Отзывы на книги автора «Саша Чёрный»

В последнее время мне нравится читать рассказы. Почему-то раньше я их просто игнорировал. Мне также нравится читать хорошую юмористическую прозу. Например, мои любимые книги "Похождение бравого солдата Швейка", "12 стульев", "Золотой телёнок". В этой книге собраны очень хорошие юмористические рассказы, которые удовлетворяют моему новому и старому увлечению - рассказы и юмор.

Первыми в сборнике идут рассказы Антона Чехова. Если вы уже читали его рассказы, то наверняка знаете, как здоров у него получается замечать интересные моменты в жизни и выставлять их под юмористическим углом. Некоторые рассказы я уже читал, но тем не менее рассказы Чехова, это отлично подмеченные жизненные ситуации, которые можно прочитать и снова.

Рассказы Дорошевича просто потрясающи своей выдумкой и красотой, а некоторые актуальны как никогда. Самым интересным мне показался "Двадцатый век". Он рассказывает о газете, которая идёт на всевозможные выдумки и ухищрения, лишь бы привлечь побольше читателей и покупателей. Сегодня подобных изданий в интернете превеликое множество. Правда в основном они выполняют заказы или просто отрабатывают спонсорские деньги. Некоторые просто плодят "фейки", а некоторые так топорно развенчивают "фейки", что сами становятся просто помойкой. Конкретные издания тут приводить никакие не буду.

Рассказ Куприна мне не понравился. Зато дальше снова отличные рассказы Саши Чёрного, О.Генри, Джерома? Аверченко, Зозуля и последний рассказ Юшкевича. Удивительно, но мне почему-то не понравился только один рассказ Куприна. В остальном сборник очень хороший.

В сборнике практически каждый автор имеет несколько произведений. Лучшие они среди имеющегося у авторов или нет, тут вопрос спорный. Но то, что все они достойны быть собраны в таком сборнике, это факт. Безусловно, обязательно стоит читать такие книги. Во-первых, это позволяет поднять настроение, во-вторых, познакомиться с авторами, которых ещё не читали, в-третьих поучиться смотреть на жизнь с юмором.

Меня только удивляют низкие оценки сборника. Но на мою оценку возможно повлияло то, что я слушал книгу в аудиоформате.

Ни на секунду не сомневалась, что детская (собачья) книжка от Саши Чёрного мне понравится. Узнала о ней из биографии Чёрного - Виктория Миленко - Саша Черный. Печальный рыцарь смеха - зная предысторию читать интереснее. Своего героя автор списывал с настоящих фоксов, которые у него жили, которых он обожал и, похоже, считал получше людей. Собаки и дети радовали Чёрного гораздо больше, чем всё остальное человечество. И в книге это очень заметно. Она добрая, светлая, чистая. И нельзя сказать, что наивная, Саша Чёрный не сюсюкает. Помните его стих-пародию на детских писательниц? Так вот он так не сочиняет. Его проза для детей написана с детской мудростью и ясностью, без надуманного упрощения. В ней есть место грусти и одиночеству. Не было бы печального рыцаря смеха без меланхоличных ноток; не мы такие, жизнь - такая.

Отдал бы полную чашку с овсянкой (ужасная гадость!), если бы мне кто-нибудь объяснил, зачем осень, зачем зима? В аллее такая непроходимая грязь, какую я видал только под носорогом в зоологическом саду. Мокро. Голые ветки хлопают друг о друга и чихают. Ворона, облезшее чучело, дразнится: кра! - почему тебя не взяли в город?
Потому что сам не захотел! А теперь жалко, но держусь молодцом. Вчера только поплакал у камина, очень уж гадко в темноте и сырости. Свечку нашел, а зажечь не умею. У-у-у!

Грусть, тоска, ветки чихают, зачем осень? Поплакал. Как честно и открыто. Голая маленькая душа. Хочешь не хочешь, а во взгляде Микки проскальзывает взгляд самого автора, его тоска в эмиграции, его одиночество, его наблюдательность, его "брошенность"...

Хорошая детская книга, забавная и милая. Всегда интересно взглянуть на повседневную жизнь человеческую с необычного ракурса. В данном случае повествование ведется от лица фокстерьера Микки. А он не так прост, как кажется на первый взгляд. Он и тонкий внимательный наблюдатель, и вдумчивый философ, и поэт… А поэтому есть в книге и грустная нотка. Непросто, ой непросто, такому тонко организованному субъекту в шумном и бестолковом человеческом мире.

Ну что там в Париже, подумайте? Был один раз, возили к собачьему доктору. Улиц — миллион, а миллион — это больше, чем десять. Куда ни посмотришь — ноги, ноги и ноги. Автомобили, как пьяные носороги, летят, хрипят — и все на меня!.. Я уж Зининой юбки из зубов не выпускал. Цепочка тянет, намордник жмет. Как они могут жить в таком карусельном городе!..

Расскажет нам Микки не только об улицах Парижа. Вместе со своей хозяйкой, девочкой Зиной, он побывает и в зоопарке ("тюрьма для несчастных животных!"), и в цирке, съездит на море, покатается на ужасном пароходе, потеряется и найдется. И всему увиденному и пережитому этот лохматый наблюдатель даст свою оценку: точную, неожиданную и смешную.

Вчера из усадьбы приезжал садовник. Привез яблоки и яйца. Лучшие отобрал для кухарки (знаем, знаем!), а худшие — для Зининых родителей. Поймите людей: носят очки, носят пенсне, а ничего у себя под носом не видят…

Но способность всё подмечать и анализировать вовсе не мешает Микки любить. Любить свою хозяйку, любить её шумных друзей и вечно занятых родителей, любить маленьких и беспомощных котят, которых непутевая мамаша-кошка подкинула ему, уходя по делам, и всех этих птичек, выпрашивающих хлебные крошки, и бестолковых бабочек, и весь огромный мир вокруг. Но и побурчать при этом он тоже любит…

До свидания, тетрадка, до свидания, лето, до свидания, дети — мальчики и девочки, папы и мамы дедушки и бабушки… Хотел заплакать, а вместо того чихнул.
Ставлю большую, большую точку. Гав! Опять меня блоха укусила!.. В такую трогательную минуту…
Кровопийца собачья!..

Бродский-гений. Не знаю, что еще сказать.

Единственным разочарованием было то, что я думала, что рождественской поэзии у него больше. А книжица совсем тоненькая, но настроение, слог и общая атмосфера, такая, немного бунтарская. Но несмотря на это, мы вместе с Иосифом Александровичем ждем этот праздник, и это Рождение..

Занимательное чтение для детей. Хоть и было немного скучно, всё же интересно было понаблюдать за образом жизни русскоговорящих людей во Франции и заинтересоваться личностью автора, очевидно, послереволюционного иммигранта.

Дневник фокса Микки, как бы странно это ни звучало, написан собакой, которая отчего-то умеет писать. То есть вселенная в книге наша, просто фокстерьер втайне от всех берет в лапы карандаш и пишет корявыми буквами в тетрадь, искренне надеясь, что кто-нибудь потом опубликует записи. Было бы очень весело, если бы не моменты, когда пса оставляли одного - мне про такое читать явно не надо, ибо сразу же стресс, руки трясутся, коты дома одни, грустят, льют слезы и прямо страдают, что оставит потом неизгладимый отпечаток на их психике.
В остальном - безудержное веселье, и немного познавательности.

В школе я читала Сашу Чёрного, классом мы ставили по его творчеству литературную композицию. Однако, фокса Микки почти не помню, к сожалению.
Микки живёт у девочки Зины. На даче, потом на курорте и в финале скучает в парижской квартире. Если родители девочки из эмигрантов, то из эмигрантов богатых. Раз они могут себе позволить дачу, курорт, садовника и кухарку.
С хозяевами Микки живётся лучше, оттого он и развитее кота Бэппо. Микки научился читать крупный шрифт детских книжек, а пишет, зажав карандаш зубами. Вместе с Зиной Микки посетил зоопарк, прогулку на пароходе, цирк и кино.
Животные у Саши Чёрного умные, наблюдательные и грустные. Будущим любителям бросать домашних питомцев на дачах читать эту повесть ежесезонно с возраста шести лет. Одиночество Микки душераздирающе.
Заметила, что и вольный Бэппо, и домашний Микки блохастые. Микки при хозяевах, а всё равно ловить надоедливых паразитов приходится.
Слушала повесть в исполнении для радио Александром Ширвиндтом. Что сказать, актёр. Запись с музыкой и подзвучкой кошачьими воплями, лаем и птичьим щебетом.
Французы у Саши Чёрного получились дружелюбней и отзывчивей итальянцев. А к нелюбимым блюдам героев, всяких там макаронам, прибавилась противная овсянка. Из описания "Кошачьей санатории" узнала, что автор не любил макароны, потому что горшок этого блюда в Риме ему на шляпу вывалили из окна, а поэт и не заметил. Так и ходил, пока знакомые не подсказали. Может, и про овсянку есть подобная история, но в электронной версии "Дневника фокса Микки" ничьих цитат из воспоминаний нет.

Однажды фокс Микки решает начать вести дневник, где, как положено, рассказывает о разных значительных событиях в своей жизни и своём к ним отношении.
Микки - замечательный пёс. Он умен, ироничен, и, как мне показалось, даже немного мизантропичен. Есть ограниченный круг людей, к которым он в силу привязанности снисходителен, остальные же подвергаются безжалостному оцениванию, которое, как правило, происходит не в их пользу.
И все же под язвительной шкуркой скрывается мягкое сердце, в котором находится место и игривым котятам, и девочке Зине.
Микки в своём дневнике задаётся любопытными вопросами и делает интересные умозаключения, которые позабавят как детей, так и взрослых. Также присутствует минорная нотка, так что в ходе чтения получится не только посмеяться, но и попереживать. Но, конечно, все закончится хорошо.

Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
Владимир Маяковский

Любовная лирика серебряного века всегда считалась одной из самых образных и глубоких в литературе. Обожаю это время в поэзии. Такие чистые, искренние стихи, наполненные символичностью сказанного, пропитанные каким-то особым духом. Насыщенная, интеллектуальная поэзия. Но и веку нынешнему вполне есть что сказать. И эта книга – «Два века о любви» - представляет собой некую литературную дуэль. Или просто visavi?

Так что же такое любовь? И какой век знает о ней больше?

Любить – идти, - не смолкнул гром,
Топтать тоску, не знать ботинок,
Пугать ежей, платить добром
За зло брусники с паутинкой.

Вот так загадочно о любви говорит Борис Пастернак и век серебряный. И ему тут же, не мене образно и загадочно вторит Ирина Евса, век ХХІ:

Любовь смывается, как в гримерной
Лицо, под которым твой
Бескровный лик, ни живой ни мертвый,
Не мертвый, но не живой.

А если об отношениях попробовать сказать словами Марины Цветаевой?

Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.
Нас десть лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют. – Бог мостов не строит.

А Цветаевой тут же вторит Анна Аркатова:

Что делаешь, любимая?
Люблю.
А вечером?
Люблю еще сильнее.
А ты, любимый?
Я – тебя гублю.
Так искренно, так нежно…
Как умею.

Ваш ход – век, серебряный. И ваш выстрел, Сергей Есенин:

Берегись дыханья розы,
Не тревожь ее кусты.
Что любовь? Пустые грезы,
Бред несбыточной мечты.

Что может на это возразить Елена Касьян?

Любовь – это орган, внутренняя часть тела,
И там, где недавно еще болело,
Теперь пустота. Вот такие дела…
Любовь – это донорский орган, и я его отдала.
Не спрашивай, как я посмела.

Остро, очень остро. И еще по одному выстрелу. Так что же такое любовь?

Любовь – беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй.
Любить ли за что-нибудь? Любится – вот и люблю.
Любовь уподоблена тройке взбешенной и шалой,
Стремящей меня к отплывающему кораблю.

Так пишет о любви Игорь Северянин. Тройка… взбешенная и шалая… Какой красивый образ из прошлого. А образ современности? Послушаем Ларису Романовскую:

Эмоции – это такой наркотик.
Не любишь – уже ломает.
Мы все в он-лайне, мы все заходим,
В зону чужого вниманья.

Вот такая получилась дуэль. А кто победил? Решать читателю. Но, думаю, любой влюбленный читатель будет за ничью.

С двадцатилетними играет в жмурки,
С тридцатилетними играет в прятки
Любовь. Какие шелковые шкурки,
Как правила просты, как взятки гладки!
Легко ли в тридцать пять проститься с нею?
Легко. Не потому, что много срама,
А потому, что места нет нежнее,
И розовей, и сокровенней шрама.
Вера Павлова

«СКАЗКИ И РАССКАЗЫ»
Саша Чёрный

Друзья, сегодня я хочу рассказать вам о замечательном сборнике из серии «Малая книга с историей» от

Не смотря на то, что я уже взрослая тётенька, я по-прежнему люблю сказки и с большим удовольствием их читаю!
А ещё я очень люблю красивые книги и не упускаю возможности пополнить ими свою библиотеку!

В данном издании сошлось всё и сразу!
10 сказок и рассказов от культового писателя Серебряного века в потрясающем оформлении, просто не оставляют шанса пройти мимо!

Если вы хоть раз держали книги этой серии в руках, то знаете, о чём я говорю. Ну а если вам ещё не довелось познакомиться с этой серией, то очень рекомендую обратить на неё внимание!

Книги оформлены под старину, и разглядывать их - одно удовольствие!
Обложки как будто прямиком из моего детства, с ярким отпечатком времени. Странички внутри так же выглядят состаренными.
И вот этот винтажный визуал в сочетании с потрясающим качеством и плотными глянцевыми страничками придаёт книгам уникальный вид, заставляя восхищаться оформлением снова и снова!
Так же в книге присутствует множество цветных иллюстраций и ляссе.
Не издание, а настоящая мечта книголюба!

Я с большим удовольствием собираю книги серии на своих полочках и скоро расскажу вам ещё об одной новиночке!

Почти все вещи и явления он называл по-своему, и всякий, кто пробовал его исправить, неизменно терпел поражение, разбиваясь о спокойствие и фантастическую уверенность Александра Сергеевича
в собственной правоте.
(«Записки Планшетной крысы»
Эдуард Кочергин)

Записываю:

«Саша, Саня, Александр.
Бородач? Да нет, усач.
Оказался славным кадром,
Хоть ты смейся, хоть ты плачь»

Включаю «Вниз головой» Сплина:

Просматриваю фотографии, которые сделал во время путешествия с Сашей Черным.

Дальше...

Когда нашему взору открывался очередной захватывающий вид, я щелкал фотоаппаратом, а Саша читал свои стихи, подходящие конкретному месту, в котором мы находились. Вот некоторые из фотографий, на обороте которых я записал потом свои впечатления.

Санкт-Петербург. Фонтанка.
"Саша!", – кричал я Черному. Мы только-только познакомились. Слова его стихов, которые он мне рассказывал, пока мы дрожали от холода как плешивые щенки, доступные всем ветрам этой северной столицы, окунались в яд сатиры, строфы едко проникали в мое сознание, интонация кололась и подкашивала.
Кого травит-то Саша? Нас, нас и только нас: грешных, упавших, низких, слепых.

Капри.
"Саня!", – кричал я Черному, пальцем грозил ему, когда он читал о любви. Трогаю свои щеки – горячие! Пристыдили стихи, а Сашка, негодник-шалун, продолжает вспоминать не то Машу, не то Дашу, да и путается, в конце концов. О любви он говорит с иронией. Покрывает ей чувство бережно, если воспоминание о даме ценно, либо выставляет напоказ свою забывчивость (с кем же он был вчера?). Опять всех перепутал...


Париж. Латинский квартал.
"Александр", – с уважением говорю Черному, без возгласа, жму ему руку. Забираю с собой понравившиеся стихи, просматриваю вновь – они как иллюстрации меня: "о, вот я тут такой глупенький вышел", "ах, было дело, приходилось также тосковать", "у меня с девушками так и бывает".

Откладываю фотографии и вспоминаю.
Во время путешествия к Черному я обращался по-разному. Мое обращение к нему менялось в зависимости от укрепления нашей с ним дружбы. Я заметил и свойское отношение к читателю каждого его стиха.
Черный превозносит единение с моментом и местом: будь то бесплотное колыхание в морском прибое, будь то неподвижное созерцание неба, лежа на могильных плитах. Поэзия Черного пестрит призывами к обострению восприятия моментов, и в то же время высмеивает мелочные и бесполезные занятия людей.
Ах, да! Самое яркое воспоминание, когда во время чтения своих стихов Черный находил Истину. Доставал её из богом забытого угла, прихватывая за воротничок большим и указательным пальцами, будто, преображаясь в фокусника, вытаскивал кролика из цилиндра! Затем он протягивал её прямо мне под нос и приговаривал: «Вот вам госпожа Истина. Примите, распишитесь...». Я не узнавал Истину. «Как так не понимаете что это такое? А вот так?», – удивлялся Саша и хватал Истину за носки туфелек, переворачивал её вниз головой. Тогда я ликовал и наслаждался Истиной, разглядывая её со всех сторон, благодаря Черного за такой подарок. Правда Саша огорчался мною, до того времени, пока я не понял в чем загвоздка с Истиной. В конце концов, он перестал переворачивать Истину вниз головой, и вдвоем мы часто начали впадать в сплин.