Пролог

– Лебовский, не тормози! – Леннон выхватил откуда-то из-за спины дубину и отбил летевший в меня камень.

– Да блин… – я встряхнул руки, пытаясь вернуть жизнь в онемевшие от усталости пальцы. Так. Что там… Указательный к большому, поворот кисти, сцепить мизинец правой и безымянный левой… Или мизинец левой – к безымянному правой?

– Лебовский! – с кромки обрыва вниз посыпались мелкие камешки. Леннон с трудом балансировал на краю, прикрывая меня от очередного булыжника.

– Не ссы, Леннон, прорвемся! – пробормотал я, начиная комбинацию заново. С третьего раза пальцы наконец-то послушались, бледное сияние «сети Брюса» замерцало перед нами. Очередной камень замер в воздухе, застряв в ее призрачных путах. – Готово!

– Плети «гукалу» давай! Нам еще выбраться отсюда надо! – заорал лежащий на краю обрыва Кортес. Его ноги и руки скрутил «барсучий вьюн», так что двигаться он не мог.

– Я попробую, но у меня она пока ни разу не получалась… – проговорил я, складывая ладони лодочкой и переплетая большие пальцы. Или надо, чтобы левый сверху? Или все равно?

– Справа! – крикнул Леннон. Я машинально пригнулся, над головой просвистело что-то плоское. Как будто кленовый вертолетик, только большой. Надо начинать долбучую «гукалу» заново. Ладони лодочкой, большие пальцы сплести…

– Вьюн выбросил бутоны, давай быстрее! – Кортес дернулся, толкнув меня плечом под колено. Вывернуть ладони пальцами вниз, скрестить безымянные, два раза разомкнуть мизинцы… Что-то больно обожгло правую лодыжку. Так, не останавливаться. Я лишь на секунду скосил туда взгляд, чтобы понять, что там именно то, о чем я подумал. Из бледно-лилового конуса только распустившегося цветка высунулось острое жало и ткнуло меня в ногу. Больно, пипец! Сжать ладони. Разжать ладони. Мизинец-большой, мизинец-указательный… Что там дальше-то?

– Слева! – крикнул Леннон, и заорал не особенно членораздельно. Что-то по нему прилетело. Не отвелкайся, Лебовский. Я продолжал шевелить пальцами в нужном порядке. Ну, кажется в нужном. Что-то ударило мне в левое плечо, но я не обратил внимания. Молодец какой. И даже вспомнил, что надо согнуть указательный правой руки, прежде чем складывать снова лодочку. Раздался звук, похожий на уханье совы. Я ухватил одной рукой Леннона за плечо, второй – Кортеса за ремень и шагнул в обрыв. Сначала волна вдруг ставшего упругим воздуха подхватила нас, и секунд десять мы скользили вниз как серферы на доске, но потом я не удержал равновесие, и мы все трое одним клубком обрушились в сухую песчаную осыпь. Хорошо хоть песок, а не камни. Кубарем до самого низа. Мне прилетело по уху пяткой кирзового сапога Кортеса. Еще два хищных вьюнковых цветочка решили под шумок подзакусить моей ногой.

Песок теперь был везде – в сапогах, под рубахой, во рту, в волосах. Я ткнулся носом в куст сухой травы и наконец-то замер. Потрогал изнутри языком разбитую губу. Осторожно пошевелил руками и ногами. Песок подо мной задвигался и сполз еще на пару метров вниз. Потом наконец не выдержал и заржал.

– Не зачет, Лебовский! – раздался над головой кукольный голос Соловейки.

– Простите, Сольвейг Павловна! – я поднялся на ноги и начал вытряхивать песок из волос. – Но у меня ведь почти получилось!

– Если бы бой был настоящим, то твои товарищи бы погибли! А тебя бы уже связали и тащили в котел! – Соловейка зло топнула ногой в красной туфельке. – В чем была твоя ошибка?

– Гукала слабая, – сказал я. – Надо было три такта.

– Гукала у него слабая… – передразнила Соловейка. – Мозги у тебя слабые! Забирайтесь обратно!

– Только пусть теперь Леннон с вьюном обнимается, – пробурчал Кортес, сдирая с себя засохшие стебли. – Опухнет все теперь…

– Потерпишь, – отрезала Соловейка.

– Я плечо вывихнул, – сказал Леннон. – Может, перерыв? Ну почти получилось же…

Глава 1. Новые дороги и старые друзья

Неделька выдалась аховой, конечно. Каждое мое утро начиналось с будильника, поднимавшего меня с кровати почти на рассвете. Потом нужно было быстро, едва успев продрать глаза, закинуть в себя какой-нибудь еды и забивать часы или на стенде, или на полигоне. Если удавалось, то до полудня я, как проклятый, учился сгибать и разгибать пальцы, чтобы получить всякие магические эффекты. Когда у Соловейки было время, она занималась со мной, иногда ее место занимал здоровенный препод-законник Глеб Андреевич. А иногда я тренировался сам. Под надзором старенького глуховатого смотрителя стендов, который следил только за тем, чтобы я не убился. Или просто под щебет птиц на полигоне.

Изучение магии в чем-то было похоже на изучение иностранного языка. На первом этапе ты просто зубришь сочетания слов и жестов, не видя в этом никакой системы. Потом начинаешь разбираться в последовательностях знаков и движений, а потом приступаешь к изучению всей системы в целом. Я пока что был на самом первом этапе. Открываешь страницу с заклинанием, читаешь название и эффект, гнешь пальцы. Повторяешь, вне зависимости от результата. И так до умопомрачения. Как только пальцы начинали неметь и просить пощады, значит тренироваться еще примерно столько же.

Отягощалось это все еще и тем, что недостаточно было просто сложить пальцы веером, чтобы выстрелить каким-нибудь файерболом. Кстати, как раз никакого файербола в стартовой методичке и не было… Но в любом случае, пальцев было недостаточно. Каждому заклинанию, начиная от примитивной «сети Брюса» и заканчивая суперсложным боевым эффектом, названия которого я пока не знаю, требовались эмоции в качестве не то топлива, не то спускового крючка. И это было чертовски сложно. Пока катаешь какую-нибудь «склизлу», гоняя в голове одно и то же тошнотворное воспоминание, все получалось нормально. Но вот если от «склизлы» нужно было сразу же перейти например к «орлянке», для которой требовалось почувствовать азарт и жажду наживы, моментальный переход давался, прямо скажем, непросто.

Потом я заканчивал занятия по магии, и несся в библиотеку. Иногда успев заскочить в столовую, иногда нет. Чтобы меня включили в жетонную систему, мне нужно было получить десяток доступов от разных преподов. Нужно было сдать что-то вроде контрольных, чтобы местные корифеи выдали заключение, что я не лох, и меня можно учить дальше.

Ближе к вечеру из-за библиотечного стола меня выволакивал Ларошев и тащил в свой подвал. Кроме машины он выбил из Гезехуса помещение с окном, а вот без помощников, сказал, что мы обрыбимся. Так что нужно было переместить нужную часть архива наверх, при этом ничего не запутав и не растеряв.

Иногда я после ужина успевал еще немного потренироваться, но уже чисто в разминке пальцев. Никогда не думал, что в кистях, оказывается, столько мышц может болеть…

Короче, вынырнуть из этого марафона мне удалось только к пятнице. Точнее даже не вынырнуть, а осознать, что я начинаю привыкать к местному учебному ритму и даже начинаю получать от него удовольствие.

Я сидел в столовой и жевал ватрушку, запивая ее остатками компота. И как раз в этот момент на пороге появился Стас Демидов. В этот раз – никаких галстуков, но даже в повседневной одежде он выглядел аристократом. А следом за ним вошел тот, кого я не ожидал здесь увидеть – Бюрократ. Стас огляделся, выцепил меня взглядом и решительно направился к моему столу. Бюрократ последовал за ним. В руках он сжимал кожаную папку для документов.

– Привет, Богдан, – сказал Стас, присаживаясь на соседний стул. – В общем, мы закончили с документами, осталось получить подпись Ларошева и Гезехуса. Значит, предположительно лаборатория Панфила Демидова находится где-то близ деревни Белобородово…

– Так, Стас, помедленнее! – я быстро прожевал остатки ватрушки и сделал глоток компота. – Пока вы все это обсуждали, я был занят учебой. Так что мог и кое-что пропустить мимо ушей. Что еще за Панфил?

– А, ну да, прости! – Стс усмехнулся. – Панфил Демидов – мой двоюродный прапрадед. Легендарная личность в своем роде. Единственный среди Демидовых техномаг. Рассорился с кланом, долго путешествовал и где-то затаился. Считалось, что он жил отшельником, чуть ли не монахом. Но уже после баниции выяснилось, что это не совсем так. Он построил где-то подземную лабораторию и изучал там источники энергии. Или что-то в этом роде. Точно не знаю, это будет как раз область вашей работы. Вот, смотри.

Стас выставил на стол маленький шагоход. Немного других очертаний, чем «Гусак», на котором я гонял мамонтов. С более длинным корпусом и короткими ногами. Стас ткнул его пальцем в крышу. И шагоход ожил. Раздалось негромкое жужжание, колени распрямились, машина сделала несколько шагов, потом кабина развернулась на месте.

– Этой игрушке больше ста лет, понимаешь? – сказал Стас. – Я ни с какого боку не техномаг, этот шагоходик работает автономно. В свое время, когда мой дед его заполучил, он решил, что вскроет и посмотрит на начинку, когда у него сдохнут батарейки. Но батарейки все еще работают, никаких признаков нехватки энергии нет.

– И он тебя слушается? – спросил я, протягивая руку к миниатюрному ходячему танку.

– Осторожнее, он электричеством бьется, – сказал Стас. – Да, могу им управлять. Отдаю мысленные команды, и он выполняет. Только надо… гм… очень громко думать. Иногда не срабатывают.

– Вообще-то шагоходы никогда не подчинялись людям, не обладающим магическими способностями, – сказал я. – Ты точно не маг?

– Хотел бы я верить, что не точно, – Стас вздохнул. – Меня проверяли несколько раз. Нет, никаких способностей, даже близко. Я обычный, более, чем полностью.

– Тогда почему… – начал я и замолчал. Перевел взгляд на Бюрократа, который молча стоял рядом, все еще сжимая в руках папку.

– Воооот! – Стас поднял палец вверх. – Этот шагоходик сделал в своей лаборатории Панфил Демидов. И еще несколько предметов, которые, правда, могут впечатлить только знающих людей. Получается, что мой родственник где-то устроил производство предметов, которые сделаны непонятно как, работают, нарушая все мыслимые законы, и батарейки у них… Ну, сам видишь. Кое-какие стартовые данные о моем пра-пра… Слушай, давай я его просто прадедом буду называть, ладно? В общем, я уверен, лаборатория есть. Хочу ее заполучить. Я законный наследник, и все такое. Это же именно то, чем намерен заниматься исторический факультет?

– Ты говоришь, Белобородово? – спросил я. – Это же вроде где-то недалеко, судя по карте? Или это другое Белобородово?

– Да, недалеко, – кивнул Стас. – На север по Томи.

– Ага… – я задумался. Севернее Томи в моем мире находился Северск. Закрытый город при Сибирской АЭС. Могло это быть как-то связано? Хотя ерунду я говорю, никаких точек сопряжения наших миров я пока что не обнаружил. Ну, кроме той переведенной стрелки, которая отправила сюда мой поезд. – От меня что-то требуется?

– Пока нет, просто заскочили сообщить, что контракт готов, – Стас подмигнул. – А потом… Ну, много всего. Нужно будет поднимать местные архивы столетней давности, находить очевидцев, или, скорее, их детей. Ну и все такое прочее. Ты историк, вот и будешь думать. Других у Ларошева все равно нет.

– Понял-принял, – весело ответил я. – Тогда я в библиотеку. И жду отмашки.

– Мы передадим копию документов Ларошеву, когда закончим, – Стас поднялся со стула. Я тоже. Мы обменялись рукопожатиями и поспешили по своим делам.

Синильга Азаматовна сегодня была не в духе, так что я не стал ей докучать, просто сообщил дежурное «студент Лебовский прибыл поработать», прошмыгнул мимо и устроился за маленьким столом между книжными шкафами. Включил лампу, открыл учебник и завис.

Короткий разговор в столовой совершенно выбил меня из настроения на учебу, в голове уже грохотала барабанная дробь дороги приключений, а мысли были совершенно далеки от статистики. Лаборатория сумасшедшего ученого – это было не совсем то, что я себе представлял, когда думал о том, чем будет заниматься наш вновь воссозданный исторический факультет. Мне думалось о каких-нибудь затерянных в тайге заброшенных городах, золотых идолах и сокровищах. Впрочем, крохотный шагоходик, да еще и вооруженный электричеством сто лет назад – это тоже впечатляло. Панфил Демидов. В истории моего мира такого парня, кажется, вообще не было. Может быть, он умер при рождении, а может и вовсе никогда не рождался.

Кроме того, на этих выходных мы еще должны были обсудить с Йованом и остальными, что будем дальше делать с Соболями. Разумеется, я сказал, что какой-то мутный тип мне предложил сделку, но потом я как-то увлекся учебой, все остальные тоже замолчали, и вот вчера перед сном Витек мне намекнул, что в субботу вечером мы встречаемся в мызе, чтобы все обсудить, и…

Я тряхнул головой и снова попытался погрузиться в количественные методы исследований. Но цифры и буквы упорно отказывались выстраиваться стройными рядами и отпечатываться у меня в мозгу, так что я забил на это дело. Тем более, что за шкафом услышал чьи-то тихие голоса. Сначала я решил, что подслушивать нехорошо, тем более, что разговаривали реально почти шепотом. Потом не выдержал и заглянул в щель между книгами.

У стены читального зала стояла Феодора. А над ней нависал Йован. Не в смысле угрожающе, а, скорее просто чтобы она лучше слышала то, что он ей там втолковывал.

– …и тогда я смогу заплатить твоему отцу, сколько он захочет! Ты что, мне не веришь? – громким шепотом убеждал Йован. Лица Феодоры мне было не видно, но, судя по интонациям серба, она и правда как-то не очень верила. – Мне осталось доучиться один год. А потом у меня есть одно дельце, которое, если выгорит, то я получу имперский паспорт. И смогу увезти и тебя тоже, если ты будешь моей женой.

– Что еще за дельце? – насмешливым тоном спросила Феодора.

– Не могу пока сказать, – Йован тряхнул головой. – Но мне клялись, что дело верное. Ты же сама говорила, что хочешь уехать из Сибири. Мы же здесь как в тюрьме – ни гражданства, ни документов. Нас ни в одну цивилизованную страну не пускают…

– Я не думала, что ты отнесешься к моим словам серьезно, – Феодора хихикнула. – Ну куда же я поеду, ты сам-то подумай?

– Ты же каратель! Ну, в смысле, целительница! Да тебя везде с распростертыми объятиями примут! Кроме того… – Йован хозяйски провел своей широченной ладонью по ее груди.

– Перестань! – она возмущенно шлепнула его по руке. – Йован, я же тебе говорила. У меня контракт…

– Любой контракт можно разорвать! – Йован обнял девушку за талию и притянул к себе. – Дора, я тебя обожаю, ты знаешь. Я буду тебя на руках носить, в лепешку ради тебя расшибусь! Клянусь тебе, через два года мы уже будем нежиться где-нибудь на побережье теплого моря и забудем эту дурацкую Сибирь как страшный сон!

– Давай ты сначала сделаешь свое… дело… А потом… – Феодора томно выгнулась в его объятиях и положила руку ему на затылок. Раздался звук долгого поцелуя.

– Рррррр… – ладонь Йована сжала грудь Феодоры. – Ты сводишь меня с ума, развратная монашка!

– Ты же знаешь, что я не монашка, – игриво прошептала Феодора.

– Давай поженимся уже, хочу, чтобы ты была только моей и ничьей больше! – Йован тяжело дышал.

– Мой отец не позволит, – грустно сказала Феодора. – Сначала выкуп, потом благословит. Может быть. Он у меня непредсказуемый, ты же знаешь.

– Будет выкуп! – горячо сказал Йован практически вслух.

– Тссс! – Феодора прижала ладонь к губам Йована. – Синильга Азаматовна не любит, когда шумят.

– Но ты обещаешь, что выйдешь за меня, когда я заплачу этот идиотский выкуп? – прошептал Йован.

– Я подумаю, – Феодора попыталась отстраниться.

– Обещай мне! – настаивал Йован, сжимая ее крепче.

– Ай! Ты делаешь мне больно! – Феодора уперлась обеими руками в грудь серба. – Я же сказала, что подумаю. Денег у тебя все равно пока нет.

– Будут деньги! – сказал Йован уже спокойнее.

– Вот когда будут, тогда и поговорим, – Феодора выскользнула из-за Йована, и посмотрела, кажется, прямо мне в глаза. Я быстро отстранился от щели и, стараясь не шуметь, вернулся за свой стол. Надо же, оказывается, наш серб очень серьезно настроен. Замуж зовет, имперский паспорт предлагает… Интересно, что у него за дельце, в обмен на которое ему гражданство обещают? Уж не Кира ли тут замешана каким-нибудь боком? Или кто-нибудь еще из ее сослуживцев?

Потом я задумался про Феодору. С ней было как-то странно. После той истории с доппельгангером, мне сначала казалось, что она меня сторонится. Несколько раз мы сталкивались, она молча бросала на меня длинные непонятные взгляды и старалась побыстрее уйти. А я сначала как-то парился по этому поводу, но потом учеба и усталость меня отвлекли, и я забил. А сейчас вот подслушал их разговор с Йованом, и как-то меня занозило сразу. Йован, в целом, может и неплохой парень… Но как-то по-дурацки это все. Сначала мародеры задирают нос, что, мол, с карателями – никаких дел. А сейчас вот… «Выходи замуж, Феодора, в лепешку расшибусь…» Непоследовательно как-то.

Передо мной вдруг колыхнулась черная ткань монашеской рясы. Я поднял голову и встретился взглядом со смеющимися глазами Феодоры. Она прижала палец к губам и скользнула мимо меня. К той самой щели, у которой я их подслушивал. Выглянула в читальный зал, повернулась и поманила меня к себе.

Я подошел. Выглянул. Йован сел за стол, на котором было разложено несколько книг. Он водил пальцем по строчкам и что-то сосредоточенно записывал в тетрадку.

– Ты подслушивал? – тихо прошептала Феодора, касаясь губами моего уха.

– Случайно вышло… – одними губами ответил я.