Пролог

– Понимаете, сначала я хотел ее мумифицировать, – поправил очки с толстыми стеклами Петр Аркадьевич. Он так сразу и представился – Петр Аркадьевич, по рекомендации от «самого» Ильи Васильевича! Никакого Ильи Васильевича, Трофим, потомственный колдун в третьем поколении, не знал, но гостя в дом пригласил. Зря, наверное, но что уж теперь.

– Только… когда я ее разрезал…

– Ну-ка, ну-ка, и что?

Петр Аркадьевич смутился, сдвинул брови и промямлил:

– Дальше не смог. Там слишком сложно оказалось.

А потом пожал плечами, засуетился, расхаживая вокруг стола, на котором завернутая в покрывало лежала мертвая женщина, и продолжил:

– Так вот, мумифицировать не смог, но придумал кое-что другое!

Трофим кашлянул, и подошел ближе к столу.

Петр Аркадьевич выдержал паузу и продолжил:

– Я решил сделать то, что умею лучше всего! – он схватился за край покрывала, оттягивая его на себя, и Трофим, брезгливо скривив губы, отошел подальше. Еще не хватало испачкаться. Мало ему запаха трупного, которым теперь весь дом провоняет, – Я решил сделать ее механической! Киборгом, роботом, дроидом! Да, как хотите, называйте!

Трофим это никак не хотел называть. Под простыней лежало нечто: человеческое лицо, уже местами начавшее разлагаться, механическая рука, почему-то только одна, прикрученная к стянутому проволокой человеческому туловищу, где в разрезе на животе торчали провода, да две железные ноги.

Несколько мгновений он просто не мог отвести взгляд и все думал, что он сейчас чувствует сильнее – отвращение или любопытство. И решил, что все-таки любопытство:

– Э-эм, а от меня-то вы, уважаемый Петр Аркадьевич, что хотите?

– Ну как же? – тут же стушевался гость, снимая свои очки, – Я, конечно, сделал из нее совершенство… – Трофим крякнул, но перебивать не стал, – Но вдохнуть в нее душу? Тут я бессилен, поэтому обратился к вам!

– А я, значит, душу вдохнуть могу? – удивился Трофим.

– Илья Васильевич мне вас рекомендовал как очень умелого колдуна, – повысил голос Петр Аркадьевич, – Я заплатить могу! Вы не бойтесь! Я квартиру продал, бабушкину еще.

Трофим от неожиданности хохотнул. Давно его никто так не удивлял.

– Прискорбно вам об этом сообщать, но души я ни в кого не вдыхаю, вас обманули, – с улыбкой ответил он, отходя от стола ближе к окну.

– Да как же так! Я… Я… – Петр Аркадьевич нахмурился, всплеснул руками, – Я ехал сюда аж из Москвы!

Трофим кивнул, действительно, не близко. Так он и уезжал, чтобы от Москвы подальше быть. Думал, все концы обрубил – ан нет, и тут достали.

– И мне гарантировали, что вы поможете! – гость начал краснеть, некрасиво покрываясь пятнами, – Я квартиру продал!

– Так и спрашивайте с тех, кто гарантии раздавал! – примирительно ответил Трофим.

– И что? Вообще никак помочь не можете? Деньги ведь… Вот, – Петр Аркадьевич начал вытаскивать из кармана стопки связанных купюр, – Это немного, да, остальные там, в машине! – Он кивнул в сторону двери.

Трофим покачал головой.

– Как же так? – заплакал вдруг гость, – Как же так? Я ведь ее люблю! – он склонился над столом и погладил серую щеку женщины.

– Жена? – вздохнул Трофим.

– Не успели, – прошептал Петр Аркадьевич, – Мы работали вместе, в НИИ, она практиканткой пришла, такая веселая, яркая… Быстро постоянную должность получила, метила в замы. Меня замечать не замечала! Но я упорный, я ее домой позвал, сказал, все наши будут… Она пришла, мы поругались, а потом… – он виновато обернулся к Трофиму и все же закончил, – А потом она как взбеленилась, дебилом назвала, идиотом, ну я и вспылил.

Он пожал плечами.

– От тела избавиться хотел, вон уже ноги и руку отпилил… А потом не смог! Не смог! Люблю её!

Трофим зубы сжал, лицом чернея, но сдержался. Процедил только:

– Любишь, значит?! Жди!

Вышел в коридор, сорвал травы со стены, вернулся – кинул пучок в камин. Тут же зачадило в комнате, дым повалил, скрыл стол с телом, запах притупил.

Петр Аркадьевич закашлялся, к стене отошел. Хорошо, хоть замолчал. Трофим метнулся в спальню, достал из-под кровати свой рюкзак, выгреб оттуда бумаги, отодвинул деньги, сваленные кучей, и вытащил черную шкатулку. Не думал, что пригодится когда-нибудь! Провел пальцем по резным узорам, открывая, и достал из шкатулки шприц с кровью. Вернулся и подошел к столу, оглядел тело и вколол всё в шею женщины. Так быстрее будет! Отдышался и начал шепотом заклинание читать. Один раз его только слышал, но всплывали слова, будто в голове записанные.

А когда он закончил и окно открыл, дым выгоняя, на столе сидела молодая женщина и на ладонь свою механическую смотрела, негромко подвывая.

– Оленька, – улыбнулся Петр Аркадьевич, подходя, руки протягивая, – Любовь моя, теперь вместе будем!

Оленька в ответ закричала страшно, кинулась на обидчика.

– Зубами, – подсказал Трофим, закуривая сигарету, – Вурдалаки зубами обычно жертву убивают. А рука у тебя дней через пять-шесть регенерирует, вместе с ногами. Ты этого мудака сразу всего не ешь, оставь на потом. Мешок тебе дам. Иди в лес, найди нору какую-нибудь, спрячься. Через недельку как новенькая будешь! Даже на работу можешь вернуться. Единственный минус – кровь пить надо будет раз в месяц, желательно человеческую, да души в тебе теперь нет.

Глава 1

– Пошло оно все! – Трофим яростно сорвал с себя куртку и бросил в угол комнаты, – Чтоб я еще…

И замолчал, схватившись за голову. Как так вышло? Почему?

Он рвано вдохнул и медленно сел на пол, сползая по стене. Нет, нужно прекращать. Остановиться. Он слишком зарвался и перестал себя контролировать! Трофим откинул голову и мучительно застонал. А потом оглядел свою огромную пустую квартиру, в которой ночевал в лучшем случае раз в месяц. Зачем все это? Все эти окна в пол и дизайнерский ремонт… Для кого?

Он усмехнулся и начал стаскивать черную футболку, пропитавшуюся дымом и потом. А потом зарычал, поднялся на ноги и, прихрамывая, пошел в душ, оставляя за собой следы сажи.

Телефон на столе завибрировал, когда Трофим вышел из ванной. Он кинул мокрое полотенце прямо на пол и дернул головой, оскалившись. А потом медленно, будто к дикому зверю, подошел к продолжающему звонить смартфону.

– Нет никого, – наклонил он голову, пытаясь сдержать гнев в узде, – И уже не будет.

Телефон в ответ стал надуваться, накаляясь, покрылся трещинами и замолк. Трофим досадливо цокнул языком. Надо как-то контролировать себя, иначе…

Он обвел взглядом идеально чистую черно-белую кухню, на которой, кажется, ни разу и не ел, налил себе стакан воды и жадно выпил, глядя на большой аквариум, где из-за стекла на него лениво смотрела одна единственная рыбка, отливающая желтыми боками:

– Уезжаем мы с тобой, Кузьма Дормидонтыч, пожили в столице и хватит!

Рыбка, дернувшись, стукнулась в стенку аквариума и, сделав круг, спряталась в камнях.

– А кто тебя спрашивает? Да, квартирка поменьше будет, – Трофим достал из шкафчика прозрачный пакет, – Пока вон вообще, считай, палатка, потом прикуплю что-нибудь посерьезнее.

Он положил пакет на стол, решив оставить рыбку на потом, прошел в спальню и вытащил из-под кровати дорожную сумку и свой рабочий рюкзак. Только самое необходимое. Покидал туда смену одежды, задержался в кабинете, выгребая в сумку содержимое сейфа, туда же, не глядя, смахнул зелья и травы. Потом натянул джинсы, чистую темную майку и кожаную куртку. Все. Ключи от машины, ключи от дедова дома – он похлопал по карманам. И Кузьма Дормидонтыч. Больше в городе его ничего не держало.

– Лейтенант Иванов, доброй ночи, – козырнул Трофиму довольный гаишник, останавливая на въезде в Воронежскую область, – Документики, пожалуйста.

Трофим сжал пальцы на руле, закрывая глаза. Продержаться. Только бы продержаться, пока в крови сгорают остатки зелья, потом легче будет. Мягкий южный говорок представителя власти, надо сказать, Трофиму нравился. Сам он от такого произношения, понятное дело, давно избавился, но слышать все равно было приятно.

– Да, сейчас, – криво улыбнулся он и потянулся к бардачку за правами.

Лейтенант поправил фуражку, взял права и посветил на них фонариком:

– Почему нарушаем, Трофим Никитич? Непорядок.

– Я не нарушал, товарищ лейтенант, – тяжело выдохнув, ответил Трофим.

– Фара у вас левая не горит, вы уж займитесь, поменяйте лампочку.

И он, хохотнув, вернул документы, а Трофим скрипнул зубами. Знал бы этот представитель власти, что только что чудом в живых остался, наверное, ему было бы не смешно.

– Исправлюсь, товарищ лейтенант, скоро светает, а как доеду до места, обязательно…

Трофим с силой растер лоб и оскалился.

– Счастливого пути, – пожелал ему вслед тот, – Осторожнее на дороге.

– Обязательно, – дернул подбородком Трофим и, сдерживая себя, аккуратно выехал обратно на дорогу.

– Нервы ни к черту, – повернулся он к своему пассажиру. В маленьком пакете, наполненном водой, медленно двигал плавниками Кузьма Дормидонтыч, зыркая на Трофима своими выпученными глазами.

Трофим откинулся на сиденье, прикрыв глаза:

– Телефон зря сломал, как без навигатора съезд искать? Я и был там последний раз лет пятьдесят назад… Поди, столько всего настроили, что уже и не найду. Что говоришь?

Он посмотрел на безмятежно шевелящего плавниками Кузьму.

– Новый купить? Хорошая мысль, – кивнул он, – деньги еще снять нужно на первое время.

Рыбка дернула хвостом.

– Не это говоришь? – усмехнулся Трофим, – Думаешь, зачем я согласился на последний заказ? Знал же, дурак, чем все может кончиться! Думал, хватит опыта, переборю себя, сдюжу… Нет, Кузьма Дормидонтыч, все. Побаловались – пора и меру знать. В лес, к корням…

Он мотнул головой и прибавил скорость на пустой дороге. Остановился только на заправке, когда солнце окончательно вышло из-за горизонта. Нужно было перекусить и умыться. Трофим заглушил мотор, на мгновение прислонился лбом к рулю, пытаясь выкинуть из памяти прошедшие сутки, и повернулся к Кузьме.

– Тебе взять чего? Гамбургер? Газировку? – Спросил он, старательно подражая воронежскому говору, смягчая букву «г» и растягивая слова, а потом хохотнул и легонько ткнул пальцем в пакет.

– Не злись, вот такое у меня дурацкое чувство юмора. Сейчас приду, никуда не уходи.

Трофим вылез из машины и потянулся. Рядом заправлялась огромная фура, а больше на заправке никого не было. Он оглядел колонку, взял пистолет и вставил в бензобак. А потом неторопливо вошел в здание.

– Вторая до полного, – протянул банковскую карту сонной полной женщине за прилавком, – Двойной эспрессо и хот-дог.

Она молча посмотрела на карту, потом на него и недовольно ответила:

– По карте до полного не льем. Мне надо предоплату списать, откуда я знаю, сколько вам? Или наличку оставляйте, или берите литрами.

– А вы заправьте, а потом все сразу спишите, – предложил устало Трофим, – Карта вон она, у вас, никуда не девается.

– Вдруг там денег нет? – прищурилась продавщица, – Откуда я знаю, я вам налью, а вы не заплатите.

Трофим прикрыл глаза. Отвык он от того, что ему сразу не подчиняются? Или вчерашнее задание дает о себе знать такими всплесками ярости? Что-то последнее время их слишком много, этих всплесков. Чувствуя, как начинает подниматься изнутри волна гнева, он дернулся.

– Как вас зовут?

– А? – удивилась женщина.

– Меня вот Трофим, – он повел плечами под кожаной курткой, чувствуя жар, побежавший по позвоночнику, и усилием воли его подавил, – Устал, как черт! Вторые сутки на ногах.

Продавщица вдруг улыбнулась:

– Я Маша, вы простите, но там камера, – она ткнула пальцем под потолок. – Я не могу правила нарушать, уволят. А дома два нахлебника кушать просят. Не выспалась еще тоже, вторую смену подряд стою, вот и…

– Я … ладно, – Трофим сглотнул, борясь с желанием взять женщину за шею двумя пальцами и переломить ей позвонки. Он засунул руку в карман и вытащил гору мелочи, в которой мятым шариком лежали пять тысяч.

– Этого хватит? – аккуратно расправил он купюру на прилавке, сдерживая дрожь в руках.

– Отлично! Так-то у нас еще банкомат недавно поставили, можно было снять, если б не нашлась наличка, все время про него забываю, – она указала вглубь зала, и Трофим почувствовал, как унявшаяся было ярость снова возвращается.

– Кофе с собой? – повернулась к нему спиной Маша, заправляя кофе-машину.

– Да, – хрипло ответил он, внимательно следя за каждым ее движением, готовый сорваться в любой момент, а потом неожиданно спросил:

– Маш, а как вы держитесь?

Женщина недоуменно оглянулась, бросив на него настороженный взгляд.

– Ну, вы ж с людьми работаете? Всякие ведь бывают: нахамят, обругают.

– И не говорите, – покивала она, – Тут чего только не насмотришься за день. Надысь, помнится, мужик один меня за слишком горячий кофе обматерил, будто я лично за температурой воды слежу.

– Ну и как? – прислонился он к прилавку, перебирая жвачки на кассе.

– Как обматерил? – не поняла Маша, и тут же засмеялась, – А! Как держусь? Да нормально. Медитации вон, даже приложение на телефон скачала.

– Покажете?

Маша поставила стакан эспрессо перед Трофимом и потянулась к карману.

– Да у меня телефон старенький…

Она вытащила покоцанного «китайца», разблокировала и показала Трофиму значок на экране.

– Вот, мне нравится, делаю каждый вечер, помогает, – она вытерла экран телефона о рабочую накидку и снова протянула Трофиму:

– А это дыхательные практики, включаешь – и дышишь.

– А без телефона дышать никак? – удивился он.

Женщина засмеялась, пряча смартфон обратно:

– Можно, но не так! – она подняла указательный палец с обгрызенным до мяса ногтем, – Там же специально, смотрите.

Она глубоко вдохнула носом, а потом сложила губы трубочкой и медленно выдохнула: – Тут, главное, ритм!