«Всякий раз, когда нужно сказать «Хватит!» – русский человек говорит: «Да, дальше так продолжать нельзя, но, если подумать…» Одна из главных проблем России – союз «но» и запятые. Мы привыкли ставить запятые там, где давно пора поставить точку!»
Биография Петра Ильича Нестеренко настолько богата, что HBO вполне могли бы отгрохать по ней сериал на шесть сезонов, каждый из которых заканчивался бы каким-нибудь сюжетным твистом.
спойлерВыходец из дворянской семьи, военный лётчик, полковник армии Деникина, был ранен, мигрировал в Стамбул, оттуда через Сербию и Болгарию перебрался в Париж, где работал таксистом до той поры, пока ОГПУ не предложило ему побыть информатором в обмен на право вернуться на родину. Вернулся, стал директором первого московского крематория и в 1930е работал в две смены: днём сжигал добропорядочных советских граждан, вечером – тела расстрелянных «шпионов», «предателей» и «врагов народа». Всё закончилось в 1941 самым предсказуемым образом – однажды пришли и за ним.свернуть
В прошлогоднем материале «Новой газеты» о палачах «Мемориала» история Нестеренко плотно встроена в рассказ о «спецгруппе» Василия Блохина. Но, конечно, из-за своего «белого» прошлого, Пётр Ильич никогда по-настоящему не был её частью. Одну из версий того, кем же он всё-таки был, рассказывает «Кремулятор» Саши Филипенко.
Во многом эта повесть напоминает «Смерть – моё ремесло» Робера Мерля. Оба произведения основаны на дневниках и допросах, на страницах которых реальные прообразы героев рассуждают о своей деятельности. Как и комендант Освенцима Рудольф Хёсс, Нестеренко не был «идейным», но и не видел ничего ужасного в том, что делал. Кто-то должен был. Однако есть между ними и большое отличие: книжный Пётр Ильич хочет только две вещи – снова подняться в небо и воссоединиться со своей возлюбленной, а работа в крематории – всего лишь фоновый шум, который необходимо терпеть, между проблесками «настоящей жизни».
Кремулятор – устройство для измельчения костей после кремации. Метафора Филипенко довольно проста: любой функционер машины государственного террора – винтик этого механизма, стирающего человека в порошок. Его собственные убеждения, принципы и желания отходят на задний план: даже если он просто хорошо выполняет свою работу и подчиняется приказам, ответственность за содеянное это не снимает. Высший кремулятор – время всё равно измельчит все его «но» и «на самом деле», уравняв всех участников процесса. Прах к праху.
