Воскресенье, утро, отель «Ритц-Карлтон»
Я поднял глаза и встретился взглядом с молодым человеком в очках. Он приветливо улыбнулся.
– Откуда Вы знаете про первый визит? – насторожился я.
– Вы слишком долго дольки лимона рассматриваете. Русские так не делают, а иностранцы те, которые уже не первый раз в России, не пытаются сообразить, как пить чай по-русски, – объяснил он.
– А Вы что, с туристами работаете? – удивился я его познаниям в том, кто и как пьёт чай в России.
– Нет, просто часто в «Ритце» останавливаюсь, – усмехнулся молодой человек.
– Ясно, – кивнул я, все еще раздумывая над тем, как же мне лучше пить чай с лимоном.
– Сначала заварку налейте, а потом лимон киньте, – посоветовал молодой человек в очках.
– Спасибо, – кивнул я и последовал его совету. Из коричневого оттенок чая превратился в золотистый. Я поднял чашку и сделал пару глотков. На мой вкус чай отдавал некоторой кислинкой. Мне захотелось положить в него сахар. Тем временем, парень в очках поднялся и направился к столику, где небольшими порциям на блюдах была с виртуозной артистичностью выложена еда.
– Меня зовут Юрий, – вернувшись с тарелкой, наполненной выпечкой, представился молодой человек.
– Очень приятно. А меня Льюк.
Юрий сел в кресло напротив меня и, подозвав девушку из обслуживающего персонала, заказал себе американо.
– А Вы здесь по бизнесу? – спросил Юрий, предлагая мне со своей тарелки какую-то круглую булочку с небольшим углублением посередине.
– Нет. Я к девушке своей прилетел, – с любопытством рассматривая булочку, ответил я.
– Ясно. А это ватрушка с творогом, чисто русское блюдо, ну еще и украинское, – пояснил Юрий, кивая в сторону булочки.
Я взял её и осторожно надкусил. Булочка оказалось удивительно мягкой, а начинка в углублении напомнила мне по вкусу йогурт, только намного гуще. «Интересное, но вкусное сочетание», подумал я.
– А Ваша девушка русская? – снова обратился ко мне Юрий.
– Да, но только наполовину. У неё мама русская, а папа француз.
– Интересное сочетание, – произнес он.
Воскресенье, утро, отель «Ритц-Карлтон»
Я доел ватрушку и решил направить разговор в другое русло. Несмотря на то, что мне нравилась приветливость Юрия, и он производил впечатление хорошего парня, я чувствовал себя неуютно, говоря о своей личной жизни с малознакомыми людьми. Да, если уж быть откровенным, то я ни с кем не любил об этом говорить. Тема эта для меня была слишком личной, ну а потом, я не знал, как её можно было обсуждать так, чтобы сохранить приватность, но в то же время не показаться ханжой. На светских мероприятиях, которые я регулярно посещал, таких разговоров не велось, с maman, несмотря на всю её открытость в этом отношении, я стеснялся об этом говорить, а друзей, с которыми можно было бы поделиться чем-то личным, у меня не было.
– А почему Вам приходится часто останавливаться в «Ритце»? – спросил я.
– По работе много сюда приезжаю.
– В «Ритц»? – не понял я.
– Нет, в Москву. Сам-то я из Екатеринбурга. Может быть, слышали, о таком городе?
– Н-е-е-т, – протянул я, пытаясь представить, как может выглядеть город с таким названием. На ум ничего не приходило.
– Ну, Вы не волнуйтесь, мало кто из иностранцев знает, если, конечно, Вы не дипломат. У нас много дипломатических представительств находится. А вообще, это город у подножья уральских гор. Его еще называют «окном» в Азию, ну как Санкт-Петербург – «окно» в Европу.
Я вдруг представил прорубленное в горах окно, на котором большими буквами написано «Екатеринбург».
– А как Вам Москва? – перехватил он инициативу, пока я рисовал в своем воображении окно в горах.
– Да как Вам сказать, – начал я, не зная, как мне лучше всего обойти тему моего времяпрепровождения в последние дни. – У меня еще не было шанса сориентироваться…
– А, понимаю-понимаю, – подмигнул он мне.
Я непроизвольно покраснел. Ну вот, хотел обойти обсуждение одной темы, а неожиданно всплыла другая.
– Нет-нет, я не о том, о чем Вы подумали, – поспешил исправить положение я.
Но тут на столике зазвонил его мобильник.
– Извините, – сказал Юрий и, прижав мобильник к уху, стал что-то быстро говорить по-русски.
Воскресенье, вечер, «Экзекьютив Студио», отель «Ритц-Карлтон»
Обновлять свой статус на Facebook-е я пока не собиралась. Собственно, в настоящий момент, мне особо-то и нечего было там писать. Мое трехдневное пребывание в больнице упоминать я не могла, поскольку была договоренность о неразглашении связанной с недавним инцидентом информации. О своем же временном проживании в «Ритц-Карлтоне» я тоже ничего не могла написать. Опять-таки, пришлось бы отвечать на вопросы о том, что я здесь делаю. А этого в сложившейся ситуации я пока не могла сделать. Ведь может статься, что Сергей был прав на счет «жучков».
Зашла же я на Facebook исключительно ради того, чтобы проверить, не оставил ли на моей стене какую-нибудь запись Льюк. Ну еще и полюбопытствовать, чем он занимался, пока я была в больнице.
Записей на моей стенке он не делал, статус свой тоже не обновлял, зато вывесил в фотоальбоме, озаглавленном «Москва», несколько фотографий. Открывая их, я увеличивала снимки и с интересом смотрела глазами Льюка на Красную площадь.
Особенно мне нравились его selfie-ки, сделанные на фоне Покровского Собора. Лицо у него на них было по-детски восторженное, щеки с мороза подернуты румянцем, а глаза отражали синеву безоблачного неба.
Написав несколько комментариев, я поставила на все фотки «likes» и уже собиралась выйти с его странички, как мой взгляд зацепила, вывешенная отдельно от остальных и не входившая в московский альбом, фотография. Открыв её, я застыла в немом удивлении.
На снимке я узнала находящийся рядом с моим домом храм Великомученицы Екатерины на Всполье. Удивило меня не то, что Льюк мог сделать фотографию этого храма, в конце концов, в Москве полным-полно разных церквей, и на экскурсионной прогулке по городу ему мог понравится именно этот. Странным было другое. Снимок был явно сделан из окна моего дома, поскольку такого ракурса можно было достичь, лишь находясь наверху, а не стоя внизу на улице.
На какое-то мгновение от увиденного в голове у меня наступил полный хаос.
Воскресенье, вечер, «Экзекьютив Студио», отель «Ритц-Карлтон»
Всматриваясь в фотографию, я пыталась сообразить, каким образом Льюк оказался в доме в Погорельском переулке и что он там делал.
То, что он мог попасть в мой переулок, я еще себе могла представить. Может, экскурсовод сочла именно эту улицу достойной отдельного внимания. Но, вот, причину, по которой Льюк мог находиться в одной из квартир моего дома, мне трудно было предположить.
Может, у него в Погорельском какой-то знакомый живет? Но почему тогда он не подписал фотографию, а просто вывесил без всяких комментариев?
О том, что я тоже живу в Погорельском переулке, он никак не мог знать, поскольку адреса своего я ему не давала. Обсуждая наши планы до его приезда в Москву, я предложила ему остановиться у меня. Однако предложение моё он тогда отклонил, объяснив это тем, что, следуя этикету, будет лучше, если он будет жить в отеле.
В его отговорку про этикет я не очень-то поверила, поскольку чувствовала, что его решение было обусловлено несколько другими соображениями. Мне казалось, что он попросту стеснялся без предварительной подготовки оказаться со мной наедине в слишком интимной обстановке, да еще и не на своей территории. Я его понимала и совершенно не обиделась. Идея романтических randez-vous в элегантном «Ритце» меня привлекала даже больше. А к себе, я его еще успею пригласить…
Вдруг, громко зазвонил телефон. От неожиданности я выронила из рук планшет и не сразу сообразила, какой из телефонов являлся источником производимых звуков.
Оказалось это, зарядившись, ожил мой мобильник и теперь настойчиво заявлял мне о чьем-то желании со мной поговорить.
«Льюк!?»
Соскочив с кровати, я подбежала к журнальному столику и бросила взгляд на дисплей. На экране высветился лондонский номер.
– Да? – ответила я.
– Лина, деточка, ну наконец-то! Я уже думала, что-то стряслось, – затараторила мама и тут же без передышки прокричала куда-то в сторону, – Филипп, Филипп, ты слышишь? Все в порядке, она сняла трубку.
Воскресенье, вечер, «Экзекьютив Студио», отель «Ритц-Карлтон»
Пока мама перекрикивалась с папой, я быстро соображала, какую более-менее правдоподобную историю я могла бы для неё придумать. Она ведь будет теперь допытываться, почему три дня она не могла до меня дозвониться. Небось, и на домашнем оставила миллион сообщений.
– Лина, дорогая, почему до тебя три дня невозможно было дозвониться? – прекратив свои радостные перекрикивания с папой, сфокусировала она своё внимание на мне.
– Я в командировке была, – ответила я, прикидывая, в какой области России может отсутствовать мобильная связь и, главное, чтобы я там такое могла делать.
– В какой командировке? – насторожилась мама.
– За полярным кругом, – наконец придумала я.
О проекте
О подписке