Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

Глава первая

~ Осенняя пробка на Садовом кольце ~

~ Бешеный троллейбус ~ Перестрелка с погоней ~

~ Мой портфель пропал ~ Преследование таинственного К.А.Ц. ~

~ Одинокая Русалка ~ Дверь открылась ~

Вечером в пятницу пошел мелкий осенний дождь, ветер срывал последние жухлые листки с тополей, Москва встала в грандиозной и совершенно безнадежной пробке… Светофоры мигали каждый в своем ритме, дворники машин мерно стряхивали упавшую с небес влагу с лобовых стекол, выхлопные трубы выбрасывали в атмосферу то, что могло бы быть в другой жизни приятной прогулкой «с ветерком» по пустой загородной трассе… Когда стоишь в такой пробке, невольно начинаешь философствовать, размышляя на темы «здесь и там», «а что, если» или, еще лучше, – «если бы я мог».

Целый день я ездил по делам, под конец оставалось заехать к маме на Фрунзенскую набережную и починить розетку, которая искрила и не давала возможности полноценно насладиться вечерними телепередачами. Визит, естественно, предполагал ужин и выгул ее трехцветного старого бассета до угла, ибо дальше в такую погоду бассеты, как известно, не гуляют. Утром по телефону мама дрожащим трагическим голосом рассказывала, как троллейбус на набережной задавил маленького черного соседского пуделя. «Это ужасно, бедный пес, – согласился я, осознав всей глубиной души, что розетку, о которой мне не раз напоминали за последние полгода, надо сегодня все-таки починить. – Мама, я буду после семи, пока», – батарея села, экран погас.

Светофор справа от меня бессильно перебирал доступные ему комбинации цветов, но дорожная ситуация от этого не менялась. Надо запарковаться, пешком дойти до мамы, а вечером после ужина, когда пробка рассосется, часов в одиннадцать, забрать машину и поехать домой. План показался мне шикарным, однако выходить из теплого кожаного салона, где так нежно звучит джаз, под дождь на московскую улицу и топать целых три квартала на ветру очень не хотелось.

Правая полоса на Садовом кольце, предназначенная для общественного транспорта, манила своей доступностью, как голая коленка старшеклассницы, но буквально в ста метрах по ходу справа стоял гаишник и с обреченным видом смотрел на ту же полосу, что и я. В его взгляде теплилась нескрываемая надежда, что у кого-нибудь все-таки не выдержат нервы, и тогда будет чем поживиться. «Не вариант», – сказал я себе и круто вывернул руль вправо, «Ягуар» с заносом выскочил из толпы машин, пересек троллейбусную полосу и нырнул в темный переулок. Милиционер дернулся, потом бессильно махнул рукой и отвернулся с безразличным видом. Все! Надо парковаться, в первую же дырочку, по-московски.

По выделенной полосе с воем и звоном цепей с чудовищной скоростью около 40 км в час летел троллейбус. Водители в пробке провожали ненавидящими взглядами бесполезный железный ящик с рогами, который вез только себя, не считая нескольких кубометров теплого воздуха и света внутри салона, с противным чернявым водителем в кожаной фуражке за рулем. Он был маленького роста, с помятой мордой и золотым зубом, отражавшим тусклые огни московских фонарей. Из-под фирменной фуражки с тремя буквами К.А.Ц. на кокарде выбивались длинные курчавые черные волосы, вид был похабнейший – хотелось дать ему в морду, особенно когда он улыбался.

Я уже припарковался, взял в руки портфель со всеми своими документами, ключами и прочими вещами, без которых современный человек в большом городе просто не имеет никакого смысла, набрал воздуха в легкие и собрался открыть дверь. Прежде чем ступить на мокрый холодный тротуар осенней Москвы, я взглянул на светящийся номер троллейбуса, который остановился на красный свет в 50 метрах от меня. «Да! Это он! – в памяти всплыли воспоминания детства, когда мы с бабушкой на этом же маршруте троллейбуса ездили в поликлинику. – Да! Он довезет меня на Фрунзенскую набережную, прямо к порогу дома, где живет моя мама!» Красный свет горел уже достаточно долго, и я осознал весь ужас возможной утраты, если этот мерзавец сейчас с воем укатит без меня. Хлопнув дверью машины, с портфелем под мышкой, на ходу звеня ключами, пытаясь поставить автомобиль на сигнализацию, спотыкаясь, я бросился к передней двери троллейбуса.

Горел красный свет светофора, но мерзкий тип за рулем, как назло, отвернул свою противную морду и довольно наблюдал сверху кислые физиономии водителей. Я, как рыба в аквариуме, бросился на стекло передней двери троллейбуса, начал стучать.

Тип повернулся ко мне и недовольно закрутил головой, указывая пальцем на то, что здесь остановки троллейбуса нет. Весь его вид отчетливо демонстрировал, что он совершенно не собирался открывать двери. Я повис на подножке и продолжал стучать, мерзавец нагло отвернул свое рыло и, видимо, что-то насвистывал в такт музыке из радиоприемника.

– Вот гад! – заорал я. – Чтоб тебя черти разорвали, мерзавец!

Вдруг водитель, вздрогнув, повернулся ко мне, и его лицо растянулось в наиприветливейшей, насколько позволяла его внешность, улыбке. Золотой зуб в верхней челюсти сверкал, как солнце, глазки прищурились – и… он открыл переднюю дверь. Я ввалился в салон. Пахло машинным маслом, теплой сгоревшей пылью и какими-то железками.

– Добро пожаловать, любезнейший, – протявкал водила. – Не взыщите, но мы только в парк, в Лужники!

– Ничего, сказал я, усаживаясь на высокое сиденье на переднем колесе, справа от водителя. – Высадите меня посередине набережной, я скажу, где.

– Как скажете, любезнейший сэрррр, – прорычал водитель и нажал на педаль реостата. Светофор как раз переключился на зеленый, и троллейбус, взвыв, рванул мимо пробки под Крымский мост.

«Вот гонщик», – только и успел подумать я.

* * *

Троллейбус летел по набережной, водила явно спешил, он вжал голову в плечи, широко расставил локти на огромном руле и, не обращая внимания на светофоры и остановки, гнал вперед. Вот уже показалась моя остано…

– Эй, любезнейший, постойте, мне здесь вы…

Водитель обернулся, зло глянул на меня и втопил педаль тормоза:

– А за проезд платить кто будет? Пушкин?

Троллейбус присел на передние колеса и стал плавно юзом, теряя скорость, приближаться к остановке, рога токоприемников разлетелись в разные стороны, я соскользнул с сиденья и повис на вертикальной опоре в салоне. Когда адреналин утих и я открыл глаза, передняя дверь была открыта, водителя за рулем не было. Спускаясь с передней подножки, я увидел на остановке двух пенсионерок с выпученными глазами, крепко сжимавших в руках свои сумочки. Водила недовольно возился с токоприемниками, зачем-то стучал по ним молотком, ручка которого была перемотана синей изолентой. Он оказался еще ниже, чем выглядел за рулем, и еще более неприветливым.

– Ну разве так можно водить троллейбус, – приблизился я к нему, – это же опасно!

– Связался я с тобой! – пробурчал водитель. – На, подержи лучше, – и сунул мне в руки электрический провод, который только что поднял с земли.

В голове у меня вспыхнуло, а потом почему-то пропал звук. Перед глазами все поплыло, картинка мигала и с шипением теряла цвет. Я никогда раньше не задумывался над тем, как устроен чугунный водосток, на котором я лежал щекой, мимо струйкой текла вода и пропадала в пустоте ливневой канализации, проплывали листья, окурки, какие-то неясные предметы… «Портфель!» – громом прозвучало у меня в голове. Я оставил его на сиденье троллейбуса! Где этот мерзавец Кац? Оторвав голову от чугунного водостока, я увидел в черно-белом цвете все тех же пенсионерок с выпученными глазами на той же скамейке. Приподнявшись, я взглянул на них еще раз, теперь они были цветными, старушки вжали головы в плечи и еще судорожнее вцепились в свои сумки.

– Где этот гад? – троллейбус плавно удалялся, провода были в порядке, портфеля не было. – Сволочь! – я схватился за голову. – Стой! Стрелять буду!

Сложив обе руки вместе, я навел указательные пальцы на ненавистный троллейбус, и вдруг они нащупали спусковой крючок, в ладонь удобно легла рукоятка огромного блестящего автоматического пистолета с красивой гравировкой вдоль корпуса. Стрелял я четко на вдохе, затвор с каждым ходом выбрасывал горячую гильзу, которая, вращаясь в воздухе, с шипением падала на мокрый асфальт, при каждом выстреле пистолет эротично оголял кончик ствола ходом затвора назад. Семь пуль кучно, одна за другой, с минимальным интервалом бросились в погоню за своей целью. Я стоял на коленях в луже у водостока и смотрел на свои руки – пистолета не было! Внизу справа что-то шипело, опустив взгляд, я увидел лежащие в лужице гильзы, они таяли на глазах, растворяясь в потоке воды, их остатки смыло в водосток. Старушек на остановке больше не было видно, а картинка вновь стала черно-белой.

Вокруг на набережной никого не было, впереди в двухстах метрах, накренившись на правый бок, стоял троллейбус. Я бросился к нему: пулевые отверстия четко прошили кузов и остекление в семи местах, правый баллон колеса был пробит, шину растерзало ободом, торчали куски металлокорда. Видимо, троллейбус потерял управление и сшиб мачту освещения, водителя не было, лобовое стекло было выбито, мелкие осколки валялись по всему асфальту. Висели куски резинки уплотнителя. Следов крови нет, значит, он бежал. Я бросился в салон. Тускло мерцала лампа, искрило под потолком, портфель исчез!

* * *

Внутри темного троллейбуса все было завалено каким-то хламом. Мигала лампочка, что-то шипело, где-то капало. Как это могло произойти? У меня в жизни не было оружия, да и стрелял я из пистолета всего один раз в жизни на военных сборах. Пистолет такой был маленький, милицейский, помню, старшина посмотрел на результаты моей стрельбы и пробурчал под нос: «Руки бы оторвать этим студентам, следующий!» – вот и весь мой опыт обращения с оружием. И даже если предположить, что я на самом деле откуда-то взял этот пистолет, как на такой скорости в темноте я мог с такой точностью положить все выстрелы? Нет, видимо, я просто схожу с ума. Тем не менее надо было что делать, портфель пропал, Кац тоже. Может, позвонить в милицию? Мысль, конечно, была хороша, особенно меня позабавило, как я буду писать объяснения для протокола. Ну что ж, посадят в обезьянник до утра, а потом сразу – в психушку. Да, перспектива! Скорее домой! Ключи от машины и квартиры, как назло, в портфеле, утром машину эвакуируют! Кошмар! Где может быть этот мерзавец Кац? Что он там говорил про Лужники? Ну конечно! Он должен был бежать в троллейбусный парк, все сообщить, позвать на помощь.

Я выпрыгнул из салона и направился вдоль реки в сторону Лужников. Только в этот момент я понял, что за все время, как мы съехали с Садового кольца вдоль Крымского моста на набережную, там не проехало ни одной машины, ни в одну сторону, ни в другую. Я остановился. Что за ерунда? За спиной с проезжей части послышался шум, обернувшись, я увидел, что по шоссе в сторону Лужников мерно двигались два тягача длинномера, на каждом из них стоял трамвай. Аварийного троллейбуса не было, как будто мне он приснился. Я оперся на гранитный парапет, глядя на воду. Хорошо, допустим, я сошел с ума, и мне все это приснилось, в настоящей ситуации это даже очень неплохой вариант. Тогда какие у меня проблемы? Первая – я потерял портфель, что очень неприятно, но с этим можно жить. Вторая – я опять не починил розетку у мамы, стыдно, но как бы не в первый раз, что-нибудь придумаем. Третье – о, ужас! Старухи! Они все видели! Это свидетели! Наверняка они живут где-нибудь там в домах на набережной и помнят меня еще мальчиком, когда я жил с мамой. Они меня заложат, они все видели. Я лихорадочно начал вспоминать их лица. Как назло, ничего, кроме сумок, не вспоминалось, так, одна, кажется, была азиатка, а вторая – огненно-рыжая. Да, немного я запомнил.

Ход моих мыслей прервал гудок мимо проходящей баржи, я поднял глаза: мерзавец Кац стоял у штурвала под фонарем рубки, рядом с ним был мой портфель. Кац повернул голову в мою сторону, оскалился, помахал рукой и выключил фонарь. Я просто остолбенел от его наглости, а придя в себя, бросился вдогонку вдоль реки. Очень скоро мысль, что у дизеля буксира лошадиных сил больше, чем у меня человеческих, заставила меня сбавить ход. Я остановился у парапета, тяжело дыша, провожая взглядом баркас, который скрылся за опорой моста. Все, ушел, гад. К моему удивлению, баржа не появилась с другой стороны моста. Переведя дух, я подошел ближе: баржа причалила к опоре, горел свет, и что-то там шевелилось. Я подкрался еще ближе и увидел, что на внутренней части опоры моста был своего рода маленький причал, мостки, а в бетоне самой опоры виднелась дверь, она была открыта, и в потоке света я отчетливо увидел маленькую кривоногую тень в фуражке и с моим портфелем. Кац! Забыв усталость и разумные меры предосторожности, я перелез через гранит и по колено в холодной воде стал подкрадываться к месту, где в воду спускались мостки и вверх вела железная лестница. От холодной воды у меня стучали зубы и сводило икры. Только бы судорога не случилась, утону – и никто не поможет. В этот момент железная дверь хлопнула, свет погас. Послышался звук задвигаемых металлических засовов – и наступила тишина. Мокрый, грязный, с перепутанными мыслями я стоял перед железной дверью в полной темноте, вода мерно плескалась о гранит и стекала с моих брюк на железные мостки.

«Час от часу не легче, – подумал я, – зачем я вышел из своего теплого «Ягуара», сидел бы слушал джаз, часа через два доехал бы. А сейчас? Что делать сейчас? Где я? Кто я? Я преступник? Сумасшедший? И где мои вещи?»

– Вещи, хи-хи, – прозвучал тонкий женский голосок, – ты же меня не бросишь? Хи-хи, вещи!

Я резко обернулся. В двух метрах от меня на горизонтальной металлоконструкции сидела абсолютно голая девица, ее длинные светлые распущенные волосы струились по спине. Она повернулась ко мне вполоборота и начала что-то тихонько петь. Слова разобрать я не мог, она периодически переходила к постаныванию и подвыванию, совершенно не теряя при этом мелодию.

Картинка в моих глазах опять заморгала, теряя с каждой вспышкой цвет, предметы стали как-то плыть снизу. Я понял, что уже не контролирую свое тело, вытянув вперед руки, я шел к ней, песня проникала через уши в мозг, вымывая из него всю информацию, накопленную за годы жизни, я почувствовал пустоту и холод вселенной. Мои руки коснулись моста, пальцами я мог перебирать заклепки, чувствовать грубую фактуру крашеного металла.

– Ты же меня не бросишь? – прошептала она.

Я очнулся – девушка сидела у моих ног и смотрела белыми ясными глазами снизу вверх, прямо мне в лицо. Я почувствовал, как этот взгляд полностью уничтожает мою личность, но не мог оторвать от нее глаз, во рту пересохло, язык распух и не шевелился. Тяжело дыша, я сел на корточки и приблизился к ее лицу, навстречу мне пахнуло холодом и тиной. Собрав остатки воли и сил, я положил руку на ее плечо – она была холодна, как мрамор, с голубыми и зеленоватыми прожилками вен.

– Ты такая холодная!

– Ты же не бросишь меня? – сказала она, отвернувшись.

Мой мозг окончательно перестал что-либо понимать.

– Нет, не брошу, – проскрипел я сдавленным голосом. Мой взгляд упал на ее белую, неестественно длинную шею, внимание привлекла золотая цепочка: на ней висел маленький ключик в виде рыбки.

Девушка улыбнулась, хлюпнула хвостом в воде.

– Тогда поцелуй меня.

Она посмотрела мне в глаза, белые зрачки переливались голубыми и зелеными искрами, она была идеальна: тело, как у греческой статуи, юна, на вид не старше 17 лет, волосы трепетали на ветру. Неведомая сила сжала все мои внутренности, холод прокатился по венам. Не отрывая взгляда от ее глаз, я стал приближаться к ее лицу, она закрыла глаза и приоткрыла губы. Дикий рыбный смрад ударил мне в нос, и я увидел три ряда черных гнилых зубов в прекрасном девичьем рту.

Отпрянув назад, я поскользнулся и упал спиной на бетон, больно ударившись обо что-то затылком. В этот момент моя рука была у Русалки на плече, рефлекторно хватаясь, я сорвал цепочку с ее шеи и во время падения случайно столкнул ногой девицу с металлической балки, на которой она сидела, – прямо в воду. Сцена была прервана громким всплеском и болью в затылке. Я лежал на тонком длинном заклепанном куске метала на спине, руки и ноги свисали вниз. В глазах плавали красные круги. Через несколько мгновений шум и плеск внизу привели меня в чувство. Открыв глаза, я поднес к лицу левую руку, чтобы посмотреть на часы, в моем кулаке была зажата цепочка и что-то еще. Снизу раздавались плеск, хлюпанье и громкая, почему-то итальянская, брань.

Привстав, я перевернулся и, держась за металл, медленно пробрался к двери. Темноту разрезал луч света, падавший из огромной замочной скважины. Нагнувшись, я заглянул внутрь, но ничего не увидел, и тогда, сев на корточки, стал разглядывать рыбку на цепочке. Она была ключиком, но таким маленьким, что не имело смысла даже пытаться вставить его в огромную скважину. В отчаянии я хлопнул себя по колену и уже собирался выбросить цепочку в воду, как что-то заставило меня все-таки попробовать: я сунул ключ в скважину, рыбка встрепенулась в моих руках и стала быстро расти. К удивлению, через несколько мгновений она набрала достаточный объем, чтобы полностью занять собой всю скважину. Я взял рыбку за жабры и слегка повернул. Дверь зашумела внутренними механизмами и исчезла.

~

Глава вторая

~ Офис под мостом ~ Рыжеволосая секретарь ~

~ Моя новая работа ~ Попытка изнасилования ~ Конфуз ~

~ Знакомство с Яном ~ Я – Дракон ~

Сделав шаг, я оказался в приемной большого современного офиса, за спиной закрылись двери лифта. Яркое освещение, дорогие материалы отделки, две шикарные секретарши модельного вида с беспроводными гарнитурами в прическе за стойками. Мой вид был, мягко говоря, жалок: мокрые по пояс брюки и пальто, весь в грязи и ржавчине. Из всех углов на меня уставились объективы камер. «Как перед расстрелом», – подумал я.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, у нас комфортно и совершенно безопасно, – промурлыкала глубоким грудным голосом похожая на куклу Барби медно-рыжая секретарша с огромными зелеными глазами и вышла мне навстречу. На ней была вязаная облегающая кофточка изумрудного цвета и короткая черная юбка. Казалось, эти предметы были частью ее тела или нарисованы прямо на коже рукой мастера.

«Подозреваю, что на ней больше ничего нет», – подумал я.

– Возможно… – ответила она.

«Я думал, такие бывают только в порнофильмах», – подленько промелькнула мысль.