Салман Рушди не обладает таким качеством, как ложная скромность, и его романы, как правило, прямо-таки сочатся ее отсутствием. То помянет себя как великого автора, то перевоплотится в кого-нибудь не в меру важного – ну, так, чтобы не выпячивать лишний раз свой безусловный талант, хотя б и очень хотелось. Роман «Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей» не исключение, но тут Рушди действует более затейливо – он как бы превращается в Шахерезаду, оставаясь в нашем времени, а заодно лепит из себя таинственное коммунистическое коллективное «мы» из будущего, которое обращает взор на прежние времена, где люди, привыкшие к благам цивилизации – да-да, вы самые! – столкнулись с небывалостями, а там и докатились до Войны миров.
Кому это будет интересно? Да в общем-то всем. Здесь автор развернулся на полную, так что обделенным не останется никто – ни любители глубокой прозы, ни поклонники едкой сатиры, ни даже фанаты фантастики и фэнтези.
Тайна названия до боли проста: два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей – это в сумме тысяча и одна ночь, всем известный волшебный период, когда льются истории, полные приключений и волшебства, которое вообще-то и не думало безвозвратно покидать мир, наведывалось время от времени. В частности, к философу, смертным боем сражающемуся с убеждениями другого философа. Открыл дверь, хоп, на пороге джинния (джинн, то есть, только женского роду), по-простому – Дунья. Он этого не понял, правда, завел отношения, детишки, все дела, и вот спустя восемь веков начинает происходить что-то умопомрачительное. Дуньязат, потомки Дуньи, хранят в себе силы джиннов, сами об этом не подозревая, щели между Перистаном, миром джиннов, и миром людей расширяются, три темных джинна-ифрита начинают творить у нас полный трэш, а все почему? А вот и не догадаетесь. Потому что два философа, давно мертвые вообще-то, внезапно очнулись, и хотя остались прах прахом, ан умудрились снова сцепиться, и один пустил вход старую заначку, то есть желание, и не рассчитал последствий. Упс. И вот уже Перистан сотрясает трагедия, в мире людей страх и ужас, но Дуньязат могут все поправить, ведь Дунья, она же Принцесса Молний, возвратилась и открыла им глаза на их силы, и все это, не забывайте, глаголит кто-то из будущего, где накрылась фабрика снов.
На мой взгляд, главное достоинство творчества Рушди, помимо красивого, лихо закрученного языка, в котором неизменно сквозит ирония и слышится эхо Маркеса – это сплетать реальность с восточной сказкой. Не всегда он пускает в ход этот прием, но здесь он в основе, и потому вышла потрясающая фантасмагория с глубокими смыслами и освещением злободневных проблем. Обертка, близкая к фэнтезийной, добавляет перцу и расширяет предполагаемую аудиторию читателей, а холодный взгляд из будущего придает металлический привкус и заставляет насторожиться. Все вместе – красиво, ярко, звонко. Здесь сошлись лучшие элементы «Стыда» и «Сатанинских стихов».
Посему роман в руки и погружайтесь в эпоху небывалостей, в сказочные тысячу и одну ночь, или два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей, с поправкой на наше время, взглядом в прошлое и будущее, одни местом здесь, на любимом диване, другим – в Перистане, среди джиннов-затейников; наслаждайтесь историей и мотайте Рушди на ус. Наша современная Шахерезада хоть и заносчива весьма, но выражается красиво, да и, чаще всего, дело говорит.