Цитаты из книги «Ворота Расёмон»

– Но послушайте… – поджал губы Органтино. – Что бы вы ни говорили, а сегодня сразу несколько самураев приняли крещение. – О, они могут принять крещение. Но знайте: здешние обитатели приняли и учение Сиддхартхи. Наша сила не в том, чтобы разрушать, а в том, чтобы преобразовывать. – Старик отбросил цветок розы, и тот мгновенно растаял в вечернем воздухе. – Преобразовывать? Но это умеете не только вы. В любой стране… Взять хоть демонов Греции, которых прежде называли богами… – Великий бог Пан умер. Но и Пан может когда-нибудь воскреснуть. Что до нас – мы живы по сей день.

Мне и меч не пришлось вытаскивать, чтобы выбить кинжал у неё из рук. А без оружия самая храбрая женщина бессильна. В конце концов я, как и рассчитывал, овладел ею, не лишая жизни её мужчину. Не лишая жизни мужчину – да, именно так! Всё это время я не собирался его убивать. Оставив женщину плачущей на земле, я хотел уже уходить оттуда, как вдруг она, словно безумная, повисла на мне, хватая за руки. Из её слов сквозь рыдания я разобрал: знать, что её позор видело двое, для неё горше смерти, а потому – либо я, либо её муж должны умереть. А она, мол, пойдёт с тем, кто останется в живых, – так говорила она, задыхаясь от слёз. Именно в тот момент я ощутил бешеное желание его убить. (Приходит в мрачное возбуждение.) Слушая меня, вы, должно быть, удивляетесь моей жестокости. Это потому, что вы не видели лица той женщины. В её глазах будто пылал огонь. Я заглянул в них – и понял: хочу её в жёны, и пусть меня хоть гром поразит на месте. Женюсь на ней! – вот всё, о чём я мог думать. Вы, может, сочтёте, что это лишь низменная похоть… Нет! Если бы мной двигала похоть, я бы отшвырнул женщину пинком и сбежал оттуда. И меч мой не обагрился бы кровью её мужа. Но стоило мне вглядеться в полумраке чащи в её лицо, как я понял, что не уйду, пока её муж не будет убит. Но убивать как трус я не хотел – и потому, развязав его, сказал, что мы будем биться на мечах. Вот отчего верёвка лежала у корней криптомерии. Он, с искажённым от ярости лицом, схватился за меч – и, ничего больше не слушая, бросился на меня. Чем кончился наш бой, вы знаете. На двадцать третьем ударе я поразил его в грудь. На двадцать третьем – прошу это заметить! Отдаю ему должное – никому ещё не удавалось продержаться против меня на двадцать с лишним ударов. (Весело ухмыляется.)

Вскоре о том, как господин приказал сжечь экипаж во дворце Юкигэ, поползли слухи, и люди стали сплетничать на разные лады. Больше всего их занимал вопрос: почему сиятельный Хорикава сжёг дочь Ёсихидэ? Поговаривали, что это была месть за отвергнутую любовь. Однако нет никаких сомнений, что не в этом состояло намерение нашего господина – он желал покарать заносчивого художника, осмелившегося требовать сожжения кареты и убийства лишь ради того, чтобы закончить картину на ширме. Я и сам слышал, как господин говорил об этом напрямую.

Во всех христианских странах существует легенда о Вечном Жиде. Италия, Франция, Англия, Германия, Испания – нет, пожалуй, ни одной страны, до которой не дошло бы это предание. И, разумеется, тема Вечного Жида с давних пор является одной из самых распространённых в искусстве. Достаточно назвать гравюры Гюстава Доре, романы Эжена Сю и доктора Кроули. Помнится мне, что и в знаменитом романе «Монах» Льюиса рядом с Люцифером и истекающей кровью монахиней действует Вечный Жид. А совсем недавно рассказ на эту тему написал Уильям Шарп, именующий себя Феоной Маклеод (названия его я, к сожалению, не запомнил). Так кто же он такой, этот Вечный Жид? Обычно так называют еврея, который, навлекши на себя проклятие Иисуса Христа, обречён вечно скитаться по миру в ожидании Cудного дня. В разных легендах он выступает под разными именами. То его называют Картафил, то Агасфер, то Бутадеус, то Исаак Лакедем. Да и о роде его занятий нет единого мнения. Одни утверждают, что он был сторожем претории в Иерусалиме, другие считают его слугою Пилата. Некоторые называют его сапожником. Обстоятельства же, связанные с самим проклятием, во всех версиях описываются примерно одинаково. Когда ведомый на Голгофу Христос, желая перевести дух, остановился на миг у дверей дома этого человека, тот не только осыпал его жестокой бранью, но ещё и ударил. Проклятие же звучало следующим образом: «Ты гонишь Меня, и Я уйду, но зато ты дождёшься Моего возвращения». Позже этот человек, подобно Павлу, принял крещение от Анании и стал называться Иосифом. Но тяготеющее над ним проклятие может быть снято только в день Второго пришествия.