20

Генерал Юзеф Микульчик принадлежал к новому поколению генералитета, был молод и энергичен. Войны застать ему не случилось, но он проявил немало рвения в мирное время, и таким образом заслуженно получил звание генерала, выявляя и отыскивая врагов нового времени среди трущоб общества. Он служил в Центральном Управлении Безопасности, которое располагалось в австралийском городе Брисбен, чудом сохранившемся после ужасов войны, и потому оказавшийся административной столицей всего мира.

Сохранение города при всех его плюсах, однако имело и обратную сторону. Если весь мир пришлось поднимать из развалин, восстанавливать и доводить до высокого уровня проживания, то Брисбен практически не был подвержен изменениям и продолжал жить на том же уровне бытового развития, что и до войны. При этом население города уменьшилось более, чем в половину, так что на готовое жилье съехались иммигранты не только из Австралии. Когда жизнь здесь наладилась по всем основным направлениям, то город стал самым крупным образованием на планете. Впрочем, правительственные учреждения вынесли на остров Мортон, где прежде был национальный парк, и тамошний уровень проживания уже был значительно модернизирован.

Генерал Микульчик жил на острове Мортон, и работал в ЦУБе, возглавляя там отдел борьбы с экстремистами. Вернувшись из командировки в Южную Америку, где ему пришлось возглавить операцию по ликвидации индейской банды экстремистов, он первым делом нанес визит Анджелине Готторп, почтенной даме, чье участие в политической жизни планеты было известно только самым посвященным лицам. Здесь был секрет молодого генерала, он начинал с того, что оказался любовником почтенной дамы в тот момент, когда она уже отчаялась найти любовь. Ей было уже за семьдесят, но она поражала всех стройностью и аристократичностью манер.

– Ах, Юзик, мой милый, – она чмокнула генерала в лоб, когда он наклонился, чтобы поцеловать ей руку. – Ну что, развлекся?

– Это было забавно, – отвечал генерал. – Представь, дорогая, они стреляли в нас отравленными стрелами.

– Какой кошмар! – сказала Анджелина. – Что их может привлекать в этой дикости?

– Детское упрямство, – отвечал генерал. – Но они восхитили меня, когда несколько оставшихся в живых экстремиста просто покончили собой, не желая сдаваться.

– Не очень понимаю, чем тут можно восхищаться, – пробурчала Анджелина. – Но оставим это. Ты что-нибудь знаешь про маршала Гремина?

Юзеф склонил голову. Он знал, что когда он склоняет голову, это нравится Анджелине.

– Кто это?

– Маршал Гремин был в руководстве Штаба Объединенного командования, – напомнила Анджелина. – Он погиб незадолго до окончания войны.

– Ничего не знаю, – покачал головой Юзеф. – Почему ты о нем вспомнила?

Анджелина мудро улыбнулась.

– Как ты понимаешь, у меня есть на это основания. Хитрый кот Десконье почему-то ткнул пальцем в это старое дело.

– Генерал Десконье? – насторожился Юзеф. – Что он задумал?

– Это то, что мне надо знать, – сказала Анджелина.

– Может ты меня введешь в курс дела? – спросил Юзеф, укладываясь так, чтобы положить голову ей на колени.

Анджелина стала гладить его голову, явно наслаждаясь этим.

– Ты такой милый, – проворковала она. – Имей в виду, Анри Десконье ничего не делает зря. Если он поднял шум в этом вопросе, значит у него там есть своя выгода.

– Я слушаю, – сказал Юзеф.

– Я не очень понимаю, из-за чего весь сыр-бор, но как мне известно, речь идет о каких-то рептилидных тайнах, которые стали известны маршалу.

Юзеф поднялся.

– Не понимаю, – сказал он. – Как маршалу из объединенного командования стали известны тайны рептилидов? Разве он не воевал с нами?

Анджелина мягко улыбнулась и коснулась рукой его плеча.

– Ты еще маленький и многого не знаешь, – сказала она. – Ничего, в свое время ты во всем разберешься. Ты со своим молодым азартом в разы энергичнее этих старых пауков.

– Спасибо, дорогая, – улыбнулся в ответ Юзеф. – Что я должен делать?

Анджелина сосредоточилась, чуть нахмурила брови и поджала губы.

– Как ты понимаешь, мы работаем на Оливарро. Но наши противники тоже утверждают, что они действуют в интересах Председателя. Чтобы победить их, мы должны их разоблачить.

– Разоблачить, это мне всегда нравилось, – рассмеялся Юзеф.

– Помолчи, негодник, – чуть усмехнулась Анджелина. – Скажи лучше, что за отношения у тебя с переводчицей из штаба, этой шлюхой Гретой Нойбах?

– Какие отношения у меня со шлюхой? – переспросил весело Юзеф. – Что тебе сказать, дорогая?… Эротические, конечно!

– Она шпионит на Рэнди, – предупредила Анджелина.

– Так мы работаем против Рандрапушту? – спросил Юзеф с интересом. – В каком-то смысле, он мой начальник.

– Не сомневайся, они уже все знают про то, что ты работаешь на меня, – сказала Анджелина. – И Рэнди, это один из игроков противоборствующей команды.

– Когда мы валили Десконье, мы были вместе!

– Это правила игры, – усмехнулась Анджелина. – Времена изменились, и теперь мы валим Рэнди, значит попробуем найти контакт с Десконье.

Юзеф вскочил.

– Контакт с Десконье? – возмущенно воскликнул он. – После всего того…

Анджелина посмотрела на него строго, и он осекся.

– Конечно, мамочка, – он снова присел рядом с нею. – Не знаю, как он на это пойдет, но если ты говоришь, то так и будет.

– Он пойдет, – кивнула Анджелина. – Он остался без союзников, ему некуда деваться.

– Зачем вообще он начал это дело? – спросил Юзеф.

– Это опять тот вопрос, на который должен ответить ты, – сказала Анджелина. – И в этом есть какой-то смысл, потому что стоило ему взмутить воду в этой дыре, и сразу все мы стали посматривать друг на друга с подозрением.

– А что говорит по этому поводу Оливарро?

Анджелина нервно пожевала губами.

– Он считает дело исчерпанным, и не видит необходимости отвлекаться от своих любимых медитаций.

– Сидит на вершине мира, и смотрит в пустоту? – усмехнулся Юзеф.

– Он имеет на это право, – жестко заметила Анджелина.

Юзеф покорно кивнул.

– Я полагаю, на ближайшей встрече будет большой скандал, – сказала Анджелина.

– Так это все интриги к вашей встрече?

Анджелина вздохнула.

– Дело в том, что этим вопросом заинтересовались крокодилы.

Юзеф насторожился.

– Разве их это касается?

– В первую очередь, мой мальчик, – криво усмехнулась Анджелина.

Юзеф присвистнул.

– Так это получается большая игра мамочка!

– Именно об этом я тебе и говорю, – фыркнула Анджелина. – Это действительно большая игра! Десконье ткнул пальцем в ту дыру, и все сразу зашевелились. Меня раздражает, когда я теряю ориентиры, понимаешь?

– Я все понимаю, мамочка, – поспешил уверить ее Юзеф. – Значит, мы играем против Рэнди, так?

– Не только, – буркнула она не довольно. – Муслим запустил туда своих жуков.

– Муслим? – переспросил удивленно Юзеф. – Разве он уже входит в ваш клуб?

– Он является правой рукой Дженниса, – сказала Анджелина.

– Почему ты мне об этом не говорила? – спросил Юзеф с укором. – Мы с Муслимом по вторникам играем в теннис. Я считал его своим приятелем.

– Так и нужно, – кивнула Анджелина. – Дженниса я тоже всегда считала своим приятелем, пока не узнала… Впрочем, неважно. Так вот, люди Муслима уже действуют.

Юзеф опять поднялся, чтобы пройтись по комнате.

– Я не понял, речь идет о каком-то конкретном месте?

– И о конкретном человеке, – кивнула Анджелина. – Какой-то военный преступник, который только что вышел из лагеря. Именно на него указал Десконье, как на потенциального возмутителя спокойствия, а уже потом подключились остальные.

– Остальные, это Рэнди и Дженнис?

– И крокодилы, – добавила Анджелина.

Юзеф скрестил руки на груди.

– Кто из крокодилов?

– Я знаю точно, что там работает Цингали, – сказала Анджелина. – Этого достаточно?

– О! – сказал Юзеф. – Более чем!

Он сел в кресло напротив.

– Расскажи мне про этого профессора, – попросил он. – Что ты о нем знаешь?

– Хочешь знать, чем оно питается? – усмехнулась Анджелина.

– Что он здесь делает? – спросил Юзеф. – Он ведь умный мужик, если бы он вернулся в свое Болото, он бы легко стал был их лидером, или как там у них называется?

– Предвестником, – подсказала Анджелина.

– А он сидит на Земле и вьет какие-то непонятные интриги!

Анджелина кивнула.

– И это значит, – сказала она, – что на Земле остается нечто важное, что его здесь держит.

– Что мы об этом знаем?

– Ничего!

Юзеф покачал головой.

– Я чувствую здесь какие-то тайны, уходящие в прежние времена, – сказал он.

– Я тоже это чувствую, – улыбнулась Анджелина. – И что?

– Ты крутилась в то время в самых верхах! – напомнил Юзеф раздраженно. – И ты не знаешь, в чем дело?

– Не знаю, – дернула плечом Анджелина. – Я решала другие проблемы.

Юзеф вскинул руки.

– Конечно, – воскликнул он иронично. – Ты трахалась со всем составом Штаба!

Анджелина рассмеялась.

– Ты ревнуешь? Не поздно ли?

Юзеф стал на колено и поцеловал ей руку.

– Прости, – сказал он. – Да, я тебя ревную. И, я должен признаться, я побаиваюсь этого Цингали.

– Его все боятся, – сказала Анджелина. – Особенно, накануне встречи.

– Значит нам надо как-то прояснить его интересы в деле, – рассудил Юзеф, – и действовать соответственно. Чтобы он почувствовал в нас своего союзника.

Анджелина рассмеялась дребезжащим смехом.

– Не будь наивным, мальчик, – сказала она. – Он никогда не почувствует себя нашим союзником. Он нас ненавидит, разве что только жаренных да под соответствующим соусом.

– Мы будем бороться с Цингали? – с сомнением спросил Юзеф.

– Мы будем работать в своей сфере, – сказала Анджелина. – Но Цингали всегда будет в курсе. И это надо учесть.

21

Воспоминания о минувшем испортили сон Стаса, так что он долго не мог заснуть, снова и снова вспоминая тот странный случай. Закрутившись в суете последних дней войны, он скоро забыл о наследстве маршала, и вспомнил только, когда оказался в лагере. Ему собственно напомнили, потому что каким-то образом вся эта история всплыла, и контрразведчики в лагере долго допытывались у него о сути «тайны маршала». Судя по всему, они и сами не понимали, о чем идет речь, но в конце концов Стаса оставили в живых, что могло означать лишь то, что от него ждали чего-то еще. Он и сам долгое время ждал, что пароль прозвучит, и заложенная информация вскроется, но после трех-четырех лет напряженного ожидания он устал, и вскоре сумел убедить себя, что «тайна маршала» уже никому не нужна, потому что относилась ко временам боевых действий. Так он успокоился, и совсем уже забыл про давние обстоятельства, пока внезапно появившийся Неделин не напомнил ему о них.

Так что в храм он пришел хотя и рано, но в тяжелом состоянии. Отец Глеб заговорил с ним о переменах в церкви, которым следовало соответствовать, и обязал Стаса строго соблюдать нормы нового устава. Он явно хотел сказать что-то еще, но так и не решился, а сам Стас постарался поскорее его оставить, потому что не был способен на мозговую деятельность после трех часов беспокойного сна.

В ходе литургии больших изменений не было, разве что пение стало ритмичнее и короче, да вместо проповеди на большом экране возникала видеозапись выступления епархиального владыки, епископа Иннокентия, который сладким голосом рассказывал об известных евангельских событиях в применении к действительности. Народу в воскресный день собралось довольно много, больше сотни, и из них почти половина принимали причастие, хотя вечером на исповеди Стас заметил только нескольких человек.

– Причащают без исповеди? – спросил он соседа по клиросу.

– Исповедь проводится два раза в год, – сказал тот кривясь. – Если только какие-то особые грехи, то батюшка исповедует. А так, надо только постоять вместе со всеми, и подойти под разрешительную молитву. Благодать!

Стас посмотрел на него внимательно. Этот немолодой человек был определенно настроен против новшеств в храме, но надо было еще понять, действительно ли он был настроен оппозиционно, или просто провоцировал Стаса.

– Меня Петром зовут, – представился он. – А вы – Станислав Бельский, да? Про вас в городских новостях что-то говорили.

– Когда? – удивился Стас.

– Вчера, по городской сети, – сказал Петр. – Что-то про то, как вы один из последних участников войны. Это правда, что вы раскаялись?

– Правда, – ответил Стас. – Молитвы ко причащению у вас читаются?

Тот покачал головой.

В ходе литургии помимо звучания русского языка ничто более Стаса уже не раздражало, и он нашел в течении службы молитвенное удовлетворение. Это была первая литургия, которую он посетил после выхода из лагеря, и потому он непременно желал причаститься. Все прошло удачно, хотя некоторое внутреннее сопротивление против послабления устава он испытывал.

После службы предполагалась общая трапеза, но здесь Стас увидел в храме Диану, которая слала ему призывные знаки, и отошел к ней.

– Привет, – сказала Диана радостно улыбаясь. – Вот, я тоже была на службе!

– Ты хоть крещеная? – спросил Стас снисходительно.

– Конечно! Агата тебе не рассказывала?

Стас осенил себя крестным знамением и вывел Диану из храма.

– Что-то рассказывала, – вспомнил он. – Ты не хочешь приобщиться к общей трапезе?

– Не хочу, – сказала Диана. – Если ты голодный, могу угостить тебя в итальянском ресторане.

Стас не стал отказываться. Они сели в машину, и Диана тронула с места.

– Так что ты думаешь про вашего многострадального владыку Вонифатия? – спросил Стас, вспомнив вчерашнюю историю.

Диана бросила на него быстрый взгляд и стала сопеть.

– Это очень умный, тактичный и современный человек, – сказала она.

– Ты считаешь, что он не виноват?

– Не виноват, – с вызовом отвечала Диана.

– Я тоже так считаю, – вздохнул Стас.

– Правда! – от восторга она едва не свернула на тротуар. – Это здорово! А почему ты так считаешь?

– Потому что подстава слишком очевидная, – отвечал Стас.

– Да? – произнесла Диана. – Но на суде он даже не защищался!..

– Конечно, – кивнул Стас. – Не судите, и не судимы будете. Что он мог доказать в суде? Христианину правильнее пострадать несправедливо, чем что-то доказывать.

Диана счастливо всхлипнула.

– До сих пор я была единственная, кто ему верил, – сказала она. – Я даже шлю ему передачи в лагерь. Ему дали три года, осталось сидеть еще около года.