Лавкрафт. Я — Провиденс. Книга 2

Вот и дочитал второй том биографии Г.Ф. Лавкрафта и пишу рецензию сразу на обе книги, объединенных в единую, цельную историю одного из самых важных для меня писателей.

Вообще говоря про Лавкрафта я всякий раз оказываюсь предвзят, поэтому и эта работа оценена мной исключительно на пять баллов. Прежде всего стоит сказать, что именно с Лавкрафта началась моя «взрослая» любовь к чтению, да и к литературе вообще. Его книги были первыми, которые меня всерьез заинтересовали и которые я осмысленно пошел покупать в магазин, после чего ходил уже туда как домой или даже как в музей. И вот уже после прочтения первого сборника рассказов я вдруг ощутил, что как же, оказывается, может быть интересно и увлекательно читать книги. Да, поэтому Лавкрафт для меня все равно что первая любовь – забыть невозможно; и спустя годы отношение к его творчеству самое трепетное. Тем интереснее, что в целом других авторов ужасов или «странной прозы» я больше и не читал, разве что Э. По был также плотно прочитан, но это уже другая история.

Сразу стоит сказать, что объем двух книг по истине огромный, С. Т. Джоши серьезно подошел к изучению биографии Лавкрафта (надо признать, не самой насыщенной и динамической биографии), тем удивительнее какой объем в итоге получился. Для столь подробного разбора жизни и творчества на руку огромный сохранившийся массив писем, дневников и воспоминаний. Сам Джоши проделал титаническую работу, перелопатив тонны архивов и воспроизвел жизнь писателя едва ли не по дням. Иногда те или иные куски даже выходят немного скучными или как будто лишними, но видимо таков стиль автора и к нему скоро привыкаешь.

Образ Лавкрафта зачастую может рисоваться в виде этакого нелюдимого затворника, не покидавшего жилище или как минимум Провиденс и не взаимодействовавшего с людьми, но это совсем не так. Читая биографию, я откровенно поражался как же много и часто Лавкрафт путешествовал (пуст и в пределах Восточного побережья) и это все на свои весьма скромные и нерегулярные доходы. Миф про нелюдимость тоже развеян – Лавкрафт вел мощнейшую по объёмам переписку, да и вживую регулярно встречался с друзьями и знакомыми, коих за жизнь набралось не мало, с тем что количество упомянутых людей, с кем так или иначе пересекался писатель, измеряется сотнями. В целом Лавкрафт раскрывается с интересной стороны: умный, эрудированный, начитанный, интеллигентный и с самого детства очень любопытный человек. Несмотря на некоторые заморочки (а у какого их нет?), у меня сложилось ощущение, что он был приятным человеком, да к тому же не запятнавшим себя в каких-то сомнительных делах. Разве что история с барком выглядит немого смазано и даже как будто инородно в по-своему устроенной жизни.

Несмотря на то, что обе книги прочел с большим интересом, я бы не отнес их к легкому чтиву и они вряд ли могут называться развлекательными, подходящими для коротания вечера. Какого-то излишнего занудства в книгах тоже нет, но тем не менее продираться через те или иные не самые бодрые страницы порой приходилось, особенно что касается периодов, не относящихся непосредственно к творчеству, а все больше касающихся другой стороны жизни Лавкрафта – любительской журналистики, быта, подработки редактором и т.д. Но как бы то ни было, книги все же скорее можно отнести к популярной нежели академической литературе, так что каких-то серьезных проблем с чтением вызвать не должно, разве что личность самого Лавкрафта будет не интересна тогда, конечно, такой труд окажется неподъёмным.

Джоши довольно часто критикует Лавкрафта за его взгляд на расовый вопрос, припоминая это то там, то здесь, хотя сам же в заключении говорит о том, что его расизм сильно преувеличен и проскакивал-то только кое-где в письмах и совсем малость в творчестве. Тем не менее сам то и дело это припоминает, и как мне кажется, избыточно, все же Лавкрафт был человеком своего времени, исповедую вполне себе обычные и расхожие для той эпохи и местности взгляды, так что столь настойчиво ругать Лавкрафта за это, как мне кажется, странно.

Книга полна деталей, и даже если кратко написать о каждом отдельном фрагменте, касаемо жизни писателя, то рецензия получится просто огромной, поэтому я хочу упомянуть лишь о том, что несмотря на то, что при жизни Лавкрафт толком не издавался (не считая любительских журналов) и получал много отказов, он не был совсем уж безвестным, и за свою короткую жизнь успел сформировать небольшой круг ценителей творчества, равно как и создать свои Мифы, которые начинали оживать и дополняться уже при нем. И пусть всемирная слава настигла его уже спустя десятилетия после смерти стоит отменить, что если бы не его личная активность и действительно высокая коммуникабельность, так он бы и канул в вечность. Но нет, его работы нашли своего читателя, разгоревшись той самой яркой звездой из любительской литературы и самиздата, а творчество пережило и самого автора и всех тех, кто когда-то на его фоне казался более успешным и востребованным.

Что же касается способностей, которых, как полагал сам Лавкрафт, он лишен, можно смело возразить, что как минимум литературный дар у него был невероятный. Чего только стоит целая мифология, более чем похожая на «настоящую», а ведь это создано человеком сугубо атеистических взглядов. Что сказать – способность созидать у него не просто присутствовала, это, пожалуй, и был сам Лавкрафт – создатель пугающего, но живого мира. О посмертной судьбе его творчества и о том, какое влияние на литературу и культуру оно оказало рассказано в последней главе, без которой 2-й том определённо получился бы не полным.

В итоге я очень рад, что прочитал этот труд, и здорово что его перевели на русский язык, потому что очень сомневаюсь, что смог бы осилить такую работу на английском. Книгу вполне можно рекомендовать всем поклонникам и просто ценителям автора. Этот двухтомник позволит по-новому взглянуть на гения и на человека.

Вторая часть фундаментальной биографии писателя, плод многолетних трудов Сунанда Джоши. Принципы изложения не меняются: подробный анализ источников, подробнейший пересказ произведений (часто совершенно излишний), описание путешествий Лавкрафта по разным уголкам родины. Расширяется фон повествования: политическая жизнь США в эпоху Депрессии; читательский кругозор писателя, оказавшийся не таким уж ограниченным наукой и палпом (Пруст, Джойс, Фолкнер и др.).
Иногда подробностей слишком много: в условиях жизни Лавкрафта они постоянно повторяются (не заплатили, не доел, путешествовал и восхищался старинными домами) и создается впечатление сизифова труда, причём не только в отношении самого Лавкрафта.
Камень преткновения для биографа – расистские взгляды писателя, которые Джоши пытается очень осторожно отделить от лавкрафтовского мировоззрения и творчества (не считая очевидных и совершенно одиозных случаев); нет-нет да прорывается недовольство автором современными идеологическими устоями Америки.
Одновременно Джоши солидаризируется с Лавкрафтом в оценке Торнтона Уайлдера, оценке, надо сказать, весьма низкой: вот особенно обидно лавкрафтоведу, что «Мост короля Людовика Святого» получил Пулитцеровскую премию! Здесь можно только посочувствовать читательской «глухоте» обоих, причём «глухота» Лавкрафта представляется мне более извинительной в силу весьма поверхностного знакомства с т.н. «серьезной» литературой. Но вот исследовательская деятельность одно, а читательский вкус – совсем другое; неоднократно в этом убеждался! И те произведения, которые Джоши причисляет к шедеврам Лавкрафта (в том числе «Крысы…»), мне таковыми не представляются совсем.
А вот разбору однодневок лавкрафтовских адресатов уделено слишком много внимания, что важно для понимания контекста переписки и работы писателя, но производит это всё убийственное впечатление; писали даже 13-летние подростки. И Лавкрафт редактирует, дописывает и чувствует себя мэтром, скромно называясь «дедулей». Вообще, мне представляется, что палп от анализа больше проигрывает, чем приобретает.
Очень важный элемент книги – посмертное влияние Лавкрафта на американскую литературу. Джоши демонстрирует всю неоднозначность этого процесса в отличие от других «исследователей», преимущественно сетевых, абсолютизирующих лавкрафтиану и плохо знающих литературу США.
2-х томная биография ломает образ мрачного отщепенца, затворника из Провиденса. И здесь, конечно, впечатление создаётся двоякое: с одной стороны, писатель становится живее и понятнее, с другой стороны, распадается тот таинственный миф, столь полюбившийся многим. Судя по всему, к своим творениям Лавкрафт относился как к художественным произведениям. Не более того…

Будучи большим поклонником творчества (но не расовых воззрений) «великого и ужасного» ГФЛ, с удовольствием приобрёл оба увесистых тома, приобщив их к уже имеющейся у меня старой биографии Л. Спрэга де Кампа, и с не меньшим удовольствием и интересом – что называется, взахлёб – проштудировал этот фундаментальный двухтомник С. Т. Джоши.
Целью было не только во всех деталях изучить перипетии жизни и извивы творческого пути одного из любимых писателей, но и попытаться понять – в чисто практическом разрезе, с пользой для себя лично, – что же, собственно, у него пошло не так: почему человек, наделённый столь ярким и выдающимся литературным талантом, богатым воображением, изощрённым и научно-ориентированным складом мышления, утончённым вкусом и т.д. и т.п., не смог ни нормально обустроиться в жизни, ни как следует продвинуться по писательской стезе? Публиковался в бульварных журналах, перебивался случайными редакторскими заработками, долгие (а быть может и свои лучшие!) годы провёл, барахтаясь в мелком и удушливом «болотце» любительской журналистики, сродни кое-кому из нынешних молодых людей, прожигающих жизнь в ЖЖ’шечках, бложиках, вК’шечках… Сюда же следует добавить и огромного объёма личную переписку, которую он скрупулёзно вёл подчас с какими-то «левыми», вряд ли заслуживавшими того людьми (одного из них, к примеру, он удостоил письма объёмом в 70 рукописных страниц!)... В 34-летнем возрасте Лавкрафт в полушутку – но и наполовину всерьёз – считал себя уже «пожилым джентльменом», жаловался на некие туманные, малопонятные проблемы с нервной системой (находясь при этом в весьма неплохой физической форме, позволявшей ему совершать длительные ночные прогулки-экскурсии по городу), люто ненавидел афроамериканцев и других американских иммигрантов, да и просто «низшие расы» (что нашло своеобразное отражение в его произведениях)… Словом, был личностью, полной загадок, предрассудков (сегодня бы сказали – «тараканов») и контрастов. Кто знает, как бы сложилась его судьба и карьера и какие ещё удивительные формы приняло бы его творчество, закончи он университет и поработай в профессиональной научной или литературной сфере.

Поразительная веха из его биографии: в 1926 г. он вернулся в родной Провиденс из Нью-Йорка, где прожил два года и потерпел неудачу буквально по всем фронтам – не смог найти работу, не ужился в браке, не написал никаких особо выдающихся произведений. Казалось бы, достаточное основание для того чтобы впасть в уныние и опустить руки. Однако – и в этом, мне кажется, весь Лавкрафт – возвращение домой настолько его вдохновило, что за следующие полтора–два года он выдаёт – практически залпом – «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», «Случай Чарльза Декстера Варда», «Цвет из иных миров» и «Ужас Данвича» – одни из лучших (или, по крайней мере, наиболее известных и крупных по объёму) своих сочинений. Увы, «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» и «Случай Чарльза Декстера Варда» так и не были опубликованы при жизни автора (к последней повести сам он относился с необъяснимым пренебрежением).

Возможно, главная трагедия творчества Лавкрафта заключается в том, что за свою короткую жизнь он так и не нащупал собственной литературной ниши и толком не разобрался, кто есть его целевая аудитория – для кого писать. Он будто бы разрывался между элитарной, нонконформистской прозой («андеграундом» для узкого круга преданных читателей) и массовым бульварным чтивом для дешёвых палп-журналов. Его рассказы и повести сочетают в себе – порой чрезвычайно оригинальным и виртуозным образом – элементы обоих этих направлений, балансируя на грани фэнтези, оккультных «страшилок» и крепкой научной фантастики. Пробиться в профессиональную «высокую» литературу, очевидно, помешала авторская скромность – временами гипертрофированная, доходящая до самоуничижения, вкупе с критическим осознанием слабости некоторых работ, их перенасыщенности теми самыми бульварными элементами и театральными эффектами, от коих Лавкрафту было очень трудно избавиться. Вместе с тем, он довольно быстро вырос из формата стандартных бульварных изданий, в рамках которых ему было тесно и неуютно (даже если он сам не всегда отдавал себе в этом отчёт), и стилистические требования которых его явно тяготили, сковывали его творческое развитие, якорем тянули на дно. Именно этим, по сути своей, были обусловлены обескураживающие отказы в публикации ряда его лучших произведений – отказы, которые он воспринимал чересчур остро и болезненно.

«Вполне возможно, – резюмирует Джоши, – Лавкрафт не получил признания при жизни как раз из-за того, что до бульварного чтива его творчество не дотягивало по критерию обыденности, а до модернистов – по критерию дерзости. Этот раскол, как он справедливо замечает, обязан появлением (еще в девятнадцатом веке) капитализму и демократии…» (т.2, с. 482).

Автору биографии «слабо верится, что Лавкрафт повлиял на классиков» жанра научной фантастики ХХ века (т.2, с. 451). При этом небезынтересно отметить, что, например, Рэй Брэдбери начинал печататься (в 1940-е годы) в том же журнале Weird Tales, с которым в течение многих лет сотрудничал и Лавкрафт.

О последних неделях жизни писателя (т.2, гл. 25 – «Низвержение в Вечность...» – по аналогии с «Низвержением в Мальстрём») невозможно читать без содрогания. О многом заставляет задуматься и подробно описанная склока между друзьями Говарда, его душеприказчиками и коллегами по перу вокруг оставленного им литературного наследия.

Том 1-й может показаться чуть монотонным и пресноватым, тогда как всё самое интересное, событийно важное и концептуально значимое, по моему мнению, сосредоточено в томе 2. Впрочем, без прочтения первой книги картина всё равно останется неполной, и многие вещи будут непонятны.
2-й том завершается обзором мировой лавкрафтианской литературы, художественной и академической, с 1930-х гг. до наших дней; раскрывается роль А. Дерлета в разработке т.н. «Мифов Ктулху»; в перечислении мимоходом упоминаются даже издания Лавкрафта на русском языке, но без конкретных названий (полагаю, тут должны иметься в виду прежде всего трёхтомник 2000 г. от «Гудьял-Пресс» и сборник избранных произведений «Некрономикон» из серии «Гримуар» от «Энигмы», 2017, с великолепными рисунками Дмитрия Воронцова).

Достоинства:
Среди главных достоинств монументального двухтомника Джоши, помимо содержательного богатства, вдумчивости изложения и глубин литературного анализа (за вычетом пары случаев), хотелось бы выделить качество перевода на русский язык от школы перевода В. Баканова. Радуют также плотная белая бумага, чёткая печать и суперобложка с твёрдым чёрным переплётом под ней; оба тома оснащены обширными примечаниями и предметно-именными указателями.

Недостатки:
К сожалению, несмотря на общее высокое качество перевода, в тексте встречаются досадные опечатки и упущения, и они не так уж редки, особенно во втором томе (в «лучших» традициях журнала Tryout). Пропущенные закрывающие скобки и по меньшей мере одна пропавшая сноска, отсутствие единообразия в написании некоторых имен и названий («Чарлстон/Чарльстон», «Ньярлатхотеп/Ньярлатотеп») и т.д. Это недоработка корректора.
Есть и пожелание в отношении иллюстративного материала: в обоих томах имеются чёрно-белые вклейки с фотографиями и рисунками, но при таком объёме текста и содержательном охвате иллюстраций всё же могло быть побольше. Не очень удобно каждый раз «бегать в интернет» в поисках экслибриса Лавкрафта, его портретов (выполненных Д. Раймелом и Перри) и прочих изображений, которые, думается, без труда – и не за слишком большие деньги – могли быть добавлены в книгу.