Все делалось молча. Молчали и горожане, подходившие к месту вчерашнего подвига. Цветов у них было мало, но многие принесли камешки, которые тоже стали опускать в пепел. Люди несли то, что годилось в качестве приношения. Так продолжалось, пока на месте взрыва не вырос своеобразный сад. Гленнис задержалась дольше всех. Когда они с Маноной остались вдвоем на притихшей равнине, прабабушка коснулась ее плеча и тихо сказала:– Будь мостом, будь светом. Когда железо расплавится, когда на полях, политых кровью, вырастут цветы, пусть земля будет свидетельницей возвращения на родину.Манона не слышала и этих слов. Она не заметила, как Гленнис повернулась и пошла обратно в город.Долго еще оставалась Манона на затихшем поле битвы, рядом с верным Аброхасом, словно ей хотелось еще какое-то время побыть рядом с отрядом Тринадцати. А далеко отсюда, за заснеженными горами, на бесплодной равнине, у развалин некогда великого города, расцвел цветок.