Предисловие от издательства

Ирландская писательница Роза Малхолланд (Rosa Mulholland, 1841–1921) родилась в Белфасте в семье врача. Первый роман (Dumana) она написала в 23 года под псевдонимом Рут Мюррей – он был напечатан в 1864 году. После довольно удачного дебюта писательницей было создано около 40 произведений для взрослых и детей, они стали широко известны не только в Ирландии, но и в Англии. Среди них «Хэтти Грей», «Отец Тим», «Дух и прах» и др.

В 1891 году Роза Малхолланд вышла замуж за Джона Томаса Гилберта (1829–1898), историка и государственного деятеля Ирландии. Он был посвящен в рыцари в 1897 году, и Роза стала леди Гилберт. После смерти мужа она написала его биографию – «Жизнь сэра Джона Т. Гилберта».

Щедро одаренная талантами, Роза прекрасно рисовала. В юности она даже мечтала стать художницей и наверняка имела бы успех на этом поприще, если бы не… Чарльз Диккенс. Мэтр высоко оценил первые литературные шаги юной девушки и убедил ее продолжать эту деятельность. Некоторые произведения Розы Малхолланд были изданы Диккенсом в его еженедельниках «Круглый год» и «Домашнее чтение».

Высокой оценки заслужила и поэзия Малхолланд. О ней с восторгом отзывался известный ирландский поэт Уильям Батлер Йейтс, а популярный английский художник Джон Эверетт Милле был настолько очарован ее стихами, что создал целый ряд иллюстраций к ним.

Повесть «Джанетта» была написана в 1889 году. Юная героиня, по имени которой и названа книга, выросла в итальянских Альпах у своей бабушки и дяди. Родственники с пренебрежением относятся к странной малышке, которая целые дни посвящает лепке забавных фигурок из глины. Однако у девочки определенно есть талант: созданные ее руками игрушки пользуются у покупателей неизменным спросом. Джанетта так и прожила бы всю жизнь в бедности и нелюбви, если бы однажды у порога ее дома не появились хорошо одетый мужчина и девочка с ясными глазами…

На русском языке повесть выходила лишь один раз – в 1902 году в переводе Э. Пименовой. Настоящее издание воспроизводит этот текст в литературной обработке.

Глава I
Первое важное воспоминание

Я родилась в итальянских Альпах. Помню, как я любила стоять на скале одной из альпийских вершин и смотреть вниз на крестьян, косивших траву на склоне, у подножия горы. Как мне хотелось, чтобы и меня тоже спустили туда на веревке и я бы могла, как другие, косить серпом траву, карабкаясь по краю пропасти. Наша хижина чем-то походила на орлиное гнездо. Мы были очень бедны; мне приходилось носить какую-то плохонькую одежку и нередко бежать с протянутой рукой за проезжавшими каретами путешественников, прося милостыню. Так жили и другие дети у нас по соседству.

Однажды я бежала за какой-то коляской, и сидящий в ней господин остановил лошадей и подозвал меня. Он долго на меня смотрел, не произнося ни слова, потом спросил, откуда я и как мое имя; а затем сказал девочке, которая сидела с ним рядом: «Она совсем такая, какой могла бы быть твоя сестра».

Я сказала ему, где живу. Господин дал мне денег и хотел выйти из коляски, чтобы заглянуть в нашу хижину, но кучер остановил его, заметив, что приближается буря и для маленькой девочки это может быть не совсем безопасно. Они уехали, а я, в восторге от нежданной удачи, побежала назад к тому месту, где меня дожидалась Санта, чтобы показать ей полученные серебряные монеты. Сантой звали мою двоюродную сестру – девочку одних лет со мной, но слабенькую и болезненную. Я очень любила Санту и старалась заменить ей мать, несмотря на то, что сама была ребенком, – всегда о ней заботилась, ласкала и делилась с ней всем, что удавалось достать. Я утешала и целовала ее, когда она плакала, вытирала ей слезы кончиком своей юбки. Санта была похожа на ангелов, которых изображают в церкви на фресках, я же слыла «маленьким черным чертенком» – так меня называла женщина, которую мы обе считали своей бабушкой.

Полгода спустя Санта умерла, и я чувствовала себя страшно несчастной и одинокой. Мне сказали, что Санта отправилась на небо, и больше всего мне хотелось попасть туда же, чтобы снова быть рядом с ней. Я пыталась отыскать самое высокое место в окрестностях нашей хижины, в горах, чтобы оказаться ближе к небу и взобраться на облака, где теперь жила Санта. Но – увы! – такого места я не могла найти и, опечаленная, возвращалась домой.

Все это живо запечатлелось в моей памяти.

Затем я вижу себя с выпачканными глиной руками, старательно вылепливающей всевозможные фигурки – разных животных, собак, барашков и птиц, а также головы людей, которых я видела перед собой сидящими на краю дороги. Но моей заветной мечтой было изобразить в полный рост ангела, увиденного однажды в соборе в Комо, куда меня водил дядя, ездивший в этот город по делу и бравший меня с собой, чтобы я носила за ним корзину.

Помню, я стояла на краю дороги, в платье, совершенно перепачканном глиной, и мне снова повстречался тот самый господин, что некогда спросил мое имя и дал мне денег. Он вел за руку прелестную маленькую девочку; широкополая шляпа слетела с ее головы, и волосы рассыпались по плечам. Как сильно билось мое сердце, когда я смотрела на девочку, – ведь мне казалось, что передо мной моя милая, любимая Санта!

Так я впервые встретилась со своей сестрой Маргарет. Но не буду забегать вперед. Тогда она была для меня еще посторонней, дочерью незнакомого мне господина.

Господин этот ласково взял меня за руку, притянув к себе, приподнял густые черные кудри, спадавшие мне на глаза, и долго пристально смотрел в мое лицо. Я отвечала удивленным взглядом и была сильно разочарована тем, что он не обратил никакого внимания на глиняные фигурки, расставленные на скамье. Но когда господин попросил проводить его к моим родным, я очень обрадовалась возможности подольше побыть возле маленькой девочки, так похожей на Санту. Пока мой дядя разговаривал со знатным гостем, мы с Маргарет оказались предоставлены друг другу. Я была в восторге. Мне казалось, что Санта вернулась к нам на землю.

Девочка сказала мне:

– Мы ищем мою маленькую сестру. Папа думает, что это можешь быть ты.

– Но как же я могу быть вашей сестрой? – возразила я. – Вы маленькая барышня из чужой страны, и ваш отец – знатный господин. А мои родные живут вон в той хижине.

– Я и сама не понимаю хорошенько, как это может быть, – созналась Маргарет, – но папа так думает. Он говорит, что твоя мать родом из этих мест и что ты однажды потерялась. Папа говорит, ты очень похожа на мать моей пропавшей сестры. А моя мама была англичанкой.

– Ах!.. Как было бы хорошо, окажись это правдой. Я бы очень хотела стать вашей сестрой. Но я на вас совсем не похожа. Вот если бы Санта…

– Кто такая Санта?

Я не успела ответить, потому что из дверей показалась повязанная желтым платком голова моей бабушки. Она кивнула, чтобы мы шли в дом.

Отец Маргарет вышел к нам навстречу, мой дядя следовал за ним.

– Удивительное сходство, – сказал наш гость, снова пристально посмотрев на меня.

– Тем не менее то, что я вам уже сказал, – истинная правда, – возразил мой дядя. – Ваша дочь, которую мы называли Сантой, умерла, а это ее двоюродная сестра Джанетта. Тут разве только общая фамилия.

– В таком случае пойдем, милая, посетим могилу твоей сестры, – сказал отец Маргарет, беря дочь за руку.

«Да, да, это, должно быть, была Санта», – подумала я, и мне стало очень грустно. Конечно, это только мечты, и мне не суждено быть сестрой Маргарет. Я только во снах бывала счастлива; стоило же мне проснуться – и я видела вокруг все тех же неприветливых людей, те же ледники, спускавшиеся по склонам, и угрюмые скалы.

– Я проведу вас на могилу, – вызвалась я. – Я часто хожу туда.

Но дядя удержал меня за руку.

– Нет, – сказал он. – Мы вовсе не хотим отпускать с вами нашу девочку. Она нам так же дорога, как и вам ваша дочь.

– Вы заблуждаетесь, – заметил ему приезжий господин. – Если моя дочь умерла, то я вовсе не хочу заменять ее чужой дочерью.

У меня сжалось сердце, и я грустными глазами проводила удаляющиеся фигуры господина и маленькой девочки. В этот день я долго и горько плакала, припав лицом к земле, и не могла развлечься даже обычным своим занятием – лепкой из глины. Но вдруг мне пришла в голову счастливая мысль вылепить ангела, лицо которого напоминало бы одновременно и Маргарет, и Санту, и я усердно принялась за работу. Закончив, я отыскала в скале маленькую нишу и поставила ангела в ней.

Я свято хранила эту новую тайну и постоянно ходила в грот, чтобы повидаться со своим ангелом.

Глава II
Проблеск света

Прошел месяц с приезда чужого господина.

Однажды утром бабушка бранила меня за лень. Она строго сказала, что я должна бросить свою пачкотню с глиной и начать работать, как все прочие, что лучше бы меня спускали с горы на длинной веревке, и я, как остальные, косила бы траву.

Мои слезы, вызванные упреками и бранью, тотчас высохли; я так давно мечтала спуститься вниз на длинной веревке и теперь радостно воскликнула: «Пустите меня туда скорее, прямо сейчас! Мне давно хочется попробовать косить траву!» Но бабушка тут же заявила, что я для этого слишком мала, что для меня найдется работа в доме, но что все равно я должна бросить возню с глиной. Однако на сей раз дядя заступился за меня и возразил бабушке:

– У девчонки есть способности к этому делу. Я хочу взять ее с собой в Комо и думаю, что фигурки, которые она делает из глины, найдут там покупателей среди иностранцев.

Мне велели идти спать, и я отправилась к себе на чердак, но долго не могла заснуть. Я представляла, как мы с дядей отправимся в Комо и я снова увижу собор и прекрасные статуи. Мои родные в эту ночь долго разговаривали внизу, и до меня доносились их голоса.

– Вот увидишь, – сказал мой дядя. – Она заработает нам больше денег, чем дал бы за нее этот господин.

– Ты дурак, – не соглашалась с ним бабушка. – Ты бы мог разом избавиться от хлопот с этой девчонкой, да еще вдобавок получил бы за это деньги.

– Какие-нибудь пустяки, – с презрением заметил на это дядя. – Говорю тебе, что этот господин беден, как церковная крыса… Впрочем, ведь можно устроить эту сделку и позже, после того, как талант девчонки принесет мне какую-никакую прибыль.

– Но ведь ты поклялся, что она не его дочь.

– Эка важность! Я могу сказать, что солгал и теперь раскаиваюсь. Лучше поздно, чем никогда. Ты не слишком нападай на нее: кто знает, что выйдет со временем из этой девчонки и какую удачу она может нам принести.

Слова долетали до меня как бы сквозь сон, и наутро я уже не думала о них; но события, последовавшие вскоре, заставили меня вспомнить этот разговор.

Мои родственники, сколько я помню, обращались со мной очень сухо. Но теперь дядя вдруг стал ласковее обыкновенного и постоянно поощрял меня лепить из глины. Он выставлял вылепленные мной статуэтки на дороге, и случалось, что прохожие обращали на них внимание, хвалили мою работу и кое-что покупали. Это неизменно приводило дядю в восторг. Он намеревался отправиться вместе со мной в Комо в дни большого наплыва путешественников, надеясь там выгодно распродать мои глиняные фигурки и выручить за них изрядную сумму денег.

Я с удовольствием принялась по его приказанию за работу, но новые статуэтки мне не понравились. Когда же я увидела, что дядя собирается раскрасить их, чтобы сделать, как он считал, красивее, то пришла в отчаяние и чуть не со слезами умоляла его не делать этого. Однако дядя был убежден, что яркие цветные статуэтки гораздо скорее привлекут внимание покупателей. Я спорила, это вывело его из себя, и он побил меня в первый раз за последние полгода.

С сжимающимся сердцем и заплаканными глазами я спустилась с гор, следуя за моим дядей в Комо.

Дядя нес в корзине свой товар, заранее радуясь тому, какую выгодную он совершит сделку и как заработает денег. Но врожденное чувство прекрасного подсказывало мне, что его ждет горькое разочарование. Глиняные фигурки, грубо раскрашенные, казались мне такими безобразными, что я стыдилась собственной работы. А дядя был доволен и шел себе, весело напевая, по тропинке, петляющей по склону горы. Мало-помалу красота окружающей природы заставила меня успокоиться и позабыть свои огорчения.

Мы вошли в какую-то деревню, где хорошенькие домики приветливо выглядывали из зарослей фруктовых деревьев. Жизнерадостные детишки весело играли и резвились под тенью каштанов, сквозь листву которых блестел на солнце шпиль маленькой колокольни. Встречные люди казались мне необыкновенными – добрее и красивее тех, кто окружал меня в обычной жизни. Я совсем забыла свое горе – горе одинокого, никем не любимого ребенка, и от всей души наслаждалась путешествием. От одного взгляда на деревья, зелень, веселые лица незнакомых людей на сердце у меня становилось легко-легко.

Когда мы пришли в Комо, дядя повязал мне голову розовым платком и, расставив передо мной статуэтки, стал зазывать покупателей. Громко восклицая и размахивая руками, дядя приглашал прохожих почтить вниманием работу маленькой двенадцатилетней девочки, которая никогда ничему не училась.

– Это природный гений! – кричал он. – Ее вдохновляли горы, среди которых она родилась. Откуда взялся у нее такой талант? Этого никто не знает. Но вам, добрые господа, и нет до этого дела. Вы только развязывайте свои кошельки и покупайте удивительные вещицы, которые сделаны этим ребенком.