Бобби везде была своей. Хоть она и говорила, что ненавидит богатых, все-таки сама она была из состоятельной семьи, и другие люди с деньгами признавали ее равной. Ее радикальные политические взгляды они принимали за буржуазное самоуничижение — ничего серьезного, и болтали с ней о ресторанах и о том, где остановиться в Риме. Я при этих сценах чувствовала себя лишней, этакой озлобленной невеждой, боялась, что во мне разглядят человека бедного, к тому же коммунистку. Но и с людьми, похожими на моих родителей, я избегала общения: опасалась, что мой выговор претенциозен, а большая куртка с блошиного рынка выглядит дорого.