Читать книгу «Зарубежная любовная лирика» онлайн полностью📖 — Сборника — MyBook.
image
cover

Зарубежная любовная лирика

Античная лирика


Греческая поэзия

Алкей

К Сапфо

 
Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С улыбкой нежной! Очень мне хочется
Сказать тебе кой-что тихонько,
Только не смею: мне стыд мешает.
 

Сапфо

«Богу равным кажется мне по счастью…»

 
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
 
 
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слова.
 
 
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.
 
 
Пóтом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
 
 
Но терпи, терпи: чересчур далеко
Все зашло…
 

«Я к тебе взываю, Гонгила, – выйди…»

 
Я к тебе взываю, Гонгила, – выйди
К нам в молочно-белой своей одежде!
Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает
Вновь над тобою.
 
 
Всех, кто в этом платье тебя увидит,
Ты в восторг приводишь. И я так рада!
Ведь самой глядеть на тебя завидно
Кипророжденной!
 
 
К ней молюсь я…
 

«Мнится, легче разлуки смерть…»

 
Мнится, легче разлуки смерть, —
Только вспомню те слезы в прощальный час,
 
 
Милый лепет и жалобы:
«Сапфо, Сапфо! Несчастны мы!
Сапфо! Как от тебя оторваться мне?»
 
 
Ей в ответ говорила я:
«Радость в сердце домой неси!
С нею – память! Лелеяла я тебя.
 
 
Будешь помнить?.. Припомни все
Невозвратных утех часы, —
Как с тобой красотой услаждались мы.
 
 
Сядем вместе, бывало, вьем
Из фиалок и роз венки,
Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —
 
 
Нежной шеи живой убор,
Ожерелья душистые, —
Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.
 
 
Мирром царским волну кудрей,
Грудь облив благовоньями,
С нами ляжешь и ты – вечерять и петь.
 
 
И прекрасной своей рукой
Пирный кубок протянешь мне:
Хмель медвяный подруге я в кубок лью…»
 

«…Те, кому я…»

 
…Те, кому я
Отдаю так много, всего мне больше
Мук причиняют.
 

«Зачем венком из листьев лавра…»

 
Зачем венком из листьев лавра
Себе чело я обвила
И лиру миртом убрала?..
Так! Мне оракул Эпидавра
Предрек недаром чашу мук:
Ты мне неверен, милый друг!
Ты очарован новой страстью
У ног красавицы другой.
Но овладеть она тобой,
Скажи, какой умела властью?
Ничто, ни мысль ни чувство, в ней
Границ холодных не преступит;
Она бессмысленных очей
Не озарит огнем страстей
И вдруг стыдливо не потупит;
Не может локонов убрать
Небрежно, но уловкой тайной
Ни по плечам, как бы случайно,
Широко ризы разметать.
 

Анакреонт

«…бросился я…»

 
…бросился я
в ночь со скалы Левкадской
И безвольно ношусь
в волнах седых,
пьяный от жаркой страсти.
 

Алкман

«И сладкий Эрос, милостью Киприды…»

 
И сладкий Эрос, милостью Киприды,
Нисходит вновь, мне сердце согревая.
 

«Нет, не Афродита это, Эрос это бешеный…»

 
Нет, не Афродита это, Эрос это бешеный
дурачится, как мальчик.
Сердце, берегись его! Несется
по цветущим он
верхушкам кипериска…
 

Ивик

«Эрос влажно мерцающим взглядом очей…»

 
Эрос влажно мерцающим взглядом очей
Своих черных глядит из-под век на меня
И чарами разными в сети Киприды
Крепкие вновь меня ввергает.
Дрожу и боюсь я прихода его.
Так на бегах отличавшийся конь неохотно
под старость
С колесницами быстрыми на состязанье идет.
 

Бакхилид

«…Пленяет разум…»

 
…Пленяет разум
Сладкой неволей отрада кубков полных.
Бьется сердце, шепчет мне: «Близка
любовь…»
 
 
Ты сам, Дионис, нам вливаешь в грудь отвагу.
Мы высоко залетели мыслью, други!
Мы сокрушаем в мечтах своих твердыни:
Над
вселенной побежденной мы царим!
 
 
Палаты – все в золоте, все в кости слоновой;
Много богатств корабли тропой лазурной,
Много пшеницы везут нам из Египта:
Так
за кубком над вселенной мы царим.
 
 
Нет ни тучных стад, ни злата; нет и тканей
пурпуровых.
Только в сердце есть веселье, сладкий мир.
Есть и муза нежных песен, – да в сосудах
беотийских
Гроздьев нектар!
 

Римская поЭзия

Валерий Катулл

«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев…»

 
Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Милых губ твоих страсть мою насытят?
Ты зыбучий сочти песок ливийский
В напоенной отравами Кирене,
Где оракул полуденный Аммона
И где Батта старинного могила.
В небе звезды сочти, что смотрят ночью
На людские потайные объятья.
Столько раз ненасытными губами
Поцелуй бесноватого Катулла,
Чтобы глаз не расчислил любопытный
И язык не рассплетничал лукавый.
 

«Милая мне говорит: лишь твоею хочу быть…»

 
Милая мне говорит: лишь твоею хочу быть
женою,
Даже Юпитер желать стал бы напрасно
меня.
Так говорит. Но что женщина в страсти
любовнику шепчет,
В воздухе и на воде быстротекущей пиши!
 

«Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться…»

 
Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться
не может
Преданной дружбой, как я, Лесбия, был
тебе друг.
Крепче, чем узы любви, что когда-то двоих
нас вязали,
Не
было в мире еще крепких и вяжущих
уз.
Ныне ж расколото сердце. Шутя ты его
расколола,
Лесбия! Страсть и печаль сердце разбили
мое.
Другом тебе я не буду, хоть стала б ты
скромною снова,
Но разлюбить не могу, будь хоть
преступницей ты!
 

«Лесбия вечно ругает меня. Не молчит…»

 
Лесбия вечно ругает меня. Не молчит
ни мгновенья,
Я поручиться готов – Лесбия любит меня!
Ведь и со мной не иначе. Ее и кляну
и браню я,
А поручиться готов – Лесбию очень люблю!
 

«Если желанье сбывается свыше надежды…»

 
Если желанье сбывается свыше надежды
и меры,
Счастья нечайного день благословляет
душа.
Благословен же будь, день золотой,
драгоценный, чудесный,
Лесбии милой моей мне возвративший
любовь.
Лесбия снова со мной! То, на что
не надеялся, – сбылось!
О, как сверкает опять великолепная
жизнь!
Кто из людей счастливей меня? Чего еще
мог бы
Я пожелать на земле? Сердце полно
до краев!
 

«Жизнь моя! Будет счастливой любовь наша…»

 
Жизнь моя! Будет счастливой любовь наша,
так ты сказала.
Будем друг другу верны и не узнаем
разлук!
Боги великие! Сделайте так, чтоб она
не солгала!
 
 
Пусть ее слово идет чистым от чистой
души!
Пусть проживем мы в веселье спокойные,
долгие годы,
Дружбы взаимной союз ненарушимо
храня.
 

Гораций

«Астерия плачет даром…»

 
Астерия плачет даром:
Чуть немножко потеплеет —
Из Вифинии с товаром
Гига море прилелеет…
 
 
Амалфеи жертва бурной,
В Орик Нотом уловленный,
Ночи он проводит дурно,
И озябший, и влюбленный.
 
 
Пламя страсти – пламя злое,
А хозяйский раб испытан:
Как горит по гостю Хлоя,
Искушая, все твердит он.
 
 
Мол, коварных мало ль жен-то
Вроде той, что без запрета
Погубить Беллерофонта
Научила мужа Прета,
 
 
Той ли, чьи презревши ласки,
Был Пелей на шаг от смерти.
Верьте сказкам иль не верьте —
Все ж на грех наводят сказки…
 
 
Но не Гига… Гиг крепится:
Скал Икара он тупее…
Лишь тебе бы не влюбиться
По соседству, в Энипея, —
 
 
Кто коня на луговине
Так уздою покоряет?
В желтом Тибре кто картинней
И смелей его ныряет?
 
 
Но от плачущей свирели
Все ж замкнись, как ночь настанет…
Только б очи не смотрели,
Побранит, да не достанет…
 

«Давно ль бойца страшились жены…»

 
Давно ль бойца страшились жены
И славил девы нежный стон?..
И вот уж он, мой заслуженный,
С любовной снастью барбитон.
О левый бок Рожденной в пене
Сложите, отроки, скорей
И факел мой, разивший тени,
И лом, и лук – грозу дверей!
Но ты, о радость Кипра, ты,
В бесснежном славима Мемфисе,
Хоть раз стрекалом с высоты
До Хлои дерзостной коснися.
 

«Легче лани юной ты…»

 
Легче лани юной ты
Убегаешь предо мною.
Залепечут ли листы,
Ветерок ли над водою
Пробежит, или в кустах
Слышен ящерицы шорох —
Уж ее объемлет страх,
Гнутся ноги, огнь во взорах.
Но я жду, что на бегу
Ты оглянешься к врагу,
И замедлишь шаг и рядом
Вдруг очутишься со мной,
Страх забыв, потупясь взглядом,
Мне внимая всей душой!
 

Западно-европейская поэзия

Италия

Франческо Петрарка
(1304–1374)

Из «Канцоньере»

III
 
Был день, в который, по Творце вселенной
Скорбя, померкло Солнце… Луч огня
Из ваших глаз врасплох настиг меня:
О госпожа, я стал их узник пленный!
 
 
Гадал ли я, чтоб в оный день священный
Была потребна крепкая броня
От нежных стрел? что скорбь страстного дня
С тех пор в душе пребудет неизменной?
 
 
Был рад стрелок! Открыл чрез ясный взгляд
Як сердцу дверь – беспечен, безоружен…
Ах! ныне слезы лью из этих врат.
 
 
Но честь ли богу – влить мне в жилы яд,
Когда, казалось, панцирь был ненужен? —
Вам – под фатой таить железо лат?
 
LXI
 
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
 
 
Благословенна боль, что в первый раз
Яощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзен стрелой, что метил
Мне в сердце бог, тайком разящий нас!
 
 
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я сон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
 
 
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали ей, певучие канцоны, —
Дум золотых о ней, единой, сплав!
 
LXXIV
 
Я изнемог от безответных дум —
Про то, как мысль от дум не изнеможет
О вас одной; как сердце биться может
Для вас одной; коль день мой столь угрюм
 
 
И жребий пуст – как жив я; как мой ум
Пленительной привычки не отложит
Мечтать о вас, а лира зовы множит,
Что брег морской – прибоя праздный шум.
 
 
И как мои не утомились ноги
Разыскивать следы любимых ног,
За грезою скитаясь без дороги?
 
 
И как для вас я столько рифм сберег? —
Которые затем порой не строги,
Что был Амур к поэту слишком строг.
 
LXXV
 
Язвительны прекрасных глаз лучи,
Пронзенному нет помощи целебной
Ни за морем, ни в силе трав волшебной.
Болящему от них – они ж врачи.
 
 
Кто скажет мне: «Довольно, замолчи!
Все об одной поет твой гимн хвалебный!» —
Пусть не меня винит, – их зной враждебный,
Что иссушил другой любви ключи.
 
 
Творите вы, глаза, непобедимым
Оружие, что точит мой тиран,
И стонут все под игом нестерпимым.
 
 
Уж в пепл истлел пожар сердечных ран;
Что ж день и ночь лучом неотвратимым
Вы жжете грудь? И петь вас – я ж избран.
 
CXI
 
Та, чьей улыбкой жизнь моя светла,
Предстала мне, сидящему в соборе
Влюбленных дум, с самим собой в раздоре,
И по склоненью бледного чела —
 
 
Приветствие смиренному – прочла
Всю смуту чувств, и обняла все горе
Таким участьем, что при этом взоре
Потухли б стрелы Зевсова орла.
 
 
Я трепетал; не мог идущей мимо
Я благосклонных выслушать речей
И глаз поднять не смел. Но все палима
 
 
Душа той новой нежностью очей!
И болью давней сердце не томимо,
И неги новой в нем поет ручей.
 
CXXIII
 
Внезапную ту бледность, что за миг
Цветущие ланиты в снег одела,
Я уловил, и грудь похолодела,
И встречная покрыла бледность лик.
 
 
Иных любовь не требует улик.
Так жителям блаженного предела
Не нужно слов. Мир слеп; но без раздела
Я в духе с ней – и в мысль ее проник.
 
 
Вид ангела в очарованье томном —
Знак женственный любовного огня —
Напомню ли сравнением нескромным?
 
 
Молчанием сказала, взор склоня
(Иль то мечта?), – намеком сердца темным:
«Мой верный друг покинет ли меня?»
 
CXXXII
 
Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит? Коль он – любовь, то что же
Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..
Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..
 
 
На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?
Коль им пленен, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть, – любовь. На боль
похоже
Блаженство. «Страсть», «страданье» —
тот же звук.
 
 
Призвал ли я иль принял поневоле
Чужую власть?.. Блуждает разум мой.
Я – утлый челн в стихийном произволе,
 
 
И кормщика над праздной нет кормой.
Чего хочу – с самим собой в расколе, —
Не знаю. В зной – дрожу; горю зимой.
 
CLIV
 
Сонм светлых звезд и всякое начало
Вселенского состава, соревнуя
В художестве и в силе торжествуя,
Творили в ней Души своей зерцало.
 
 
И новое нам солнце возблистало,
И каждый взор потупился, предчуя,
Что бог любви явил ее, ликуя,
Чтоб изощрить на дерзком злое жало.
 
 
Пронизанный очей ее лучами,
Течет эфир пылающей купиной,
И может в нем дышать лишь добродетель.
 
 
Но низкое желание мечами
Эдемскими гонимо. Мир свидетель,
Что красота и чистота – едино.
 
CLVII
 
Тот жгучий день, в душе отпечатленный,
Сном явственным он сердцу предстоит.
Чье мастерство его изобразит?
Но мысль лелеет образ незабвенный.
 
 
Невинностью и прелестью смиренной
Пленителен красы унылой вид.
Богиня ль то, как смертная, скорбит?
Иль светит в скорби свет богоявленный?
 
 
Власы – как злато; брови – как эбен;
Чело – как снег. В звездах очей угрозы
Стрелка, чьим жалом тронутый – блажен.
 
 
Уст нежных жемчуг и живые розы —
Умильных, горьких жалоб сладкий плен…
Как пламя – вздохи; как алмазы – слезы.
 
CXCIX
 
Прекрасная рука! Разжалась ты
И держишь сердце на ладони тесной.
Я на тебя гляжу, дивясь небесной
Художнице столь строгой красоты.
 
 
Продолговато-нежные персты,
Прозрачней перлов Индии чудесной,
Вершители моей судьбины крестной,
Я вижу вас в сиянье наготы.
 
 
Я завладел ревнивою перчаткой!
Кто, победитель, лучший взял трофей?
Хвала, Амур! А ныне ты ж украдкой
 
 
Фату похить иль облаком развей!
Вотще! Настал конец услады краткой:
Вернуть добычу должен лиходей.
 
CCXI
 
Ведет меня Амур, стремит Желанье,
Зовет Привычка, погоняет Младость,
И, сердцу обещая мир и сладость,
Протягивает руку Упованье.
 
 
И я ее беру, хотя заране
Был должен знать, что послан не на радость
Вожатый мне; ведь слепота не в тягость
Тому, Кто Разум отдал на закланье.
 
 
Прелестный лавр, цветущий серебристо,
Чьи совершенства мною завладели,
Ты – лабиринт, влекущий неотвратно.
 
 
В него вошел в году тысяча триста
Двадцать седьмом, шестого дня апреля,
И не провижу выхода обратно.
 
ССХХ
 
Земная ль жила золото дала
На эти две косы? С какого брега
Принес Амур слепительного снега —
И теплой плотью снежность ожила?
 
 
Где розы взял ланит? Где удила
Размерного речей сладчайших бега —
Уст жемчуг ровный? С неба ль мир и нега
Безоблачно-прекрасного чела?
 
 
Любови бог! кто, ангел сладкогласный,
Свой чрез тебя послал ей голос в дар?
Не дышит грудь, и день затмится ясный,
 
 
Когда поет царица звонких чар…
Какое солнце взор зажгло опасный,
Мне льющий в сердце льдистый хлад и жар?
 
CCLXXVIII
 
В цветущие, прекраснейшие лета,
Когда Любовь столь властна над Судьбою,
Расставшись с оболочкою земною,
Мадонна взмыла во владенья света.
 
 
Живая, лишь сиянием одета,
Она с высот небесных правит мною.
Последний час мой, первый шаг к покою,
Настань, смени существованье это!
 
 
Чтоб, мыслям вслед, за нею воспарила,
Раскрепостясь, душа моя, ликуя,
Приди, приди, желанная свобода!
 
 
По этой муке надобна и сила,
И промедленья боле не снесу я…
Зачем не умер я тому три года?
 
CCLXXIX
 
Поют ли жалобно лесные птицы,
Листва ли шепчет в летнем ветерке,
Струи ли с нежным рокотом в реке,
Лаская брег, гурлят, как голубицы, —
 
 
Где б я ни сел, чтоб новые страницы
Вписать в дневник любви, моей тоске
Родные вздохи вторят вдалеке,
И тень мелькнет живой моей царицы.
 
 
Слова я слышу… «Полно дух крушить
Безвременно печалию, – шепнула, —
Пора от слез ланиты осушить!
 
 
Бессмертье в небе грудь моя вдохнула.
Его ль меня хотел бы ты лишить?
Чтоб там прозреть, я здесь глаза сомкнула».
 
CCLXXXIX
 
Свой пламенник, прекрасней и ясней
Окрестных звезд, в ней небо даровало
На краткий срок земле; но ревновало
Ее вернуть на родину огней.
 
 
Проснись, прозри! С невозвратимых далей
Волшебное спадает покрывало.
Тому, что грудь мятежно волновало,
Сказала «нет» она. Ты спорил с ней.
 
 
Благодари! То нежным умиленьем,
То строгостью она любовь звала
Божественней расцвесть над вожделеньем.
 
 
Святых искусств достойные дела
Глаголом гимн творит, краса – явленьем:
Я сплел ей лавр, она меня спасла!
 
CCCII
 
Восхитила мой дух за грань вселенной
Тоска по той, что от земли взята;
И я вступил чрез райские врата
В круг третий душ. Сколь менее надменной
 
 
Она предстала в красоте нетленной!
Мне руку дав, промолвила: «Я та,
Что страсть твою гнала. Но маета
Недолго длилась, и неизреченный
 
 
Мне дан покой. Тебя лишь возле нет, —
Но ты придешь, – и дольнего покрова,
Что ты любил. Будь верен; я – твой свет».
 
 
Что ж руку отняла и смолкло слово?
Ах, если б сладкий все звучал привет,
Земного дня я б не увидел снова!
 
CCCXII
 
Ни ясных звезд блуждающие станы,
Ни полные на взморье паруса,
Ни с пестрым зверем темные леса,
Ни всадники в доспехах средь поляны,
 
 
Ни гости с вестью про чужие страны,
Ни рифм любовных сладкая краса,
Ни милых жен поющих голоса
Во мгле садов, где шепчутся фонтаны, —
 
 
Ничто не тронет сердца моего.








 





















 





















 























На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Зарубежная любовная лирика», автора Сборника. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Зарубежная поэзия», «Литература 18 века». Произведение затрагивает такие темы, как «любовная лирика», «лирическая поэзия». Книга «Зарубежная любовная лирика» была написана в 2008 и издана в 2008 году. Приятного чтения!