Цитаты из книги «И повсюду тлеют пожары»

Следующей весной, когда разразились антивоенные протесты, она не села в машину и не поехала протестовать. Она писала страстные письма в редакцию; ставила автографы под петициями за отмену призыва. Нашивала пацифик на рюкзак. Вплетала цветы в волосы.

Элена запомнит лицо матери, эту жажду довести мир до совершенства – как повернуть колок на скрипке и настроить струну. Запомнит ее веру, что это возможно, надо лишь постараться; что не бывает на свете слишком черной работы.

Брайану казалось, что отцовские рассуждения логичны: ребенок в безопасности, о нем заботятся, его обожают, у него есть все шансы на свете. Но Брайана, как и его мать, почему-то передергивало от зрелища смуглого тельца в длинных бледных руках миссис Маккалла.

Сокрытие имени родителя, сочла она, нужно запретить по закону. Как-то это неприлично – не откровенничать, не заявлять внятно о своих корнях. Мия уже выказала себя лгуньей и способна на новую ложь. Что еще она прячет? Это, думала миссис Ричардсон, все равно что не показывать журнал техобслуживания при продаже подержанной машины. Ты же имеешь право знать, откуда что взялось, – надо ведь понимать, какие возможны поломки? И разве она – нанимательница этой женщины, а также ее арендодатель – не имеет права знать?

Вот как, – сказала миссис Ричардсон. Ее это взаправду тронуло. На миг почудилось, будто Пёрл – просто-напросто очередная подруга дочери, пришла отпраздновать успех замечательной Лекси, многообещающая молодая женщина, которую миссис Ричардсон могла бы наставлять и воспитывать, полагаясь исключительно на ее потенциал. – Это прекрасно. Напиши что-нибудь для “Шейкерайта”, школьная газета – отличный способ освоить начатки профессии. Будешь готова – может, я тебе с практикой помогу. – Тут она осеклась, вдруг вспомнив, зачем позвала Пёрл на бранч. – Ну, короче, подумай, – договорила она и яростно поболтала в коктейле сельдерейным стеблем.

Вы-то моих дедушку с бабушкой и не помните. Лекси была совсем кроха, когда они умерли. В общем, они приехали сюда и остались. Верили в принципы, на которых зиждется Шейкер-Хайтс. – Шейкеры – они же вроде были безбрачные коммунисты? – спросила Иззи, отпивая воды. Миссис Ричардсон на нее покосилась. – Вдумчивое планирование, равенство, разнообразие. Они считали всех поистине равными. Передали это моей матери, а она передала мне.

Даже себе миссис Ричардсон так и не признается, что вовсе не в ребенке было дело, а в какой-то заковыристости Мии, в темном беспокойстве, которое она пробуждала, а миссис Ричардсон предпочла бы придавить крышкой и не выпускать наружу.

Туман так точно отражал состояние ее ума, что ей мерещилось, будто она гуляет в собственном мозгу, в дымке бесформенной всепроникающей эмоции – никак не уловить, но в глубинах маячат мысли, что пугают, являясь из ниоткуда, и растворяются в белизне, не успевает она понять, что это было.

С людьми, знаешь, то же самое. Начинают заново. Находят выход.

Как после пожара в прерии. Я однажды видела, много лет назад, в Небраске. Будто конец света наступил. Земля сожжена, вся почернела, зелени – ни клочка. Но после пожара почва богаче – и вырастает новая зелень.