Это точно и совершенно гениально. Вот эти слова «принудительное обаяние» – это гениально точно, – это был актер, который действительно мог делать все, что угодно. Включалось принудительное обаяние – и все открывали рот. Но номер Янковского заключался в том, что никогда свое «принудительное обаяние» он не использовал по-жлобски, грубо, не вбивал в мозг зрителя какую-нибудь глупость. Он включал его только в тот момент, когда он понимал – здесь можно включать. Что-то он знал такое, таинственное, мне даже рассказать на самом деле нечего, потому что правда, ну ничего мы с ним не обсуждали, никакой философский камень Льва Толстого. Мы не пытались стучать в этот камень мастерками, все происходило и делалось само собой.