словно отутюженном городке Новой Англии, расположенном на самой границе штата Мэн.

После шумного грязного мегаполиса тихий прилизанный Портсмут показался ему раем земным. Никаких потрясений, темп жизни иной – размеренный. И люди другие: ни салонных острословов, ни припадочных брокеров и подозрительных клиентов, ни вдохновенных прожектеров и платиновых красавиц… Вокруг чопорные потомки первых поселенцев, сдержанность которых обещала существование, не отягощенное досужим любопытством и плохо скрываемым недоумением по поводу его нетипичного, вызывающего поведения. Изъясняясь приземленным языком, чихать жители Портсмута хотели на Говарда Баро, и Говарда это устраивало.

Каждое утро, если не ночевал на яхте, он выходил из дома, где купил небольшую двухкомнатную квартиру, окна которой смотрели на ухоженный садик, спускался к городской набережной и шел по ней к гавани, где его ждала «Снежинка».

Океан звал его. Плавая до того по Великим Озерам, Говард и не предполагал, что бескрайний водный простор может так зачаровывать. Он побывал на Ньюфаундленде и Бермудских островах, в Коста-Рике, дважды плавал на Багамы и трижды во Флориду. Разумеется, в одиночку, что вовсе не говорило о том, что он стал законченным мизантропом с вечно кислым выражением лица. Говард был завсегдатаем пирушек, устраиваемых яхтсменами. Он любил посидеть в экзотических портовых кабачках за кружкой пива со случайным собеседником. Замыкался он лишь тогда, когда визави вдруг принимался толковать о том, что жить надо так-то и так-то. Эту проблему Говард хотел решить без посторонней помощи. Так говорила Кристина… В советчики он был согласен взять только Атлантику.

У него было достаточно средств, чтобы год за годом плавать по южным морям, но он возвращался в Портсмут. Его жизнь только со стороны казалась безоблачным существованием убежденного гедониста, готового вкушать лишь радости бытия. У него была тайна, в которую, помимо него, был посвящен лишь один человек – Нельсон Хьюэлл.

С этим чернокожим гигантом Говард работал в одном банке. Хьюэлл трудился в вычислительном центре и слыл бунтарем-анархистом. В банке о своих взглядах он не распространялся, но тот факт, что Хьюэлл периодически оказывался в полицейском участке, говорил о многом. Нельсон участвовал во всех маршах протеста, кто бы их ни организовывал, потому что он был против… против правительства, против внешней и внутренней политики США, против всех войн на планете Земля будь они трижды освободительными, против загрязнения окружающей среды и закрытия предприятий, против безработицы и ограничений на ввоз дешевой иностранной рабсилы.

Он был против! Это было его неотъемлемое конституционно право, и он пользовался этим правом на все сто процентов, готовый отстаивать его всеми возможными способами вплоть до кулаков. А учитывая размер кулаков Нельсона Хьюэлла, совсем не удивительно, что полицейские с завидной периодичностью пытались упрятать его за решетку. Однако руководство банка вносило залог, оплачивало адвоката, и Нельсон возвращался к своим прямым обязанностям системного программиста. Очень хорошего программиста, можно сказать, бесценного. Такими специалистами не бросаются, таких специалистов берегут, холят и лелеют, закрывая глаза на их большие и маленькие прегрешения, даже на вольнодумство.

После похорон Кристины прошло около недели, и Говард убедился, что сам справиться с задуманным не сможет, хоть ночуй перед компьютером, не та квалификация! И он отправился к Хьюэллу.

– Нельсон, не позавтракать ли нам вместе?

Негр, а если говорить политкорректно – афроамериканец, оторвался от монитора. Посмотрел спокойно и безразлично.

– Мистер Баро, я завтракаю там, где не ступает нога белого человека.

– Тогда я буду первопроходцем.

Хьюэлл его испытывал, и делал это умело. Кафе, адрес которого он назвал, Говард насилу нашел. От банка – два шага, а кажется – другой мир. Закопченные стены давно закрытых скотобоен, описанных в одном и романов знаменитым «разгребателем грязи» Эптоном Синклером. Мусор на мостовой. Старухи в плетеных креслах у подъездов. На баскетбольной площадке подростки в безразмерных штанах и вязаных шапочках лениво стучат мячом об асфальт. А другие юнцы, кучкуясь на углах, готовы снабдить каждого желающего дозой чистейшего «крэка», по сравнению с которым героин – чупа-чупс на палочке. И ни одного белого! Африка!

Говард остановил машину у входа в кафе и с тяжелым сердцем запер ее, отнюдь не уверенный, что к его возвращению «мустанг» будет стоять на этом месте.

Когда он вошел в кафе, там установилась тишина. Десятка полтора афроамериканцев с неприязнью разглядывали его. Пришельцев здесь не любили. Этот район, это кафе, все кварталы вокруг – это «черная» территория!

Один из посетителей у стойки, в темных очках и зеленом пиджаке поверх красной шелковой рубашки, сполз с высокого табурета и направился к Говарду. На ходу он небрежно откинул полу пиджака, демонстрируя рукоять пистолета, засунутого за пояс.

– Это ко мне, Джимми, – раздался властный голос.

Хьюэлл выступил из угла и поманил Говарда.

– Здравствуйте, Нельсон, – сказал Говард, усаживаясь за столик.

Программист скрестил руки на груди.

– Ну?

– Я предлагаю вам работу. Необычную работу…

Говард рассказал все, почти все. Выслушав его, Хьюэлл пробасил:

– Вы предлагаете мне это, потому что не можете без меня обойтись.

– Не совсем так, Нельсон, хороших электронщиков много. Только, боюсь, не всем это дело придется по вкусу.

– А во мне, значит, вы уверены.

– В вас уверен. И не хочу ошибиться.

Программист взял гамбургер, откусил сразу половину и стал задумчиво жевать. Проглотив, обтер губы тыльной стороной ладони и сказал:

– Сколько, по вашему, это займет времени?

– Не знаю, – честно ответил Говард.

– Как вы вообще это представляете?

– В смысле?

– Вы не сможете платить мне столько же, сколько я получаю сейчас.

– Не смогу. Но я и не призываю вас последовать моему примеру. Вы, должно быть, слышали, что я ухожу из банка?

– Нет.

– Странно. А меня сложилось впечатление, что все только об этом и говорят. Да, я ухожу. Более того, я уезжаю из Чикаго. Знаете, Нельсон, я уже почти ненавижу этот город.

– Он мало кому нравится.

– Я еду в Портсмут, куплю там квартиру. Что касается вас, то, полагаю, исключительно в свободное от службы и… – Говард улыбнулся, – общественной деятельности время вы могли бы попробовать на зуб мою задачку. Естественно, не безвозмездно.

Хьюэлл помолчал, подвигал широкими губами, потом произнес задумчиво:

– Денег я не возьму. Воздаяние негодяю должно быть бескорыстным. Лишь тогда оно справедливо.

– Значит, беретесь?

– Берусь. Однако, мистер Баро, сказанное мной вовсе не означает, что у вас не будет расходов. Мне понадобится специальное оборудование, также вы будете оплачивать мои поездки в Портсмут. Сообщать о проделанной работе я буду при личных встречах. Тогда же мы будем обговаривать следующие этапы операции.

– Но существует мобильная связь. Есть электронная почта… Это вполне надежно.

– Разумеется. Но личные контакты – мое категорическое условие. К тому же, это обойдется вам много дешевле, нежели почасовая оплата программиста моей квалификации.

– И все же я не понимаю.

– Все просто, мистер Баро, проще некуда. Думаете, вам одному хочется сбежать отсюда? Мне тоже здесь душно. Меня тоже тянет на волю. А тут такая возможность…

Говард рассмеялся:

– Принимается. Только, пожалуйста, предупреждайте загодя о своих визитах. Я не собираюсь сидеть в четырех стенах. Подозреваю, что большую часть времени я буду проводить на яхте. Звоните на мобильный телефон или на спутниковый, присылайте «мыло» – и я в вашем распоряжении. Кстати, жить в Портсмуте вы можете у меня. Опять же экономия.

– Вы, белые, так расчетливы, что это не внушает уважения. – Хьюэлл ухмыльнулся, давая понять, что шутит.

Час спустя Говард вышел из кафе, провожаемый неприязненным взглядом негра, то бишь афроамериканца в зеленом пиджаке. Машины у тротуара не было.

– Жалко? – спросил Хьюэлл, появляясь в дверях. – Автомобиль вам вернут. Об этом я позабочусь, в конце концов мы теперь партнеры.

Программист подозвал к себе паренька, сосредоточенно поглощавшего чипсы около тележки мороженщика, и что-то ему сказал. Паренек скрылся за углом, и через минуту оттуда появился «мустанг» Говарда.

– Чикаго, – сказал Нельсон Хьюэлл. – Тут свои законы.

Говард сел за руль. Он был доволен. Он не ожидал, что его план, казавшийся сырым, хлипким и в силу этого трудноосуществимым, так быстро начнет обретать стройность. Он даже начинал верить в то, что ему удастся выполнить задуманное.

* * *

Атлантика взбесилась. Волны взлетали вверх, ветер неистовствовал, молнии полосовали небо, и ни конца, ни края этому безумию видно не было. Но смешной – в голубой цветочек, еще Мэри подарок, – спальный мешок оберегал «Снежинку» от самого худшего. До поры.

Говард спустился в каюту. Спутниковый телефон без тарелки – груда дорогого железа, и он подсел к рации. Надев наушники, Говард еще раз взвесил все «за» – их было много, и «против», которых практически не нашлось, потом повернул рукоятку включения, подумав, что проигрывать тоже надо уметь и что он таким умением похвастаться не может.

Он хотел подать сигнал «SOS». Но, конечно, не сейчас, чуть погодя, когда альтернативы не будет. А пока надо проверить, как работает рация.

Судьба распорядилась по-своему, избавив человека от терзаний нелегким выбором. Рация безмолвствовала.

Говард проверил питание – ток шел. Снова покрутил верньеры настройки – тишина. Отогнув пружинные пластины, он ухватился за хромированные скобы по бокам рации, потянул… Тяжелая металлическая коробка нехотя вывернулась из обклеенного пористой резиной углубления, и Говард увидел стальной стержень, насквозь пропоровший стенку рубки и изуродовавший заднюю стенку рации. Откуда он взялся, оставалось лишь догадываться. Ничего даже отдаленно похожего Говард на «Снежинке» не встречал. Вот, пожалуйста, еще один фокус океана, еще одна загадка, на которые он такой мастак.

Яхта накренилась, рыскнула в сторону и, соскользнув с волны, получила сильный удар в левый борт. Говард еле устоял на ногах, тем не менее пять секунд спустя он был в кокпите. Да, так и есть: сорвало плавучий якорь. Прощай, ткань в цветочек.

Говард снова завел движок. Развернул яхту. Готовый в любой момент кинуться к румпелю, он смотал трос, нацепил на раму парусиновый чехол от генуи и бросил импровизированный якорь в воду. Тот исчез в волнах, вынырнув далеко позади «Снежинки». Канат натянулся, тормозя и удерживая яхту кормой к волне. Говард остановил двигатель.

Что ж, мистер Баро, пора воспользоваться буем, находящимся на спасательном плоту и в автоматическом режиме подающем сигнал бедствия.

Уже не теша себя иллюзиями, что сможет самостоятельно справиться с проблемой выживания, Говард включил буй.

* * *

Хьюэлл был фантастически талантливым электронщиком. То, перед чем спасовал Говард, для него оказалось сущим пустяком. Еще до отъезда в Портсмут Говард знал о Джозефе Марлоу больше, чем все государственные органы Соединенных Штатов. Потому что из-за ведомственных распрей они утаивали добытые сведения вместо того, чтобы делиться ими. Как заправский хакер Нельсон Хьюэлл взломал пароли, обошел ловушки и проник в базы данных. Там он основательно покопался, кое-что скопировал и представил первые результаты своего труда Говарду. Ознакомившись с информацией, тот пришел к выводу, что ранее выбранный путь – единственно верный, но долгий и трудный.

Желание отомстить Марлоу, который, если вдуматься, был истинным виновником гибели его сестры, возникло у Говарда сразу же после смерти Кристины. Но как это сделать?

Убить…

Убить, конечно, можно. Даже, наверное, не очень сложно. Все-таки не президент США или компании «Дженерал Электрик», вокруг которых телохранителей больше, чем трески у берегов Ньюфаундленда. Более того, смерти Джозеф Марлоу явно заслуживал, а Говарда Баро, вот же удача, в свое время из желторотого юнца превратили в неплохого снайпера. На деньги американских налогоплательщиков, между прочим, превратили. В Форт-Брэгге³⁴ этими фокусами давно занимаются. И с успехом.

Да, убить можно. Одной тварью на земле станет меньше. Но где гарантия, что стрелка не арестуют? Не так уж беспомощна полиция, как об этом пишут газеты и кричит телевидение. Благородный мститель, естественно, будет доказывать, что его руками вершился суд божий, однако суд земной, что тоже естественно, оставит это заявление без внимания и влепит срок. А Говарду совсем не улыбалось неопределенно долго видеть небо исключительно в клеточку.

И еще момент. Одно дело – убивать на войне, пусть даже такой странной, какой была «война в заливе», и совсем другое – хладнокровно послать пулю в человека, вкушающего утренний кофе на террасе собственного дома или выходящего из машины посреди мирного города. Даже если этот человек подонок, каких поискать, это совсем другое дело.