Она верила в настоящую любовь, пусть даже у них с папой ее не было. Даже в детстве я чувствовала, что ее сердце тоскует о ком-то или о чем-то, – реальном или воображаемом. Как будто она… не знаю… вроде как грезила наяву, если в этом есть какой-то смысл. И я всегда спрашивала себя…
– Его звали Эдвард, – кашлянув, говорит Милли из-за прилавка.
Мы с Лайзой удивленно оборачиваемся.
– Человек, которого любила твоя мама. Она по уши влюбилась в него с первого взгляда.
Хотя я всегда знала, что брак моих родителей не походил на любовный роман, в глубине души я надеялась, что ошибаюсь, что, возможно, они по-настоящему любили друг друга, хотя и были очень разными. Как ни странно, вера в то, что я произошла от союза двух любящих людей, давала мне какое-то утешение, даже опору. Но сейчас мне правда нужнее, чем иллюзорный душевный покой, поэтому я слушаю с комком в горле, ожидая, что скажет Милли дальше.
– Они мало встречались, – говорит она. – Но это были лучшие дни в жизни Элоизы.