Эдуард как-то отметил, что волнуется за юную грэтту, ведь она ездит верхом в поле одна. Томас уже не переставал ничему удивляться и спустился в конюшню, чтобы проверить слова дворецкого. И застал как картину, как Алиса сама оседлала его жеребца, ловко вскочила в седло в мужских штанах и выехала в сторону деревни. Его. Жеребца. Его! И, что самое удивительное, его жеребец, который никого к себе не подпускал кроме Томаса, охотно подчинялся Алисе.