© Татарское книжное издательство, 2021

© Туфитуллова Р. Р., 2021

© Хасанова Г. М., пер. с татар., 2021

* * *

Если скажу, что я единственный автор этого произведения, то буду не совсем права. Потому что в его основу легло множество встреч и бесед, большое количество исторических фактов, услышанных от моих друзей и собеседников. Я бесконечно благодарна всем, кто помог рождению этой книги!

Поэма о татарской девушке

Да, да, вы не ошиблись, роман «Ветер судьбы», пленивший меня с первых строк и потрясший до глубины души, я называю поэмой в истинном значении этого слова. Я говорю: это дастан, пронизанный высокой поэзией, словно откровением, ниспосланный с небес и повествующий о судьбе татар, об испытаниях, выпавших на долю народа, его надеждах и потерях. Это произведение посвящено одной из замечательных дочерей татарского народа, выступивших на арену общественной жизни в эпоху национального Возрождения – нового татарского Ренессанса, продлившегося всего лишь десять-пятнадцать лет в начале прошлого века. Это роман о красивой, гордой татарке, осознававшей, что она – продолжательница Сююмбике, ощущавшей в себе «священную кровь» и «святое молоко», жившей мечтой разбудить нацию, совершенствовать её, просвещать, даже, если нужно, быть готовой вместе с мужчинами сражаться за народное счастье, свободу, веру, язык, за единство всего тюркского мира. Героиня этого романа Уммугульсум Камалова – одна из тех девушек, которых называли «звездой надежды» нации, та, чьё сердце было способно глубоко переживать любовь, чьи цели и идеалы были связаны с народом, та, в ком были сильны вера и честь, та, которая с рождения имела «открытые глаза», благородная, образованная, истинная «Зулейха» своего времени. Она была самой младшей из восьми дочерей известного чистопольского ишана Мухамметзакира Камалова, который содержал в Чистополе медресе «Камалия». Сам ишан достоин отдельного внимания и особого уважения: достаточно сказать, что среди его учеников были такие знаковые личности, как Риза Фахреддин, Фатих Карими, Гаяз Исхаки. А какие женщины были среди уроженок этого города! Хадича Ямашева-Таначева, Ильхамия Туктарова-Богданович, Фатымаи-Фарида, Сания Гиффат и, разумеется, «единственная любовь» нашего Тукая – Зайтуна Мавлюдова. Эти годы лишь мгновение для человеческой истории, но они настоящая «утренняя заря» татарского мира, расцвеченная стремлением к просвещению и образованности, прогрессу и свободе, время, наполненное надеждами и мечтами! Гульсум Камалова, как и другие её сёстры, – дитя этого «утра пробуждения». Она девушка новой эпохи, получившая светское образование и имевшая счастье учиться в Петербурге на Бестужевских курсах. История её жизни долгая и вобрала в себя самые сложные периоды нашей общей истории: революции и сражения, участие в национальном движении; любовь к великому сыну нации; служба на ниве просвещения и образования; отношения со знаковыми личностями, встречи, духовное общение через письма, вечное преклонение перед литературой, дружба с писателями и поэтами, даже миссия стать Музой одного из них… – всё было в её судьбе. И если география её жизненных дорог включает в себя Чистополь, Казань, Петербург, Стамбул, Кызылъяр (Петропавловск), Симбирский уезд, Москву, Оренбург и снова Казань, то в её духовной биографии были встречи с такими людьми, как учёный В. В. Радлов, писатели и поэты – Г. Тукай, Г. Исхаки, Ф. Амирхан, Ф. Карими; с политиками – Энвером-пашой, Юсуфом Акчурой, знаменитыми фабрикантами – семьёй Акчуриных, такими личностями, как М. Жумабаев, А. Ахматова и многими другими. Этот мир был удивительно велик и разнообразен! Судьба нации, разбросанной ветрами истории, предстаёт перед нами в истории жизни героини романа – Гульсум Камаловой: в ней трагедия прекрасных дочерей народа, их горькие потери! Но в ней – и вечная надежда на будущее, ностальгия по прошлому, поучительные факты, драгоценные воспоминания участников и свидетелей тех давних событий. Может, назвать эту поэму реквиемом?.. Пожалуй, нет. Пусть это будет Гимн Татаркам – Матерям Нации, гордым, прекрасным женщинам, верным спутницам на пути спасения Нации, родного языка. Автора романа – Розу Туфитуллову – мы видим в той же когорте замечательных дочерей татарского народа: ведь и она – известная дочь своего народа, общественный деятель, совершившая немало благородных дел во благо своей нации и снискавшая её глубокое уважение. Она также автор замечательной книги о своём земляке, татарском поэте-классике Хасане Туфане. Так удивительно ли, что и в её судьбе отразился свет звёзд Чистопольского края, о которых мы вспомнили выше?..

Радиф Гаташ,

народный поэт Республики Татарстан

Светлый ангел Чёрной ночи

 
Я бешмет души болящей, тело бренное, лекарством
Залатать стремлюсь, но утром вновь тряпьё худое вижу.
 
 
В прошлом песня утешала, народясь в тиши укромной,
А теперь на полуслове душит кашель неуёмный!^[1]
 

Г. Тукай. Больной

И в этот раз Петербург встретил меня своей неповторимой красотой – волшебными белыми ночами. Это чудо природы добавляет городу особую прелесть, божественность. Наверное, поэтому, гуляя по его площадям и улицам, хочется ступать на цыпочках, а разговаривать лишь шёпотом. Кажется, что иначе невозможно будет ощутить таинственный голос этого величественного города.

В Петербурге есть немало близких сердцу мест. Каждый раз, приезжая сюда, я люблю пройтись по одной из центральных улиц – Казанской. Привлекающая к себе и названием, и историей, эта улица хранит в себе множество тайн и дорогих воспоминаний. Когда-то здесь в доме номер 39 жил польский поэт Адам Мицкевич.

К нему приходили великий русский поэт Александр Пушкин и один из близких друзей – поэт Антон Дельвиг. Позднее дом стал пристанищем для Николая Гоголя во время его приездов в Петербург.

В дом номер 37, расположенный в одном из переулков слева от Казанской улицы, к своей двоюродной сестре Ольге Фрейденберг заглядывал молодой влюблённый поэт Борис Пастернак.

Некоторое время на этой улице в доме номер 3 жила известная русская поэтесса Анна Ахматова. Кажется, каменные стены до сих пор хранят в памяти её неповторимый образ… Одним словом, улицу Казанскую можно, без сомнения, назвать улицей поэтов.

Дом номер 5, который я искала, не отличался особыми архитектурными изысками, но был вполне красив и тоже имел свою историю. Прежде здесь была гостиница «Казанская», в которой останавливались известные люди. Более ста лет назад, точнее, в конце апреля 1912 года, в этом доме некоторое время жил великий татарский поэт Габдулла Тукай.

…Жил Тукай…

…Завернувшись в петербургскую белую ночь, озябнув изнутри и снаружи от печальных чувств и сожалений, с глазами, полными слёз, безмолвно смотрю на окна бывшей гостиницы. Мои беспокойные мысли уносятся далеко – туда, где маленький Габдулла лил слёзы, где был продан на базаре, где в его сердце зародились чувства и поэтический дар, где он стал Тукаем, поистине народным поэтом, где прожил горькие дни и тяжёлые муки болезни… Сколько моих мыслей разбросанными лежат теперь передо мной. Я собираю их по порядку. Какие особенные слова и молитвы могу я отыскать, чтобы вознести их во славу его духа и в утешение?! Разрывая сердце, плачет душа поэта:

 
С той поры, как мы расстались, стража грозная любви
Сына твоего от двери каждой яростно гнала^[2].
 

О стражник любви! Неужели в твоей груди вместо сердца камень?! Похоже, что ты до сих пор стоишь здесь на страже?.. Может быть, для тебя не существует понятия «прошлое»… Тогда ты, наверняка, помнишь красивую статную девушку Уммугульсум-Джоконду с букетом белых ландышей в руках, с душою чистою, как рассвет, и сердцем, бьющимся от чувств к Тукаю?! Конечно, помнишь! Возможно, ты скажешь, что ответ знает только ветер. Внезапно, словно желая отогнать мои мысли, ветер, тот самый ветер судьбы, с удивительной силой и скоростью согнал надо мной тёмные тучи. И тут же пролился холодный зябкий дождь. Словно хотел напомнить о событиях, имевших место здесь более ста лет назад…

К сожалению, поэту не было суждено вдоволь погулять по российской столице, полюбоваться на роскошные дворцы, посетить музеи и театры. По приезде в Петербург его болезнь, разъедавшая лёгкие, усилилась. Влажный холодный воздух столицы, проникающий до мозга костей, вынудил поэта дни напролёт сидеть в гостинице. Конечно, здешние друзья старались не оставлять поэта наедине с собой. Да и число тех, кто хотел увидеться и познакомиться с Тукаем, день ото дня становилось всё больше.

Но пока поэт не хотел, чтобы кто-то постучался в его дверь. Сейчас его желанием было лежать, закинув руки за голову, закрыв глаза, и утешаться, вспоминая снова и снова того светлого ангела, что явился к нему под покровом чёрной ночи, когда он оставался в доме Мусы Бигиева^[3]. Что удивительно, это тайное, заветное воспоминание, казалось, помогало забыть хоть на время и жестокий кашель, и болезнь, и постоянно терзающий его холод.

…Тогда к сердцу отчаявшегося поэта, уже готового «улететь из клетки мира», внезапно, осторожно прикоснулся светлый ангел. Все замечают, когда приходят ангелы… Ночной образ «выплыл» из «белого тумана» и заговорил. Какой мягкий, нежный и ласковый голос…

– Тукай-эфенди, простите, пожалуйста. У меня сердце разрывается… У вас такой сильный кашель. Попробуйте выпить это горячее молоко с душицей. Оно обязательно поможет. Выздоравливайте! – сказала и растаяла так же внезапно, как появилась.

Разве могла Уммугульсум спокойно слушать, как за стеной мучается поэт? В её груди билось горячее сердце, не признающее запретов и ограничений, сердце, уже столько времени пылающее огнём любви. Казалось, ей хватило бы одного желания, одного слова, одного её дыхания, чтобы вылечить любимого Тукая. Но увы, какая глубокая пропасть оказалась между мечтой и реальностью.

А у Марьям – свойственницы Уммугульсум – тоже болит душа и отчаянно бьётся сердце: вздрагивая от любого шума, она стоит на страже у двери. Только бы никто не увидел Уммугульсум, и только бы не проснулся Муса-эфенди. Слава Всевышнему, он сегодня спит с детьми. Иначе ей, Марьям, не дадут житья: «Какой стыд, позор, как ты посмела?» Да и Тукай невольно окажется в неловком положении. Ни объяснить, ни оправдаться…

«Поистине, ангел!» – подумал Тукай, когда удушающий кашель, словно державший его на грани жизни и смерти, немного отступил. Но тут же всем существом воспротивился этому «ненужному» чувству.

– Ты только посмотри на смелость и решительность этой курсистки! Пожалела… Не то что вы, туташ, даже сама судьба меня не пожалела. И не нужно. У меня другая цель, другая дорога. И я не люблю тех, кто меня жалеет. Вы сильно ошибаетесь…

А это что за голос?.. Словно весенняя трава, пробившаяся у обочины заснеженной дороги…

– Мой поэт, но разве сам ты не желал, чтобы в эти минуты рядом с тобой был тот, кто тебя любит?! «Страж любви» не прогнал его от твоей двери.

К счастью, волшебной ночи было суждено повториться. Опять, казалось, настал момент его «последнего вздоха», но снова появился «светлый ангел». От Гульсум веяло какой-то магией, она что-то ласково прошептала. И исчезла, словно растаяла в потоке света. И снова вступили в противоборство мысли. Явился «властелин – страж любви». И открыл страницу с этим стихотворением:

 
Смерть или встреча – вот лекарство от страсти гибельной моей.
Равно – и тем и этим – будет проситель удовлетворён.
 
 
Подруга, стань моей душою или мою себе возьми,
У ног твоих с каким восторгом я б погрузился в вечный сон!^[4]
 

– Неужели ангел смерти так близок?

– Нет…

– Ты ошибаешься, ангел души моей не она.

– Знаю.

– И моё последнее стихотворение вберёт в себя голос Небес и будет звучать иначе.

– И это знаю. Твоё «Завещание» будет столь же пророческим и великим, как и ты сам. Ты плачем возвестил свой приход в этот мир, но собираешься уходить с песней. Я правильно сказал?

– Возможно. Страж любви, ты в последние дни очень изменился. Но я хочу побыстрее сбежать из этого дома, быть изгнанным тобой. Ты же не станешь изменять своим правилам?!

…Вот, наконец, Тукай, как и хотел, «на воле». Друзья перевезли его от Бигиевых в гостиницу. Но, видимо, и здесь он не сможет спрятаться от холода, кашля и ангелов.

– И всё же спасибо тебе, светлый ангел чёрной ночи…

Поэт вздрогнул – снова кто-то постучался в дверь.

– Открыто. Входите! – сказал Тукай с какой-то неизбывной тоской.

Увидев в дверях улыбающуюся, высокую, стройную, одетую по-европейски девушку, поэт на мгновение оторопел. Гостья между тем поздоровалась и прошла в комнату. Положив на стол букет полураскрытых ландышей, она взглянула на Тукая и, увидев его удивлённый взгляд, направленный на цветы, сказала:

– Вы спросите, откуда цветы? Финны на перекрёстке продавали. Я знаю, что эти цветы вам по душе. Оказывается, и в Петербург уже идёт весна.

Девушка, принёсшая с собой запах весны, запах цветов, бурлящую энергию молодости, – это тот самый ночной «светлый ангел», поэт хорошо знает её. Это Уммугульсум Камалова – младшая сестра Шамсенисы, возлюбленной его друга Фатиха Амирхана^[5]. Обе сестры, уроженки Чистополя, частенько заглядывали к Фатиху в редакцию газеты «Эль-Ислах»^[6].

Иногда с ними приходила ещё одна младшая сестра Шамсенисы Хатима. Когда в редакции появлялись эти красивые, образованные девушки, Фатих бывал на седьмом небе от радости. Особенно по сердцу ему было то, что его любимая Шамсениса тянется к творчеству, переводит рассказы с русского, французского языков.

Тукай знал, что самая бойкая среди сестёр – Уммугульсум – неравнодушна к нему. (Разве мало в Казани образованных девушек, испытывающих к нему нежные чувства?) И каждый раз он делал вид, что не замечает ничего, и старался быстрее уйти. Но сегодня, оказавшись с нею один на один, глаза в глаза, в номере гостиницы, как можно было продолжать притворяться. Насколько он слышал, Уммугульсум учится в Петербурге на Бестужевских курсах. Ты только посмотри, как она изменилась!.. Ничем не уступает русским девушкам из аристократических фамилий… Но нет, ей больше подходит образ светлого ангела.

Тем временем и Уммугульсум изучала Тукая. По всей видимости, ему стало немного лучше. И кашель не такой сильный, как раньше. Как же она плакала в те ночи от жалости к нему.

Тукай первым нарушил повисшую в комнате неловкую тишину:

– Вас сюда Муса-эфенди прислал? – спросил он строгим голосом.

– Нет-нет… Муса-эфенди не знает о моём визите к вам. Я принесла ваши вещи, которые вы забыли в их квартире, – ответила девушка, достала из маленького ридикюля портсигар и расчёску, положила на стол.

– Напрасно утруждались, какой-нибудь студент забрал бы их.

– Мне совсем не трудно, Тукай-эфенди, – сказала девушка с какой-то особенной покорностью в голосе.

Но явно чувствовалось: она хочет что-то сказать поэту. Наконец, собрав всю свою волю, она заговорила:

– Если бы я в доме Мусы-эфенди на протяжении трёх ночей не была свидетелем страданий нашего любимого поэта, я бы не пришла сюда и не побеспокоила вас. Вам следует немедленно ехать в Крым, Тукай-эфенди. Крымский воздух и морская вода быстро поставят вас на ноги. В Крыму живут родители моей однокурсницы Маймуны. Они удивительные люди и готовы принять вас в самое ближайшее время. – Девушка протянула поэту телеграфный бланк с сообщением. – Если вы согласны, то мы могли бы с Маймуной проводить вас до Крыма…

Увидев внезапную перемену на лице Тукая, девушка осеклась.

– Что это за привычки у богатых образованных девушек?! Мало того, что они любят то и дело докучать, так ещё и взялись наперегонки лечить меня. – Поэт почувствовал, как у него невольно сжались кулаки. Затем он продолжил, придав голосу ещё больше строгости: – Зря беспокоились, туташ. Мне не нужны ни ваш Крым, ни Швейцария, ни Финляндия. Вчера меня осматривал самый известный в Петербурге доктор.

И сказал, что болезнь пройдёт.

– Я очень рада этому известию, но вот мой приход сюда совсем вас не обрадовал, – сказала Уммугульсум, поднимаясь с кресла.

Тукаю вдруг захотелось сказать: «Светлый ангел чёрной ночи, спасибо тебе, не продолжай, не говори лишнего, прощай!» Но разве мог он это сказать?! Слова так и не сорвались с языка.

А Уммугульсум попыталась продолжить свою мысль:

– Тукай-эфенди, речь идёт о чистых помыслами девушках, которые любят вас больше жизни и воспринимают ваши стихи как молитву. А вы отворачиваетесь от них. И странно, что вы отказываетесь от моря. Сколько поэтического вдохновения дало бы оно вам.

Увидев в глазах Тукая злые огоньки, Гульсум снова замолчала.