СЕРГЕЙ БЕЛКИН

БЕГЛЕЦ-ШОУ

МОСКВА

СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ

2005

Так я толкую письмена

на восточной стене Европы.

Герберт Уэллс. Россия во мгле.

1

Он проснулся не от шума. Если бы шум мешал ему спать, он попросту никогда не смог бы заснуть.

Шум в Джук-Коу, как теперь назывался бывший подмосковный городок Жуковский, был непрерывным. Под него засыпали, с ним просыпались, в шуме работали и отдыхали от работы. Почти постоянно ревела Труба, гудели авиационные двигатели, непрерывно гремела музыка: на нижних этажах зданий располагались казино, бары, бордели, притоны, курильни – и отовсюду неслись однообразные звуки, называемые, за неимением нового слова, музыкой.

Джон не спал, но продолжал некоторое время лежать с закрытыми глазами. Открывать их не хотелось, – он слишком хорошо знал, что его окружало: первое, что он увидит, открыв глаза, будет дверь, точнее, дверной проем, занавешенный грязной тряпкой, бывшей некогда мешком. В углу под дверью он увидит своих маленьких детей – сына и дочь – спящих на картонных коробках, укрытых старыми газетами, которые ему удалось вчера отбить у двух бомжей на помойке возле «Тридцатого Гастронома». Бомжи были опытные и злые, но Джон моложе и сильнее.

Он также знал, что, повернув голову, он не найдет рядом собой своей жены и сразу вспомнит где она и что она сейчас делает.

И он понимал, что это – единственное занятие для молодой женщины в Джук-Коу, и что без этого их семья уже подохла бы с голоду.

Сегодня должны выдать Билет!

Он тихонько выкарабкался из под кусков картона, обрывков газет и тряпок, стараясь не разбудить детей, и, отодвинув тряпку, заменяющую некогда существовавшую дверь, вышел в коридор, захватив с собой пустую пластиковую бутылку.

В конце длинного коридора, по обеим сторонам которого были дверные проемы, кое-где занавешенные тряпками или кусками картона, а, иногда, даже закрытые дверьми, был вонючий, грязный туалет, в котором, однако, имелся кран с бесплатно текущей водой. Считалось, что у тех, кто пьет эту воду без фильтрации больше года подряд, почки отказывают.

В туалете прямо напротив входа над очком в раскоряк восседал грязный мужичонка, видимо, давно утративший чувство стыда. Он тихо постанывал, борясь с мучающими его болями, не обращая никакого внимания на вошедшего.

Джон подошел к ржавой трубе и открыл вентиль. Из трубы потекла желтоватая жидкость, мерзкий запах и вкус которой даже в этом провонявшемся помещении обнаруживался, как только, ее начинали пить. Джон набрал воду в бутылку, затем одной рукой сполоснул лицо и побыстрее вернулся в свою комнату.

Втайне, поскольку у него не было лицензии на очистку воды, Джон соорудил фильтр из пластиковых бутылок и угольков, полученных в результате сжигания дощечки от старого ящика. Заполнив фильтр вновь принесенной водой, Джон допил остатки вчера отфильтрованной воды и, осознав, что больше он для своих детей сделать ничего не может, направился к лестнице.

Сегодня должны выдать Билет!

На первом этаже к устоявшейся вони немытых тел, загнивающих носков и табачного дыма, примешивался запах дешевых духов и алкогольного перегара. На нижних ступеньках в куче собственного дерьма храпел негр, так и не успевший натянуть спущенные штаны. Из комнат доносились пьяные голоса, смех и ритмические музыкоподобные звуки.

Контролер, сидевший на первом этаже у входа, бывший когда-то сослуживцем Джона, попри-ветствовал его:

– Как дела, Джон?

– Сегодня должны выдать Билет.

– Удачи, Джонни!

– Спасибо, Куц.

Джон вышел на улицу, столкнувшись в дверях с женщиной, пытающейся затащить вовнутрь маленького пьяного вьетнамца.

Ночлежка располагалась в непосредственной близости от железной дороги, вдоль которой шла то ли узкая улочка, то ли широкая тропинка.

Стояло раннее июньское утро, солнце уже поднялось, и тополиный пух вибрировал в стоячем, теплом, но еще, все-таки, казавшемся свежим утреннем воздухе.

Повернувшись к солнцу спиной, Джон зашагал вдоль железной дороги по направлению к Территории.

2

Еще пол года назад Джон был авиамехаником в аэропорту, получал зарплату в электрорублях, жил со своей семьей на Территории, в нормальной квартире, его дети ходили в пипл-скул, а жена мечтала о том, как они, или их дети, в будущем, накопив денег, смогут зарегистрироваться как «юсфул пипл», получить «гэрэнти» и переехать в «Стандарт-Зон».

И все было бы нормально, если бы не этот элитмэн. Слава Богу, что этот пьяный козел не погиб, а всего лишь, врезался в соседний самолет во время рулежки. Иначе Джон уже, наверное, издох бы на рудниках Норильска, а его детей и жену, скорей всего, «разобрали бы на запчасти», то есть их внутренние органы были бы изъяты Донорским Центром. А так, списав все на плохую подготовку самолета, его просто выгнали с работы, пожизненно лишили лайсенза, выселили с Территории, а все накопления, лежавшие на счетах компании, пошли в уплату за нанесенный ущерб.

Билет должны вручить сегодня!

Ему теперь надо подойти к проходной Кратов-гейт и назвать свою фамилию и номер.

Джон вспомнил лицо своей жены…

Соня, Соня…

Джон любил ее, но чувство любви и жалости смешивалось с чувством ревности, брезгливости и яростного бессилия. Видеть ее после этих жутких ночей, смотреть, как она дает детям леденцы, которые ей засунул за лифчик очередной добрый китаец в качестве премиальных за дополнительные услуги, представлять себе как все это происходило, – нет, он этого не может выдерживать. Поэтому Джон старался поменьше видеться со своей женой.

Соня, Соня Мармеладова…

Лучше всего, конечно, было бы издохнуть. Но издохнуть надо только естественной смертью. Жену и детей самоубийц сразу же направляют в Специнтернат, где их для начала стерилизуют – в порядке борьбы с распространением тяжелой наследственности, – а потом превращают в тупых, дегенеративных рабов, использующихся на самых отвратительных работах. Поэтому доказать, что кто-то умер естественной смертью, даже если это на самом деле так, бывает очень трудно. Эксперты всегда стараются увеличить количество рабов, – за это они получают премию. Даже смерть от голода трактуется, как самоубийство путем сознательного отказа от приема пищи.

Сегодня все зависит от Билета!

Хорошо было бы, если бы накоплений хватило на покрытие нанесенного ущерба. Тогда у него будет шанс поступить в Герои. Как у Стива из четвертой бригады. Когда Стиву оторвало левую кисть и его выгнали, семья несчастного так же точно бедствовала свои шесть контрольных месяцев. Но накопленных денег, слава богу, хватило на компенсацию расходов по оказанию ему первой помощи, уборке рабочего места и на возмещение ущерба компании, вызванного кратковременным простоем. Благодаря этому, по истечении шести месяцев ему дали Голубой билет. Стив сразу оформился кандидатом в Комитете Героев, и через три дня его направили куда-то на Север в связи с аварией на нефтепроводе. Там Стива спустили в какой-то то ли резервуар, то ли колодец – точно не известно – в котором он успел, прежде чем задохнулся, установить новый датчик. Посмертно был объявлен Героем, семье назначили пособие, и переселили в Образцовый Поселок. Это, конечно, далеко не Стандарт-Зон, но, все-таки, это и не ночлежка. Теперь его семье, по крайней мере, не угрожает ни Донорский Центр, ни Специнтернат.

Джон не задумываясь поступит так же, но только вряд ли ему дадут Голубой Билет – размер ущерба, нанесенного этим пьяным говнюком слишком велик. Таких накоплений у него на счетах не окажется. Разве что случится чудо.

Народу у проходной было немного. Джон постучал в окошечко, оно открылось.

Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется…

Джон назвал свое имя и табельный номер: «Джон Деми, семейное имя Иван Демидов, номер 12146267».

Чуда не произошло: ему выдали Зеленый Билет. На вопрос, – А что это значит? – ему коротко бросили: – Там все написано, – и захлопнули окошко.

Джон прочитал на обратной стороне Билета только одну фразу: «Настоящий Билет дает Вам право обратиться в Миссию Бартольди, расположенную по адресу Боннэр-сквер, 23».

Джон хорошо знал это место и, стараясь идти быстро, зашагал в сторону Боннэр-сквера, полагая, что не более, чем за сорок минут он доберется.

3

Боннэр-сквер находился в Иллиноу – городке, давно слившемся с Джук-Коу и когда-то давно называвшемся Ильинское. Этого, конечно, уже почти никто не помнил. Джон знал об этом только потому, что здесь когда-то жила его бабка, прожившая на свете почти девяносто лет. Когда Джон был маленьким, он часто бывал у нее, иногда оставаясь на целую неделю. Бабка много ему рассказывала о прежних временах, у нее в доме сохранялись даже книги. Джон их хорошо помнил, помнил их необычный запах.

А вот и дом номер 23. Благодаря бабке, Джон знал, например, что в этом здании раньше, то есть когда-то очень давно, находился Детский сад. Правда, что это такое —Детский сад —Джон уже не помнил. А, может, и не знал. Может, бабка про это и не говорила. Говорила просто «Детский сад» —и все.

У входа была вывеска: «Миссия Бартольди». В тамбуре стоял охранник. Джон молча показал ему свой Билет. Охранник разрешил войти, и Джон оказался в непроницаемом шлюзе. Через динамики он услышал:

– Прижмите лоб к красному квадрату.

Джон нашел красный квадрат, нарисованный на левой металлической стене шлюза, и плотно прижал лоб. К этой процедуре он не прибегал уже полгода, а раньше его идентифицировали ежедневно при проходе в Рабочую зону.

– Проходи! – раздался голос в динамике, и передняя стенка шлюза поехала вправо, – По коридору направо, бокс номер четыре.

Открыв дверь с цифрой 4, Джон оказался в маленькой комнатке, в противоположной от входа стене имелось стеклянное окно, за которым сидела тетка в какой-то униформе. Перед окошком стоял металлический стул.

– Садитесь, – Джон услышал голос тетки.

При попытке сесть выяснилось, что стул намертво вмурован в пол.

– Зеленый билет предоставляет вам, с нашей помощью, ряд возможностей, – продолжала тетка, – Прочтите их, подумайте, если будут вопросы —спрашивайте.

С этими словами он просунула сквозь едва заметную щель листок зеленой бумаги с текстом, озаглавленным: «Виды социальной помощи, оказываемой Миссией Бартольди обладателям Зеленого Билета». «Видов» было три: Консультирование по вопросам наиболее выгодной продажи внутренних органов; Предоставление кредита под залог внутренних органов; Предварительное собеседование для передачи дела в «Комиссию Яковлева».

С первыми двумя все ясно, а вот что такое «Комиссия Яковлева»?

– Комиссия Яковлева нанимает соответствующих ее требованиям людей для выполнения специальных миссий на условиях премиальной оплаты, – словно читая его мысли, заговорила тетка.

– А что… – начал задавать вопрос Джон, но она его перебила:

– Содержание миссий вы сможете узнать только в том случае, если будете допущены к этой информации самой Комиссией, что касается размера премиальных, он может достигать астрономической величины и даже полного изменения социального статуса – вплоть до разрешения проживать в Москве, Во Внутреннем Городе.

– Ну, для этого, наверное, надо прикончить не менее трех наших президентов кряду…

– О содержании миссий вы сможете узнать только в Комиссии Яковлева. Напоминаю вам также, что критика Правительства и Президента запрещена, – в ее интонации по-прежнему не было никаких эмоций.

– Да я и не думал критиковать, – начал оправдываться Джон, но тетка снова его перебила:

– Оставляю вас на пять минут. Через пять минут вы должны будете сделать свой выбор.

Тетка еще не успела далеко отойти, когда Джон сделал выбор, поэтому последующие пять минут он просто сидел и ждал. Когда она вернулась, Джон уверенно произнес:

– Я хотел бы поговорить насчет Комиссии Яковлева.

– В таком случае вам надо перейти в бокс номер 11. Желаю удачи, – с этими словами тетка нажала на какую-то кнопку и окно стало медленно закрываться наплывающими сверху жалюзи.

4

Джон вышел в коридор. Дверь с числом 11 находилась почти напротив. Джон вошел внутрь и сел на точно такой же металлический стул перед таким же окном из толстого стекла. Вскоре с той стороны показался молодой, но уже совершенно лысый мужчина с лицом, лишенным подбородка. От этого у него был несколько бабий вид. Голос у него тоже оказался не вполне мужским. «Пидор», – подумал Джон.

– Меня зовут Филипп. Я представитель Комиссии Яковлева. Мы рады, что вы, господин Деми, приняли решение сотрудничать с нами.

– Но я пока еще никакого решения не принял, – настороженно ответил Джон. – Мне сказали, что мы сначала просто побеседуем.

– Конечно, конечно, – гадко усмехаясь, ответил пидор, – именно это мы и будем сейчас делать. Сначала я расскажу вам о Комиссии Яковлева. Комиссия существует много десятилетий и связана с именем политического деятеля далекого прошлого. На этом об истории Комиссии все. В последние годы комиссия занимается подбором и, если требуется, подготовкой специалистов для выполнения специальных миссий по заданиям и на средства наших клиентов Содержание миссий является охраняемой тайной, ее разглашение ведет ко всем мыслимым неприятностям, которые только могут случиться с вами и членами вашей семьи. До того, как вы подпишите Меморандум о неразглашении, я могу вам сообщить лишь то, что все миссии сопряжены со смертельным риском, что, взявшись за выполнение миссии вы совершаете необратимый поступок, то есть, вы не будете иметь права отказаться от выполнения миссии и выйти из игры до момента выполнения задания, либо вашей гибели. Предварительные вопросы по содержанию миссии есть?

– Хотелось бы, хоть в самых общих чертах понять – что же все-таки, придется делать? – спросил Джон. – Ну хоть иносказательно: бегать, плавать, копать, убивать? Надо будет что-то украсть, кого-то прикончить, слетать на Луну – скажите, хотя бы примерно. Мне же надо попробовать оценить свои силы и возможности.

– Вы на правильном пути, Джон! – ухмыльнулся господин Филипп. – Придется, возможно, делать именно то, что вы перечислили. Насчет ваших возможностей – не беспокойтесь. Мы вас оттестируем и определим, на что вы годитесь. Задание вы получите в соответствии с вашими реальными возможностями – как физическими, так и интеллектуальными. Сегодня вы можете сделать только одну вещь: подписать первую часть Меморандума о неразглашении. После этого вас начнут тестировать, но никакой другой информации вы не получите – а вдруг вы окажетесь слабеньким настолько, что для вас вообще никакой работенки не найдется. В этом случае мы расстанемся без особо тяжелых последствий для вас: под угрозой весьма умеренных репрессий вы не должны будете никому рассказывать о содержании наших тестов и процедуре проверки. Если же для вас что-нибудь найдется, вы подписываете вторую часть Меморандума и получаете наше предложение. Если вы его принимаете, и вы, и ваша семья поступают на содержание Комиссии. Это, конечно, не роскошь, но, по крайней мере, вашей жене не придется заниматься проституцией, а ваши дети будут сыты. Так будет продолжаться в течение всего времени, отведенного вам на выполнение задания.

– И как долго продолжается выполнение задания?

– По-разному, – пожав плечами, ответил педик. —Обычно бывает от нескольких дней, до месяца. Задания разные, и исполнители разные.

– А как насчет конфликта с законом, – спросил Джон.

– Ну, вы даете, господин Деми! – удивился Филипп. – У вас, насколько я понял, конфликт с самой жизнью, точнее, со смертью, а вы беспокоитесь о каких-то словах, написанных на бумаге. Тем не менее, я отвечу: да. Вам придется грубо нарушать закон, но мы при этом позаботимся, чтобы у вас всегда было только два исхода: гибель с выгодой для семьи, или ваша победа.

– А что бывает в случае моей гибели?

– Ваша семья получает от одной пятой до поло-вины вашего вознаграждения, плюс гэрэнти. Иногда и другие льготы – все зависит от задания и от обстоятельств вашей гибели.

– Что это значит – обстоятельства гибели?

– Ну, если вы, например, получив задание и оформив с нами все отношения юридически, незамедлительно угодили под проходящий поезд, ваша семья не только ничего не получит, но и рискует угодить под статьи о родственниках самоубийц. Ну и так далее – все зависит от обстоятельств. Обычно, в ходе выполнения задания у вас есть возможность набирать не погашаемые очки, – за них выплата осуществляется в безусловном порядке. Подробности вы узнаете потом.

– Когда можно начать тестирование? – решился Джон.

– В принципе, хоть сейчас, – снова ухмыльнулся Филиппок, —только оно занимает почти сутки. Может, вам надо сообщить об этом семье?

– Достаточно, если вы позвоните в Ночлежку номер семь и сообщите все, что нужно, дежурному по имени Куц.

– Вы сами можете это сделать, если хотите…

– Нет необходимости. Даже лучше, если это сделаете вы, – перебил его Джон. Он уже начал мысленно готовить себя к какой-то, пока еще не известной роли, в которой он, тем не менее, почувствовал главное: необходимость отрешенности от этой жизни.

– Вы мне начинаете нравиться! – осклабился господин Филипп. —Я думаю, мы сможем найти для вас что-нибудь подходящее. Итак, если вы готовы, подпишите Первую часть Меморандума, а затем переходите в восьмой бокс.

С этими словами господин Филипп нажал кнопку и из стены, прямо на Джона выполз металлический столик с листом бумаги и ручкой в специальном углублении. Текст Меморандума был коротким и ясным. Джон подписал его, и листок вместе со столиком и ручкой вполз обратно в стену.

Восьмой бокс был гораздо просторнее и напоминал раздевалку спортивного зала. Не успел Джон осмотреться, как в боксе появилась другая тетка, но такой же униформе, как и первая. Она объяснила Джону, что, прежде чем начнется прохождение теста, он должен пройти санитарную обработку. Для этого надо полностью раздеться, положить свою одежду в белую сетку, а свои вещи и ценности в желтую коробку. После этого надо будет пройти туда, – и она указала на дверь с левой стороны.

Джон прошел обработку, затем долго лежал в какой-то капсюле, весь увешанный проводами, и отвечал на бесконечный ряд идиотских вопросов. Потом ему вернули его обработанную обез-зараживающими средствами одежду и велели некоторое время подождать в холле второго бокса.

В холле второго бокса было достаточно просторно, стояли кресла, низкий столик, на стенах висели картинки, а по углам стояли горшки с растениями. В общем, довольно уютно.

Вскоре вошел господин Филипп и еще один мужик с папкой подмышкой. Второй был уже здорово облысевшим, но при этом загорелым, с молодой кожей и ясными глазами. Прямо на переносице у него разместилась огромная черная бородавка, из-за чего он был вынужден носить очки на самом кончике носа – на обычном месте дужке очков было бы не разместиться.

Первым заговорил Филиппок:

– Ну, что ж, мистер Джон, тестирование показало, что вам можно будет кое-что поручить. Сейчас я вас оставлю с господином Фениксом. Вы с ним вместе пообедаете и побеседуете, а там посмотрим.

5

Господин Филипп вышел, и в холл тут же вкатили тележку с едой и напитками. Молодой человек в униформе быстро переставил с тележки на столик поднос с бутербродами, поднос с овощами, два бокала, бутылку воды, чайник с кипятком, две чашки, сахар и пакетики для заваривания чая.

– Что-нибудь еще? – спросил молодой человек, обращаясь к господину Фениксу.

– Пока достаточно, – ответил Феникс, – если что-то понадобится, я скажу. Спасибо, можете идти.

Юноша удалился, а Феникс, обращаясь к Джону сказал:

– Ну что, парень, давай перейдем на ты – мы с тобой почти ровесники: тебе тридцать, мне – тридцать один. Так что, на правах старшего я тебе предлагаю перейти на ты. Идет?

– Идет, – ответил Джон. Хрипловатый голос, дружественная интонация и улыбка Феникса располагали к товарищеской беседе.