Иллюстратор Микела́нджело Меризи (Караваджо)

© Рустам Павлович Чернов, 2020

© Микела́нджело Меризи (Караваджо), иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4493-8444-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга первая. Пролегомены

Категория «преступление» с точки зрения людологического подхода¹

Данная работа представляет собой людологический анализ важнейшей категории уголовного права – преступления. Людологический анализ означает анализ с точки зрения игры, анализ sub specie ludi (под углом зрения игры). Мне пришлось внести в оборот термин «людология» прежде всего из-за того, что я постоянно испытывал необходимость не описывать, а называть тот комплекс методов и приемов, при помощи которого можно анализировать реальность как игру. Отсюда и этимология: «ludo» – играю, «logos» – знание.

Людология исходит из того, что все сущее имеет две формы бытия: в возможности и в действительности. Бытие в возможности – это область существования вещей, которые опосредованы мыслью, другими словами, это бытие мысли. Бытие в действительности – это реально, чувственно и вербально воспринимаемый мир. Возможность всегда реализуется в действительность – нет ничего такого в области мысли, чего мы бы не находили в реальности. Не поймите это буквально, мы не имеем в виду идентичность идеи и предмета, речь идет лишь о том, что наша мысль всегда находит подтверждение своему существованию в чувствах, благодаря которым мы воспринимаем вещи. Возможность, таким образом, с необходимостью реализуется в действительность. Процесс перехода и конечный результат его (бытие в действительности) Стагирит (Аристотель) назвал энтелехией. С точки зрения людологии энтелехия есть игра, то есть процесс реализации потенциального бытия в реальность является игрой. На примере экзистенции человека это можно охарактеризовать следующим образом. Бытие в возможности – это область бытия мысли, то есть существование человека характеризуется следующим образом – cogito ergo sum (мыслю, следовательно, существую), а бытие в действительности человека характеризуется как ludo ergo sum (играю, следовательно, существую). В области мысли человек существует на уровне «третьего человека» Платона, «как идея», в жизни же он персонифицируется и это происходит вследствие того, что человек существует как комплекс масок, которые он меняет в течение жизни. Игра формирует и структурирует бытие человека.

Что такое игра? На языке метафизики можно было бы выразиться так: игра – это то, что одухотворяет и приводит в жизнь мертвую материю, придавая ей законченную форму. Научное определение выглядит следующим образом: игра есть формообразующая константа бытия, всего биологически живого. Это нетрудно проверить эмпирически. Так, мир животных есть мир моно игр, характеризующихся отсутствием выбора, времени, способности управлять, осознавать, творить игру. И, напротив, мир человеческий – это мир дифференцированного комплекса игр, имманентно присущими чертами которого являются свобода выбора, временные рамки, способность творить свою собственную индивидуальную игру, управляемость игр, осознанность игр. Человек отличается от животного тем, что он: во-первых, не просто существует, а знает об этом и, во-вторых, он может изменять форму своего существования, играя, то есть реализуя те или иные образы, мысли. Как бы парадоксально это ни казалось, но именно такой характер человеческого бытия и породил понятие преступления…

На ранних стадиях своего развития общество было подобно животному миру – все игры были очень близки к типу животных. Так, все члены родовой общины играли в одну моноигру, имя которой сегодня – обычай, синкретичность прав и обязанностей свидетельствует, прежде всего, об отсутствии антагонизма между общественным и индивидуальным. Но по мере развития общества, по мере того как изменялась область мысли, изменялось внешнее бытие человека. Различия мышления (то есть различное бытие в возможности каждой отдельно взятой личности) необходимо приводили к дифференциации игр (то есть к различному материальному положению), а в итоге – к классовому неравенству. На определенном этапе возникла необходимость синтеза противоречий, но уже не на основе единомыслия (однотипного бытия в возможности), а на основе единобытия – так появляется право и государство как сила его обеспечивающая; в этом плане право – это бытие в возможности государства, а государство – это бытие в действительности права. Именно на этом этапе формируется впервые понятие преступления как нарушения правил игры, а значит и самой игры. Слово «игра» здесь употребляется не в «обыденном» его значении, а в форме существования, ибо любая форма бытия, форма жизни есть игра.

Преступление, как и все сущее, существует в двух формах. Но его существование является дважды дуалистическим уже потому, что оно есть порождение конфликта двух форм игр – общества и индивида. Общество – это всегда традиция, это всегда желание сохранить, личность (как самостоятельность в высшем ее проявлении) – это всегда желание играть в свою собственную игру, жить своей жизнью, по – своему оформить этот мир. И когда это желание из возможности реализуясь в действительность, приобретает форму игры, уничтожающей общественные ценности, общество называет это преступлением. Общество создает аппарат борьбы, изучает эти игры, конституируя их в Уголовных кодексах…

…Преступление в возможности существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная сфера – это планы, мысли, намерения, мотивы человека совершить то или иное действие. Назовем это субъективное бытие в возможности. Объективно в возможности преступление существует как норма права, предусматривающая преступность того или иного действия, таковы, например, все статьи Особенной части УК РФ 1996 года (точно также, к слову, существует и наказание). Ведь норма права – это лишь возможность того или иного поведения, реализовываться она будет в правоотношении определенными масками, статус которых заранее определен (в уголовно-правовых отношениях это – судья, прокурор, следователь и так далее). Но во всех случаях процесс реализации будет игрой. Так, человек, реализуя свой замысел грабежа, становится игроком игры «Грабеж», где играет роль «Грабитель», тем самым он перестает играть в обычную игру, общественную игру «Добропорядочный гражданин», а, следовательно, перестает существовать как таковой (меняет маску). Новая игра – новые правила, новая форма существования. То, что раньше имело силу в игре «Добропорядочный гражданин» (личная неприкосновенность, свобода передвижения, неприкосновенность жилища и так далее), в рамках игры «Грабеж» не существует. Государство со своей стороны тоже играет, и только если оно играет, мы можем говорить о его существовании. Так, в игре «Грабеж» оно противопоставляет своих игроков – работников правоохранительных органов, которые своими действиями реализуют бытие в возможности государства, то есть правовые нормы. Если этот процесс не есть игра, то следует говорить о коррупции, ненадлежащем исполнении обязанностей, ибо игра всегда честна, самодостаточна, самоценна, порядочна, добровольна…

Если в возможности вещь может иметь противоположные атрибуты, и каждый будет казаться истинным, то в энтелехии противоречия исключают друг друга, снимаются. Поэтому интерпретации может подлежать только игра, но не ее возможность.

Преступление как игра, то есть преступление как энтелехия, как осуществившаяся в определенной форме идея тоже существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная заключается в оконченности деяния, человек выполнил все, что задумал, реализовал свой умысел. Все это субъективная энтелехия преступления, она всегда предшествует объективной (я имею в виду автономные процессы, не рассматривая случаи так называемых эксцессов). Объективная сфера формируется государством в лице компетентных органов, они оформляют данную жизненную ситуацию как преступную (документально констатируют, квалифицируют). И опять же, если их действия не носят характер игры, не являются игрой, следует говорить о том, что те или иные ценности, составляющие общий объект преступного посягательства, не защищены государством, так как государство в этом случае не противопоставляет свою игру, а подыгрывает. Элементом объективизма является оценка человека, его структурирование как преступника – это и делает вся система правоохранительных органов, венцом которой является суд, окончательно определяющий форму бытия человека. Тем самым суд снимает противоречие между личностью и обществом в лице государства, устанавливает социальное равновесие, имя которому – справедливость. Социальное равновесие, кроме судебного решения, имеет и другие формы бытия, формы игры, такие как: «Суд Линча», самоуправство, месть и тому подобное. Но все эти формы попадают в разряд преступлений, так как являются играми, противоречащими общественным ценностям, но не уничтожающими их. Общественные ценности находят свое выражение в номах права, которые, с точки зрения людологии, являются бытием в возможности той или иной игры. Существует только одна игра, над которой общество не властно – это война, это игра уничтожает не просто ценности, а все остальные игры. Именно поэтому убийство на войне не есть преступление точно также, как и ряд других форм поведения, которые в мирной ситуации являются преступными.

Таким образом, представление о преступлении зависит и всецело определяется теми играми, в которые играют люди. Формально преступление – это просто нарушение правил игры, содержание которых всецело определяется менталитетом социума. История знает немало примеров культа таких ценностей, которые сейчас нам кажутся преступлениями, и наоборот сейчас уже не преступно то, что было преступлением раньше.

На основе вышеизложенного следует сделать попытку и дать следующее определение преступления. Преступление – это игра, которая уничтожает в рамках сферы реализации бытие конституированных обществом ценностей, являющихся продуктом комплекса игр, принятых в этом обществе.