сост. Екатерина Николаева

© Издательство «Четыре», 2025

Поэзия

Ума Акаева

Родилась и выросла в г. Избербаш (Дагестан, РФ).

Живёт в Москве, работает управляющей магазином в сетевой компании «КуулКлевер», сеть магазинов «Мясновъ» и «Отдохни».

Пишет стихи с 16 лет. В школьные годы поэт В. М. Волков был её поэтическим наставником, благодаря которому вышла в свет первая книга автора.

Первый сборник стихов «Живи настоящим» опубликован в московском издательстве «Адвансед солюшнз» (2014). Участник сборников «Свеча поэзии» (г. Махачкала), «Нет подвигу равных!» (2024), «Мастерская души» (2024), «Лирическая поэзия» (2024). В 2022 году в московском издательстве «ДеʼЛибри» вышел второй авторский сборник стихов «Мои стихи – моя отрада».

Ума Каиповна – лауреат поэтического альманаха «Золотая четверть – 2025» («Книга.ру»). Состоит в литературном клубе «Творчество и потенциал» (СПб.).

23 февраля

Нашим фронтовикам

посвящается

 
Вас поздравляет вся страна,
Герои нашей жизни!
Не испугала вас война,
Вам подражает детвора,
Спасли вы честь Отчизны!
 
 
Таких героев нет нигде,
Лишь у меня, в России!
Хвала и слава вам везде:
Вы преградили путь беде,
Вы справились с миссией.
 
 
И эту радостную весть
Мы объявляем гордо.
Гремят салюты в вашу честь!
И ваших подвигов не счесть —
Мы знаем это твёрдо.
 

Дедушке-фронтовику

 
О чём ты думал, дедушка, родной,
Когда с гранатой ползал по оврагам?
Беда нависла над твоей страной,
Покрылся день вдруг тёмным-тёмным мраком.
 
 
В бою ты думал каждый раз о том,
Чтобы изгнать скорей врагов проклятых,
А Смерть с косой входила в каждый дом,
Летел ведь «треугольник» во все хаты.
 
 
И нас не обошёл он стороной,
Осиротел отец мой в одночасье,
Ты жизнь отдал свою за наш покой,
Быть внучкою твоей – большое счастье.
 
 
Года идут, но сколько б ни прошло,
Мы помним все о той войне проклятой,
И сколько вас, солдат, там полегло,
И кто в войне жестокой виноватый.
 
 
Спасибо вам за мир над головой,
Что мы живём в согласии и мире…
Мы благодарны вам за наш покой
В стране большой и в маленькой квартире!
 

«Не хочу я писать о войне…»

 
Не хочу я писать о войне,
Даже думать об этом больно —
Что на этой прекрасной земле,
Где гуляем мы все привольно,
 
 
Вновь поселятся боль и страх,
Всё смешается – взрослые, дети…
Превратятся народы в прах,
Мир забудем на этой планете.
 
 
Как мы жили с тобою всегда,
Были рады любой непогоде.
Неужели теперь никогда
Не познаем мы цену свободе?..
 
 
Взрывы, бомбы, снаряды, жесть!
Неужели всё будет это?!
Не хочу я услышать весть
О войне. Кто за это в ответе?
 
 
Прекратите войну, господа!
Неужели же вы позабыли? —
Вам Россию сломить никогда
Не удастся, пока мы едины.
 
 
А едины мы будем всегда,
Наша Родина непобедима!
Пусть стрелою летят года —
Наша вера непоколебима.
 

4.10.2022

Пожарным

 
А ведь герои огненного фронта
Спасают жизни наши, и не раз!
Их жизнь – одна сплошная ретро-гонка,
Они живут заботою о нас.
 
 
Во время той войны жестокой, страшной,
Где немцы всё пытались сжечь Москву,
Усилия пожарных не напрасны,
В команду лишь сплотились все в одну.
 
 
А как фашисты Питер наш бомбили,
Пытались сжечь всё город на Неве?..
Но мы врага с успехом разгромили
С пожарными-героями в главе.
 
 
Герои наши огненного фронта
Спасают наши жизни и дома!
Они нас греют лучиком, как солнце.
И будут нас беречь всегда-всегда!
 
 
Дай Бог здоровья вам и вашим детям!
Опора нашей жизни и оплот,
Пусть счастливы мы будем все на свете.
Что будет завтра – не знаем наперёд.
 

Анатолий Анатольев

Пишет под творческим псевдонимом. Настоящая фамилия – Пичугин.

Родился 22 октября 1943 года в г. Уссурийске Приморского края (РФ). Окончил в 1968-м Дальневосточный политехнический институт им. В. В. Куйбышева.

С 1978 года – зав. кафедрой, проректор, декан факультета, главный научный сотрудник Новосибирского государственного аграрного университета.

Анатолий Петрович – доктор технических наук, профессор. Писательской деятельностью занимается более 30 лет. Автор семи сборников рассказов и более тридцати сборников стихов и поэм. Заслуженный работник Высшей школы РФ, член Союза журналистов Российской Федерации и Интернационального Союза писателей. Обладатель Лондонской литературной премии и звания «Лучший писатель года» (2015–2019).

Рыцарь дальней разведки
поэма (рассказ ветерана)

Посвящается

Струкову Николаю Артемьевичу —

ветерану Великой Отечественной войны,

полному кавалеру орденов Славы,

лётчику-полковнику,

моему двоюродному дяде

 
Мальчонкой рос в Сибири я дремучей,
В семье нас было больше десяти…
И наблюдал: сквозь облака и тучи
Сияли звёзды летние в ночи…
          И вот мечтал, что вырасту когда-то
          И обучусь по-взрослому летать,
          И звёзды станут близкими тогда-то,
          И можно будет их рукой достать…
С мечтою этой долго я носился,
Поскольку про училище не знал…
А как узнал, то сразу превратился
В трудягу, заимевшего запал!
          Запал сей выражался во старанье —
          Учиться стал по совести во всём:
          По физкультуре получил признанье,
          По всем предметам нёс пятёрки в дом…
Старанья эти принесли удачу,
И я легко экзамены все сдал;
И в лётное училище, что в Каче,
Спокойно, без натяга поступал…
          А Качинское было тогда в моде —
          Не каждый, кто хотел, мог поступить!
          Ведь конкурс и отбор был очень строгий,
          И испытанья мог я провалить.
Но одолел и эти все препоны
И окунулся в лётную семью,
И был я горд, что наши эшелоны
Дают стране прекрасную «струю»…
          Что учат замечательные асы,
          Традиции все доблестно здесь чтут,
          И тренажёрами полны те классы,
          И знанья для великих битв дают!..
Ведь Качинская лётная в те годы
Была главнейшей кузницей в стране —
Недаром сотни три героев сходу
Из стен её прославились в войне…
          А пред войною завершил ученье;
          И вот я офицерик молодой…
          Попал на фронт, где первое крещенье
          Там получил… Остался хоть живой…
Мотало нас тогда по разным весям —
Не сосчитать, освоили сколь мест…
И отходили раньше, чем повесив
Над входом иль землянкой Божий крест…
          Мы сами находились в униженьи —
          Ведь враг тогда успешно воевал…
          И слушали мы сводки в напряженьи:
          В боях какой наш город ещё пал…
Летал бомбить фашистов я отважно,
За что имел медали, ордена…
И много было разного… Не важно —
Была ведь битва… Да, была война…
          Сбивали «мессершмиты» мы лихие
          И «дугласы» крошили, как могли;
          И вражеские поезда большие
          Бомбили в разных точках той земли…
А что поделать, коли враг всей мощью
Насел на нас и бьёт по всем фронтам?
А на душе печальнее и горше
От обстановки, что светила нам…
          Сорок второй год был как раз в разгаре,
          И враг до Волги уж тогда дошёл;
          Победой окрылённый, как в угаре,
          Фашист хозяйски по стране пошёл…
И Ленинград в кольцо уже загружен,
И под Москвой оскалилась орда;
И в Закавказье пыл их не остужен,
И Сталинград под натиском врага…
          Переживали все мы за Отчизну,
          За нашу мать-природу и Москву,
          За то, что враг чинит без укоризны
          И распускает скверную молву:
Мол, скоро вот придёт победа к немцам —
Освободят советский весь народ
От ига коммунистов, и туземцам
Укажут жизни путь – счастливый ход…
          Туземцами они нас величали
          За то, что против них боролись мы,
          За то, что мы так дружно восставали
          И были против гнёта и войны!..
Был самолёт хороший Петлякова
И назывался кратко «Пе-три-бис».
Была в нём двухмоторная основа
И был закамуфлирован, как лис.
          На нём я далеко летал в разведку
          Туда, где был назначен мне маршрут;
          И привозил бобины с целью меткой,
          Куда бомбить, чтоб немцам был капут!
Однажды, возвратившись из полёта,
Был срочно вызван я в армейский штаб.
А там все генералы без пилотов
Расспрос мне учинили – каждый страж!
          Как долго я летел к тому объекту?
          Что видел сквозь туманы и стекло?
          Бараки как стоят вдоль тех проспектов?
          И можно ль долететь туда ещё?
Я ж молодой был и весьма ретивый,
И, не моргнув, сказал, что долечу;
И если фото те не так красивы,
То снова над объектом пролечу…
          Но усмехнулись только генералы,
          Что дело тут немножечко не в том,
          Чтоб пролететь, коль ты такой бывалый, —
          Сыпнуть листовок прямо в каждый дом.
«Так что ж, мешки бросать давно умею
И партизанам часто их бросал!
Три раза пролететь ли вот успею?
Вопрос серьёзный, я не знаю сам…»
           «Ну, на тебя теперь-то вся надежда —
          Прикинь, как будешь дело исполнять.
          Мешки мы подготовим, как и прежде, —
          Рычаг нажал, и будут рассыпать.
И важно, чтобы было ещё утро,
Когда народ весь выведен на плац:
Чтоб прочитали все и каждым нýтром
Узнали, что жива Советов власть!
          Что боремся мы с нечистью фашистской,
          Что дух наш полон страсти и огня
          И что победы путь будет неистов,
          Что отобьём родные все края…»
И приказали мне поспать до ночи,
А там уж потихоньку вылетать…
А по прилёте доложить всё срочно —
Что получилось там-де испытать…
          Поспал я час, не более, от силы —
          Роились думы ярко в голове…
          И вспомнил дом родной, где был я милым,
          Прожив в семье в ученье и в мольбе…
Спать расхотелось. Быстренько собрался
И вот уже ищу свой самолёт…
И вижу, что «конёк» мой оказался
Раскрашен, словно ёлка в Новый год!
          Зелёной краской обновлён отменно,
          По крыльям звёзды красные горят;
          И контур белый к каждой непременно,
          И всё блестит – готово на парад!
«Что сделали вы, варвары, такие?
Испортили мой камуфляж былой!
Ведь мне лететь ещё в края чужие!
Как полечу дорогой фронтовой?..»
          Но техники лишь развели руками:
           «Приказ от генералов был, с высот!
          Не исполнять мы не могли, хоть сами
          Всё понимаем, что далёк полёт…»
Пришлось смириться… Всё во мне кипело,
Что на погибель верную лечу;
И вряд ли это мне добавит смелость,
И вряд ли мать когда-то навещу…
          Но вот я поднимаюсь в небо снова,
          И курс на Люблин взят, как день назад.
          На звёзды уж смотрю теперь сурово —
          Печален мой запал, мой зоркий взгляд…
Полтыщи с гаком целых километров!
И в голове царит сплошной раздрай —
Что вот-де жизнь прошла и только ветром
Обдула… а теперь уже прощай…
          Полёт нормальный, двигатели ровно
          Рокочут, успокаивая страх…
          И как-то мне поверилось невольно,
          Что выполню я чёртов тот приказ…
Что разбросаю те мешки с листовкой,
Что разберусь с охраной лагерей
И что осилю со своей сноровкой
Коварный путь, что смерти был сильней…
          И долетел до точки назначенья,
          И вынырнул так грамотно из туч,
          И разнеслись листовочки в мгновенье,
          И повторил заход на новый круг…
И вновь пронёсся смело над бараком,
Рассыпав вести от Большой земли,
Но, поднимаясь в небо страшным мраком,
Прожгли мне крылья «мессера» лучи…
          Так быстро взмыв, оставив их без дела,
          На третий круг в отчаянье взлетел!
          И тут уж ощутил я пули в теле —
          Немецкий лётчик ноги мне задел…
А выходя из третьего прохода,
Армаду я увидел вдалеке —
То «мессершмиты» яростным походом
Со злобою неслись навстречу мне…
          Те «мессеры», конечно, попроворней,
          Чем наши «Пешки» были – это раз;
          Но вот пилоты не были задорней,
          А всё стремились делать напоказ…
От этого медлительность являлась,
Размеренность в любых своих делах,
И чопорность, конечно, проявлялась…
Вот от того остались на бобах…
          Рванув штурвал, я в небеса метнулся
          И растворился в толще серых туч…
          И на восток, конечно, повернулся,
          И был таков… Наверно, был везуч!
То были не смертельные раненья,
И самолёт меня не подводил,
Теперь уж потихоньку, без сомненья
Направился к себе, конечно, в тыл…
          За час полёта даже не заметил,
          Что топливо быстрей идёт на спад;
          Забарахлил один мотор, отметив,
          Что бензопровод задышал не в лад…
По времени я чувствовал, что где-то
Уж должен вот приблизиться к своим…
Но тут второй мотор зачах, и мне-то
Пришлось так пилотироваться с ним…
          Наметил вдалеке с посевом поле,
          Решил там приземлить свой самолёт…
          Но вот уж, опустившись поневоле,
          Увидел в поле сельский там народ…
Уборку урожая те творили,
Не слышали беззвучный мой полёт;
И что-то потихоньку тихо рыли,
Не обращая взор на небосвод…
          Нажал я на форс-клапан, весь в надежде, —
          Взревел уже остывший самолёт…
          И разбежались люди, взяв одежды…
          Так и закончил славный тот полёт…
Мне выйти из кабины помогали,
А ноги я не мог уже волочь…
И на траве попонку расстилали,
И все готовы были мне помочь.
          Я попросил, чтоб сообщили срочно
          По телефону в войсковую часть,
          Что прибыл, но что ранен не нарочно,
          Сам не смогу в полк на доклад попасть…
И хорошо б, пришла чтоб «санитарка»
И отвезла скорее в медсанбат —
Ведь ноги ампутировать мне жалко…
Приказ исполнен, напишу доклад…
          Брала усталость и потеря крови,
          Глаза смыкались, будто в забытьи…
          Но чувство было радости и боли,
          Что превозмог себя я в той дали!
И что раненья ног – то не смертельно;
Что жив остался, это поважней!
И самолёт, хоть было всё предельно,
Но не подвёл и будет вновь целей.
          И буду вновь я ощущать все звёзды,
          И буду любоваться вновь луной,
          И стану командиром рано ль, поздно,
          Но буду со своей всегда страной…
Я провалялся в госпитале мирно
И был представлен наградной тот лист,
Где подвиг мой расписан не картинно,
А чётко, с описаньем главных лиц…
          Что разработан план совсем не тщетно,
          Листовок напечатаны мешки;
          И что придуман способ мимолётно
          Рассыпать в нужном месте те тюки…
На фото, что провёл в своём полёте,
Запечатлён большой переполох,
И также захватил даже на взлёте,
Как «мессер» мне стреляет прямо в бок…
          Тот лагерь, что заснял тогда на фото, —
          Майданек был, на польской стороне.
          Там сотни тысяч жизней, как в болоте,
          Сгубили немцы – миллион в огне…
Я позже получил свою награду,
Когда ушёл почти на костылях…
И был тот орден мне, конечно, к ряду,
К тому, что получал в других боях…
          Ещё потом летал я по заданьям,
          И были риска полные они,
          Но так, как над Майданеком в «порханьях» —
          Ни разу не пришлось… То были дни!..
После войны мемориал воздвигли,
И стал музеем тот преступный плац;
В честь тех людей, что в лагере погибли,
Чтоб знали люди про нацистский план!
          Чтоб никогда не повторилась в мире
          Война, которой не было страшней,
          И чтоб движенье развивалось шире:
          За мир, добро, за будущих детей!..
Меня, как фронтового офицера,
Отправили уменье повышать:
Чтоб, отучившись, – видимо, с прицелом —
Мог я полком иль бо́льшим управлять…
          А я семьёй в то время обзавёлся,
          И народились доченька, сынок;
          И счастлив был, коль огонёк завёлся
          И ждал меня, как добрый маячок…
Освоил я квартир служебных много:
На Сахалин, в Приморье занесло;
Командовал полком толково, строго
И получал награды все за то…
          Года прошли, и войны миновали,
          И дослужился до звёзды большой:
          Командовал полком, и обещали
          Жильё мне предоставить под Москвой…
Но конъюнктура разом победила,
И миллион военных враз ушли,
Пришлось тогда, коли такая сила,
На Волгоград смириться… Помогли…
          И вот в порту диспетчером служу я;
          Хоть не вполне устроило меня,
          Квартиру дали – трёшку – не чужую,
          А новую, с удобством для житья…
Я на судьбу нисколько не в обиде:
Сам для себя избрал тот трудный путь,
Ращу детей, и внуков часто видим,
Машина есть и дачка – отдохнуть…
          А что теперь – одни воспоминанья
          О том, как были молоды давно
          И как стремились мы к образованью,
          Как берегли, что с детства нам дано!
Спасибо им, родителям прекрасным,
Что заложили в нас любовь к труду,
Что не боимся трудностей мы разных
И знаем цену мыслям и уму!
 

Ноябрь 2024 г.