Она могла бы сейчас обмануть себя и убедить, что должна выручить дочь Матса из беды, но на самом деле (а для такого самоанализа у нее хватало квалификации психиатра), она делала это, в первую очередь, для себя. Чувства к Матсу уже давно были не те, что прежде, потускнели за все эти годы молчания. Но не исчезли; лишь запылились, как забытая мебель в опустевшем общежитии. И несмотря на грустный повод, Фели наслаждалась чувством, что наконец-то нужна мужчине, которого, как ей казалось, никогда не сможет забыть