Каждый вечер она оставляет для него каплю своей крови. Вот уже девятнадцать лет. Выставляет ее за дверь на вершине башни и считает его шаги в темноте. Она знает их наизусть. Каждое утро он оставляет ей пустой кубок. Она не знает, что происходит с кровью, они никогда это не обсуждают, но ей нравится, что он нуждается в ней. Каждый день. Нравится чувствовать себя особенной - для него.
Согласно описанию, это тёмный ретеллинг Рапунцель, но из тёмного тут только букет психологических расстройств, а от Рапунцель только блондинка, живущая в башне. Она страдает от посттравматического синдрома (в возрасте двух лет некто убил всю ее семью) и болезненной любви к своему загадочному спасителю, несмотря на солидную разницу в возрасте с ним. Никто не запрещает ей покидать башню, но из тюрьмы своей головы сложнее всего выбраться, поэтому она по собственной воле сидит в замке и потихоньку занимается арт-терапией. Основное повествование ведется от ее лица, поэтому никаких сведений о мироустройстве и обстановке за пределами замка читатель не получает. Все внимание героини сосредоточено на ее отстраненном шугар отчиме и их редких взаимодействиях. Она вроде как достигла возраста согласия и по тексту воспринимает его скорее не как родительскую фигуру, а как недоступного тёмного Господина, который нуждается в её кровавых подношениях, но табуированность темы и ассоциации с детским груммингом не дают читателю расслабиться. Тем более что отчим сам не отрицает своей болезненной привязанности к героине, хотя и жестоко морозит ее из-за какого-то загадочного пророчества, о котором в первой книге толком ничего не говорят.
You can run off and tie yourself to your pretty High Master, but I’ll hunt you to the four corners of the continent. Not because I want to, but because I can’t fucking help myself.
Пока читатель с напряжением ждёт того, за чем он обычно припадает к вампирскому ромфанту, автор умело маринует его юстом и ревностью, причем иногда довольно грязными способами. Ведь мало что по остроте драмы может соперничать с созависимостью и тревожно-избегающим типом привязанности. Это ж вечный двигатель всего института любовного романа.
Отличает же эту книгу от аналогичных историй утверждение о том, что любые магические\парные узы, отличные от свободы воли, ни к чему хорошему не приведут, поэтому героиня будет всячески стремиться к независимости. Остается только вымученно вздыхать с отчимом в унисон, ведь здесь «мои желания, мои потребности и то, что будет правильно – это три абсолютно разные вещи».