Цитаты из книги «Пропавшие наши сердца»

Слушайте! Где-то кто-то скажет наконец: слушайте, так нельзя! Никто из них не знает точно, как к этому подступиться, куда идти, как искать путь, но ничего невозможного тут нет, а это главное.

Когда ты родился, папа хотел дать тебе мою фамилию. Мяо, «саженец». Ему нравилось думать, что ты наш росток. Но я выбрала для тебя его фамилию, Гарднер. От английского слова «садовник». Я хотела, чтобы не только тебя растили, но и сам ты что-то выращивал. Был бы хозяином своей жизни, вкладывал силы в будущее, тянулся к свету.

Возможно, думает Маргарет, в этом и есть суть жизни: бесконечный список прегрешений не уравновешивает список радостей, они просто накладываются друг на друга, перемешиваются, сливаются, из этой мозаики и состоит человек, семья, жизнь. Вот какой урок усвоит Чиж: мама тоже может ошибаться. Как все люди.

И тут они обрушиваются на нее, словно воронье, осеняя черными крылами, не давая вздохнуть, – все бессчетные ошибки материнства. Все случаи, когда она причиняла боль тому, кого всей душой стремилась оберегать. Однажды она посадила Чижа к себе на плечи, и он ударился головой о дверную притолоку, и на лбу у него расцвел кровоподтек цвета сливы. В другой раз она дала ему чашку с едва заметной трещинкой и он чуть не проглотил осколок. Мысленный список грехов бесконечен и неизгладим, каждое воспоминание запускает в нее когти, гнетет, норовит пригвоздить к месту. Однажды она кольнула его иголкой, когда вытаскивала занозу, и из пальца у него выступила алая капля крови. Как-то раз она на него накричала, когда он раскапризничался, и оставила одного в слезах.

Чиж, родной, я пошла. Чиж не оглянулся, и за это она была ему благодарна – за то, что не придется смотреть ему в глаза в последнюю минуту, за то, что не подбежал, не уткнулся, как обычно, ей в живот, иначе как она нашла бы силы уйти?

Он столько раз смотрел, как папа пересекает двор – в метель, когда в школе занятия отменяли, а библиотека работала. Стоял у окна и ждал, когда внизу покажется папа, пройдет тропинкой через двор и исчезнет из виду. Зимой папины следы на снегу казались ему чудом. Ну и пусть вблизи это просто ямки с неровными краями, но отсюда, из окна десятого этажа, они кажутся изящными, опрятными. Прекрасными, устремленными к цели. Словно тонкая строчка на белоснежном покрывале; камушки вдоль дороги к дому, указатели пути. Все-таки утешение знать, что можно спуститься во двор, пройти по папиным следам и найти его, где бы он ни был.

Про все эти книги он слышит впервые, и голова идет кругом – столько на свете сказок, о которых он знать не знает! Это все равно что услышать, что есть новые цвета, которых он в жизни не видел.