Глава 4
Белые Зори

Максим уснул сразу, в полной уверенности, что ему ничего не грозит. В половине четвертого ночи где-то недалеко раздался взрыв, сотрясший окна и двери. Он подскочил и спросонья никак не мог понять, во сне слышал этот шум или наяву. Понял, что все случилось по-настоящему, когда увидел стоящего у окна, в котором отражался желтый отсвет, Влада.

– Что это взорвалось? – спросил Максим, подойдя к окну.

За горизонтом, вспухая и опадая вспышками, что-то горело. Отсвет сильного пожара отражался в облаках.

– Я не знаю, – ответил сторож. – В том направлении есть еще одна деревня, а за ней железнодорожный разъезд, возле него соорудили нефтеналивной терминал. Там в цистерны нефть льют. Думаю, что это он жахнул. Подожгли, наверное.

Максим хотел возразить, предположив, что взрыв мог произойти по причине безнадзорности опасного объекта, но передумал. Диверсия тоже выглядела правдоподобно.

– А что же случилось с самолетами и кораблями, которые остались без пилотов? – поинтересовался Влад. – Представляешь, сколько смертей?

– Честно? Не представляю. Не хотел бы оказаться на самолете или корабле во время такого конца света. Особенно на корабле.

– Почему?

– Представляешь, как страшно, если ты останешься на нем один, и тебя будет носить по бескрайним просторам, и ты не будешь знать, закончится это путешествие когда-нибудь или нет. А еще страшнее, если освоишь управление, разберешься в навигации и придешь в какой-нибудь порт, а на суше никого нет, – впечатлившись собственным воображением, Максим передернул плечами. – Хорошо, что у вас тьмы нет, иначе я был бы уже на грани.

– А ты ее видел? – живо поинтересовался Влад.

– Как тебя.

– Страшно было?

– Да, страшно. Тьма заставляет тебя накручивать свой страх, чтобы ты дошел до точки исступления, после нее она тобой завладевает.

– Пипец, звучит как фраза из дешевого фильма ужасов.

– А ты сам не видел ее, что ли? – Максим понял, что Влад не имел представления о том, что уже затронуло миллиарды людей.

– А надо? Вдруг я не справлюсь?

– Это очень вероятно. Но теперь мы имеем кое-какие сведения о том, что тьма не любит басы. Придется ездить с музыкой.

– Куда ездить? Наш колхоз, считай, на полном самообеспечении. Если за соляркой только. – Влад посмотрел на полыхающий горизонт. – Там, кстати, наверняка был дизель для тепловозов.

– Это здорово, что у вас так. – Максим подумал о том, что сельское предприятие в плане обеспечения себя продуктами питания довольно автономно. – Пойду досплю, а то завтра буду вялым.

– Иди, я посторожу. Привык уже не спать ночами.

Максим снова быстро уснул и проснулся от голоса Маши. Она интересовалась у Влада расположением места, в котором можно умыться. Влад отправил девушку в конец коридора. На улице уже рассвело. По деревне перекатывались петушиные крики, мычание коров, блеяние овец.

– Илья Витальевич, а вы слышали взрыв ночью? – Максим заметил, что отец Маши уже не спит.

– Какой взрыв? Ничего не слышал, наверное, крепко спал. А что взорвалось? – спросил он.

– Да я и сам не в курсе. Отсюда не видать. Жахнуло сильно, все форточки пооткрывались. Влад думает, что это мог взорваться нефтеналивной терминал. – Максиму стало немного смешно и неловко за то, что его спутник, взрослый мужчина, спал, как ребенок, уверенный в своей безопасности.

– Надо же, ничего не слышал, – удивился Илья. – Других происшествий не было? Я имею в виду тьму?

– Нет, тьма сюда не пробралась. Влад вон до сих пор понятия не имеет о ней. – Максим кивнул в сторону сторожа.

– Оно мне надо? – Сторож пожал плечами, не отрывая взгляда от окна. – Это точно терминал. Смотри, как дымит.

Максим и Илья Витальевич поднялись и подошли к окну. Из-за горизонта, подсвечиваемый лучами утреннего солнца, в небо поднимался темный столб дыма. На половине пути до облаков ветер сдувал могучий хвост в сторону. Черная полоса дыма растянулась линией во все небо.

– Стратегический запас, – скорбно произнес Илья. – А далеко он отсюда?

– Да километров сорок по полям, по дороге пятьдесят.

– Не близко. – Илья потер подбородок. – Какие у нас планы на сегодня?

– Я думаю, если мы решили остаться здесь, надо как-то обустроиться. Квартиру снять у старушки одинокой, – предложил Максим. – Влад, не посоветуешь кого-нибудь?

– Да у нас старух одиноких тут полно. Хотите – к бабушке моей попроситесь. У нее и баня нормальная, и кухня летняя есть.

– Мы с радостью, – согласился с его предложением Илья Витальевич.

– Только я с ней переговорю сперва, а то вдруг не захочет, – предупредил Влад. – А вы, мужики, давайте уже умывайтесь, иначе мне попадет за то, что вы до сих пор в правлении торчите.

– Ладно, – засуетился Илья, – спасибо, что предупредил. А вы что ж, до сих пор работаете, как будто ничего не случилось?

– Насколько это возможно. Скотина голодная стоять не будет. Все поля, которые не затронуло, будем обрабатывать. Потом посчитаем, кому сколько кормов и хлеба можем дать. Если скотины много – под нож.

– Разумно, – согласился Максим с выводами крестьян.

– Ничего необычного, мы так всегда делаем, мы же акционеры. Есть пай – получи, что причитается.

– Вот, Максим, преимущества жизни на земле. Кругом конец света, а тут акционерный рай, основанный на плодородии земли и правильном распределении богатств, – деловито озвучил свою, по-городскому наивную, позицию Илья Витальевич.

– Вы на собрании не были, – приземлил его оптимистические выводы Влад. – Если бы тьма дошла до нас, то там бы все и пропали. Шум, пыль до потолка поднимут, пока поделят. Я бы разрешил легализовать оружие и брать его с собой на подобные мероприятия, чтобы люди понимали: могут и не выйти, если дадут волю нервам.

– Ну что ж, идеального общества не бывает, – признал Илья. – Несмотря на недостатки, с голоду вы все равно не помрете.

– Это верно. – Влад покачал головой. – Ладно, хорош болтать, поторопите вашу дамочку, умывайтесь – и на выход.

– Меня Маша зовут. – Дочь Ильи вышла из темного коридора. – Я так и не поняла, где у вас кран с горячей водой?

Влад прыснул.

– С горячей? У нас нет такого крана, – весело ответил он.

– А как же вы моетесь по утрам? – удивилась Маша. – Вода ледяная, аж руки сводит.

– Потому что она поднимается из скважины глубиной больше ста метров. Самое то, чтобы выгнать сон из организма. А еще от нее кожа молодеет. Моются у нас в бане.

– Ясно. – Маша тряхнула мокрой головой и принялась сушить волосы полотенцем.

Максим и Илья, вооружившись зубными щетками и своими полотенцами, отправились на утренний моцион.

– Прости за дамочку, – извинился Влад перед Машей. – Нечаянно получилось.

– Да ладно, мне все равно, хоть велосипедом назови, только верхом не садись, – ответила она. – У секретарши в столе фена, случайно, нет?

– А-а-а, сейчас гляну. – Влад открыл дверцу тумбочки канцелярского стола. – Этот сойдет? – он вынул маленький розовый фен.

– Выглядит, будто им лак на ногтях сушат, – Маша взяла фен, – но лучше, чем ничего.

Она включила его в розетку, досушила и уложила волосы. Максим и Илья вернулись быстро.

– Вода у вас реально ледяная, – Максим показал красные ладони. – Но вкусная.

– Артезианская, – снова похвалился Влад.

– Мари, – Максим заметил, что прическа у Маши выглядит иначе, и не удержался от комплимента, – вы даже в таких непростых условиях умеете поддержать свою неотразимость.

– Мерси, Максим. Не успела заметить, когда на дворе наступил восемнадцатый век, – поддела она устаревший вежливый стиль комплимента.

– Ой, ладно, гусары, я вижу, у тебя не в почете. Выглядишь норм, – исправился он.

– Спасибо.

– Так, давайте собираться, – поторопил гостей Влад. – В машинах доведете себя до совершенства.

– Как насчет бабули? – напомнил Илья.

– Сейчас к ней схожу, а на обратном пути сообщу. Далеко не уезжайте.

– А давай мы тебя подвезем, – предложил Максим.

– Не надо, у меня пробежка по утрам. А вам не советую стоять у правления, иначе вас колхозники вопросами достанут, – посоветовал Влад.

– И куда нам деваться?

– Идемте на улицу, покажу.

На улице было по-утреннему свежо, но не холодно. Воздух чист и напоен ароматами природы с легкой примесью деревенских запахов. Деревня на свету показалась намного больше, чем ночью. Влад кивнул в сторону небольшого холма на окраине села.

– Встаньте там и ждите.

Мужчины сели за руль своих автомобилей. Маша рядом с Максимом, сказав отцу, что в микроавтобусе из-за отсутствия стекла ей будет холодно. Максим не возражал. Ему хотелось нравиться Маше, но сам он еще не определился, как относиться к ней. Его интересовали немного другие типажи девушек. Он затруднялся объяснить какие, даже самому себе. Наверное, девушки, нравящиеся большому количеству мужчин, вызывая у них первобытную жажду соперничества. Приз в таком случае имел бы бо́льшую цену и поднимал собственную самооценку. Маша не относилась к таким, за которыми бегала стая беснующихся павианов. Максим решил, что дело в ее явном добродушии, которое не являлось частью притягательной сексуальности.

– О чем задумался? – Маша заметила отвлеченный взгляд Максима.

Он встрепенулся.

– Прости, мысли куда-то разбежались.

Он завел машину и догнал уже тронувшийся микроавтобус. Они поднялись на холм, с него открывался прекрасный вид на деревню, лежащую в низине, озеро, над которым завис туман, и окружающие сельский пейзаж поля и леса. Портил идиллическую картину деревенской пасторали инородный черный столб дыма, жирной темной тушей поднимающийся в небо.

– Выглядит так, будто тьма отправляет на небо свой урожай, – метафорически заключил Илья.

После сравнения Максиму стало казаться, что так оно и есть. Необъяснимые с рациональной точки зрения явления, имеющие ужасные последствия, вызывали суеверный страх. Из-за невозможности объяснить их причину подсознание примешивало к обычному страху еще и страх неопределенности, усугубляя состояние. Возможно, в процессе эволюции он помог человечеству выжить, не давая лезть туда, куда ему еще рано, но теперь становился причиной его уничтожения.

– Как легко, когда не надо бороться со страхом, – призналась Маша. – Последние дни я чувствовала себя как героиня фильма ужасов, постоянно ждала, что вот-вот что-то случится. Наверное, человек, поживший в таком напряжении долгий срок, станет сумасшедшим.

– Это точно, станет, – согласился с ней отец, – но не успеет. Тьма сожрет его раньше.

– Вот бы узнать, где находится центр окружности, чтобы рассчитать ее радиус, – не в тему произнес Максим. – Тогда бы мы могли найти больше таких точек Лагранжа и сообщить людям об этом. Представьте, что творится сейчас на дорогах, где случились заторы? Паника.

– Максим, ты не успел еще обжиться здесь, а уже рвешься в бой. На твоем месте я бы подумал о том, как влиться в коллектив людей, которые нас примут. Какую пользу сможешь им принести, чтобы они готовы были отдать тебе часть припасов, чтобы ты не умер с голоду, – тоном наставника произнес Илья Витальевич.

– Я готов влиться. Ни от какой работы отказываться не буду. – Максим развел руками. – Только вот какие мысли мне не дают покоя. Если эта тьма сама не пропадет в ближайшие дни, то ситуация вокруг нас будет постоянно меняться. Мы не последние, кто наткнулся на этот тихий уголок, появятся и другие, и их может оказаться столько, что колхоз их просто не прокормит. А люди пойдут на любой риск, чтобы жить в безопасности. Понимаете, о чем я? Такая точка Лагранжа будет интересна людям с оружием, разорившим армейские склады, и они просто придут и займут эту деревню, а нас в лучшем случае выгонят, в худшем…

– Что ты предлагаешь? Вооружаться? – нахмурился Илья.

– Да, это все равно придется делать. А еще проявить смелость, найти другие точки и дать их ориентиры, только не давать наши. Пусть народ стекается в них и сам там разбирается, как им уживаться.

– Ты вообще кем собирался стать по жизни? – спросил Илья, удивленный несвойственной для молодежи рассудительностью Максима.

– Веб-дизайнером, – признался Максим.

– Нетипичный образ мысли для дизайнера.

– Это был неосознанный выбор. Просто поддался моде. Дизайнер из меня не очень. А теперь еще и интернет скоро отключится.

– Почему?

– А кто будет следить за работой дата-центров? Или электростанций? Скоро интернет потихоньку начнет вырубаться, – предположил Максим.

– И как же мы будем давать информацию о тех же точках Лагранжа? Азбукой Морзе? – Илья Витальевич задумался. – Я ведь понятия не имею, как работает радиостанция.

– Надо, пока мир еще не совсем рухнул и не все разворовали, успеть многое сделать. Я бы хотел побывать на собрании этих колхозников и поговорить насчет своих выводов.

– Влад сказал, их больше заботит причитающаяся доля урожая, – напомнила Маша, слушающая разговор мужчин.

– Я бы попытался убедить их в том, что это не самая главная проблема сейчас, – возразил Максим. – О, Влад чешет.

На дороге показался сторож, легким бегом поднимающийся в гору. Увидев знакомых, помахал рукой. Ему ответили таким же приветствием.

– Вот это я называю здоровым образом жизни, – завистливо произнес Илья. – Натуральные продукты и спорт – то, что надо для этого.

– У вас будет возможность жить так же, если нас примут, – пошутил над ним Максим.

Влад не добежал метров пять, остановился и, тяжело дыша, уперся руками в колени.

– Моя бабуля не против, если вы ей поможете по хозяйству, – произнес он, отдышавшись.

– Не вопрос, – с готовностью согласился Илья Витальевич.

– Довезете? – спросил Влад.

– Садись.

Машины покатились под горку на холостом ходу. Дом бабы Али находился неподалеку, за оврагом, через него был перекинут деревянный настил, выглядящий шатко.

– Не бойтесь, здесь даже грузовики с зерном проезжают, – Влад предупредил опасения Ильи. – А трактора ездят напрямую, чуть дальше.

Мостик на самом деле даже не прогнулся под тяжестью микроавтобуса.

– Вон к тому дому, – указал Влад на старенький синий домик с окнами, отделанными резными окладами и крашенными белой краской.

У дома имелся небольшой палисадник, там росли раскидистая рябина и вишня. А под ними яркими пятнами промеж штакетника, тоже синего цвета, пестрели какие-то цветы. Перед палисадником стояла некрашеная скамья, подле которой земля была укрыта слоем подсолнечной кожуры и яблочных огрызков. В них, старательно разгребая лапами, уже копалась рыжая курица.

На высокой калитке, ведущей непосредственно в огород, клацнул засов. Она отворилась, явив гостям бабушку Влада. Старушка невысокого роста, с бадиком в руках, подслеповато уставилась на гостей.

– Эти, что ль? – спросила она бесцеремонно.

– Да, бабуль. Хорошие люди, помогут тебе по хозяйству.

– Ну хорошо, – произнесла она вибрирующим голоском. – Проходите.

– Спасибо, Влад, – поблагодарил Максим парня рукопожатием.

– И вам спасибо. – Он широко улыбнулся.

Максим решил, что Влад, подсуетившись, скинул со своей шеи нежелательную заботу.

– Девочка будет в доме спать, а вы, мужики, на летней кухне, – распорядилась баба Аля, обернувшись по-старчески вполоборота всем корпусом, – бабы и кошки дома, собаки и мужики на улице.

Маша насмешливо посмотрела на отца и Максима и показала им средний палец.

– Надеюсь, и заботы по дому мужиков не касаются? – уточнил Максим.

– Сами справимся, да, дочка? – бабка посмотрела Машу. – Готовить умеешь?

– Я? – неуверенно переспросила она. – Яичницу могу, чайник подогреть.

– Ладно, вижу, молодая еще, будешь картошку чистить, а то у меня руки трясутся.

– Хорошо, – согласилась Маша и наткнулась на выпученные от сдерживаемого смеха глаза Максима.

Баба Аля оказалась мировой старушкой. Несмотря на возраст и признаки легкой формы склероза, характер у нее был живой, интересующийся и неугомонный. Первым делом она покормила гостей, дала им немного отдохнуть, а потом потащила на двор, чтобы показать фронт работ. Подправить подгнивший забор, заизолировать потрескавшуюся на сгибах проводку, идущую к скважине с насосом, порубить дрова для бани, заделать подкопы под оградой для кур, и еще много чего по мелочи.

– Да уж, а внучок-то у нее, я вижу, смышленый. – Илья потряс ветхий забор, который чуть не рухнул от его усилий. – С чего начнем?

– Да с забора и начнем, – решил Максим.

Маша осталась в доме. Ей тоже досталось немало. Она перемыла полы, посуду, отчистила кастрюли от черного налета. Сняла и перестирала шторы. Баба Аля тем временем готовила на летней кухне обед. Оттуда доносились неописуемые запахи.

Начало вечереть. Максим и Илья едва двигались. От напряженной работы, связанной с постоянной нагрузкой на спину, будь то колка дров или выкапывание ямок под столбы, мужчины перестали гнуться в пояснице, кряхтели и стонали. А желудок уже начинало подводить от голода. Словно почувствовав предел возможностей гостей, баба Аля появилась из дверей кухни.

– Бросайте работу, идемте ужинать! – позвала она.

Маша, увидев изможденных отца и Максима, прыснула от смеха.

– Зато все свое, – поддела она их.

– Это всего лишь плата за безопасность, – оправдал свою усталость отец. – Лучше надорваться на работе, чем исчезнуть от страха.

– А вы тоже в эту брехню верите? – услышала баба Аля диалог отца с дочерью.

– А вы нет? – удивился ее вопросу Максим.

– Сказки какие-то. Ну как человек может исчезнуть просто так. Брехня. – Она открыла дверь, ведущую из летней кухни в баньку. – Идите умойтесь, чумазые, как черти.

Максим и Илья умылись теплой водой из бака, стоящего над печкой, отапливающей баню.

– А вы что, телевизор не смотрите? – продолжил интересоваться Максим.

Бабуля в это время раскладывала по тарелкам мясное рагу из всех овощей, что росли у нее на огороде, и утятины.

– Да я уже давно не верю, что там показывают. Владик сказал, на компьютере сейчас что хочешь нарисуют, не отличишь. Опять какая-то брехня, чтобы людей надурить.

Илья дал Максиму знак, чтобы тот не спорил с бабкой. Максим согласно кивнул. Баба Аля расставила тарелки с едой. Откинула полотенце, под ним скрывалась свежеиспеченная булка хлеба.

– Режьте хлеб, мужики, а я сейчас, чуть не забыла, склеротичка. – Она быстро, насколько ей позволяла физическая форма, покинула летнюю кухню.

– Живая бабка, – произнес вслед ей Илья Витальевич.

– Да уж, живая, – согласился Максим.

Троица накинулась на еду. Рагу оказалось еще лучше на вкус, чем на запах. Через минуту вернулась баба Аля с запотевшей бутылкой без всяких этикеток.

– Обождите наедаться, мужики, вот хреновуху вначале для аппетита и от всех болезней. – Она поставила бутылку на стол.

– Самогон? – подозрительно спросил Илья Витальевич.

– Конечно, мы же не алкаши – казенкой травиться. Не смотри, что мутный, это из-за хрена. Чистый был, как слеза. Я не сама гнала, отдала соседу старое варенье, он мне пять литров вернул.

Она вынула из старой тумбочки три граненых стопки.

– Машенька, тебе можно? – спросила она участливо.

– Немножко, – ответил за нее отец. – С профилактической целью.

Самогон совсем не имел запаха спиртного. Хрен перебивал все. Зато, оказавшись в животе, он произвел маленькую метаболическую революцию. Аппетит, и без того неплохой, стал просто зверским. Мужчин пробил пот. Опьянение легко коснулось сознания, расслабив его и забитые работой мышцы. Баба Аля подливала еще несколько раз. Илья Витальевич, считающий себя приверженцем здорового образа жизни, не отказывался.

– Я вроде и пьян, а вроде и нет. Странное ощущение, будто голова ясная, а тело не слушается, но приятно.

– И мне. Я хотел сегодня идти на собрание, поговорить с людьми, но чую, никуда не пойду. Завтра поговорим, – произнес пьяненьким голосом Максим. – Ох! – Он погладил себя по выступившему животу. – Спать.

Баба Аля, как и предупреждала, положила Машу в доме, а мужикам постелила в летней кухне на старой панцирной кровати. Это все равно намного лучше, чем на полу в правлении или в машине под контролем тьмы. Только под утро начали докучать мухи, проснувшиеся раньше.

Мышцы болели. Три шага, отделяющие мужчин от бани, где они собирались умыться, были наполнены кряхтением и охами страданий.

– Давно я так не упирался. – Илья набрал в ковш теплой воды и сел на нижнюю ступеньку банного полка. – Отвык уже вручную работать.

– А я и не привыкал. – Максим сел наискосок, надавил на зубную щетку пасту и принялся чистить зубы. – Шомничельные преимущештва деревенской жижни, – говорил он с полным ртом пены.