О романе Ромуила Цыраксона «Гомеостаз»
В наш лихорадочно неупорядоченный век, когда и само время будто сорвалось с цепи и несётся не зная куда, когда вместе с иноземными благами, порою стоящими, но чаще, к сожалению, дутыми, на наши головы обильно сыплются и всевозможные словечки, обозначающие эти самые блага и понятия. Примерно так думалось при первом взгляде на название рассматриваемого здесь романа. Так что же за зверь этот «гомеостаз»? Открываю книгу и сразу натыкаюсь в общем эпиграфе на толкование этого понятия:
«Гомеостаз как условное равновесие постоянно эволюционирует в фазовом пространстве состояний, что в свою очередь рождает хаос параметров системы и неопределённость. Традиционное понятие равновесия – не применимо для гомеостаза. Объективным фактором развития системы является «постоянство непостоянного» («Сравнительная анатомия»). Мудрёно, но, однако, убедительно, и это понятие смело можно отнести к стоящим.
«Наш мир постоянен только в своём непостоянстве. Но в том и заключается условие непрерывного развития» – к подобным мыслям главного героя Яна не раз возвращаешься при чтении этого романа. Жанр произведения можно условно отнести к философско-приключенческому, с густой геополитической аурой, хотя в нём есть место и психологическим этюдам. Замечательно прописана и любовная линия.
Смерть любимой девушки Ангелины обрушила всё в душе, лишила, как казалось Яну, смысла его существование. Перед ним разрастался и в какой-то мере давил на волю один обвальный вопрос: «Что дальше?». Человек интеллектуальный, думающий, держащий руку на пульсе времени, он не находит себе места: «доступные религии и духовные системы не были способны удовлетворить его внутренний запрос… на Востоке как раз с этим проблем не было. Ян решил начать с того, что появилось на заре человечества – шаманских практик». Помог подвернувшийся случай. Ян как сотрудник при Информационном бюро ООН в Республике Казахстан получает возможность выехать из Астаны в Афганистан. Вторая удача – проводник, таджик Захид, с удивительной биографией: родился в Советском Союзе, в армии попал в Афганистан, после службы вернулся домой в Таджикистан, женился, а тут грянула катастройка и развал страны, и пришлось ему с женой и малыми детьми перебираться в соседний Афганистан за лучшей долей. Вот с ним-то на машине и отправился Ян в горы Гиндукуш, в самые глухие уголки в поисках народа дардской языковой семьи. В их мировосприятии якобы можно было найти всё то, что смогло бы вернуть Яна к жизни. Однако «шаманские практики афганских дардов несколько отличались от того, что он ожидал увидеть. Давно уже никто с бубнами вокруг костра не устраивал пляски с ритуальными песнями, не приносил жертвы. Скорее, сегодня у этих людей сохранились морально-нравственные ориентиры, культивируемые в общинах с оглядкой на древние языческие представления, и методики знахарского врачевания».
И здесь автор даёт всему этому реалистичную и язвительную характеристику, или вернее, выносит приговор: «…в остальном те же кока-кола и джинсы. А если шаман не мог договориться с духами или изгнать шайтана, то… в больницу – там должны помочь». Казалось бы, всё – и в этой глухомани Ян потерпел полное фиаско. Та же тоска и опостылевший вопрос: «Что дальше?».
По дороге обратно в Кандагар, сидя в машине, «наш герой погрузился в омут своих мыслей и только лишь созерцал окрестные пейзажи, складывая всё это в корзину своего жизненного опыта и потягивая энергию древнего, никем не тронутого спокойствия и гармонии». Но что странно и неожиданно: через какое-то время вдруг ушло, растворилось в этой первозданности его собственное эго. Теперь «Ян был открыт для этого мира, его внутренняя сущность наконец пребывала в полной гармонии со всем окружающим…».
И далее автор для передачи состояния героя использует развёрнутую сочную метафору, а именно – «светил нарастающий месяц, периодически утиравший свой лик проплывающими мимо лёгкими полупрозрачными облаками, словно ему тоже было жарко и душно».
Путь очищения сознания, возврат героя к деятельности прослеживается и в теперешнем восприятии им окружающего мира: Ян вновь обретает позитивное образное мышление: «В заднем стекле автомобиля начинал дышать восход, выпуская из-под одеяла ночного неба нежно-розовые, а порой тепло-оранжевые пряди своих растрёпанных волос».
В Кандагаре, в полутёмном и пустом ресторане Ян, сидя за столиком у колонны, невольно становится свидетелем разговора зашедших после него двух американцев и афганца. Они его не заметили, акустика в зале была отменная, и он хорошо слышал, о чём они говорили. Как понял Ян, афганец был братом первого лица государства, а американцы имели какое-то отношение к находящемуся в Афганистане международному контингенту Североатлантического Альянса. Янки пеняли Ахмеду, так они называли афганца, за бездействие его брата в борьбе с талибами. Тот оправдывался и уверял, что скоро всё наладится. Через некоторое время Ахмед ушёл, сославшись на неотложное интервью, и американцы в чёрных костюмах остались одни. Яна они не видели, и поэтому он сидел, не шелохнувшись, и молил Заратустру, поскольку этот пророк огнепоклонников был родом из этих мест, чтобы официант не принёс ему именно сейчас заказ и тем самым выдал его.
В разговоре американцев пошла речь об упомянутом интервью, и Джон, как видно старший из них, поинтересовался темой:
«– Насколько я слышал, они будут обсуждать образ современного политика в Афганистане, который реформирует страну и борется с терроризмом.
– Популистская ерунда, – Реджинальд пытался прочувствовать, что задумал собеседник…
– Узнайте, когда выйдет материал, и в этот день прямо утром направленно сливайте информацию Движению (талибам, – Ю.М.). Посмотрим, как они на это отреагируют. Делаю ставку, что будет или покушение, или ликвидация. Нас устроят оба варианта. Его брат, без сомнения, начнёт чистки сам, а мы подхватим. Еще и проще будет разговаривать с нашими партнёрами».
И далее, после небольшой паузы Джон продолжил инструктировать:
«– …У нас много тем, которые находятся в разработке. Реализация этих политических проектов важна с точки зрения основной задачи по Ближнему Востоку и Северной Африки. Вы должны понимать, что всё это на личном контроле у второго лица нашей страны (в тот период вторым лицом в США, вице-президентом, был как раз демократ Дж. Байден, – Ю.М.). Есть несколько точек, которые требуют особого внимания: Ливия и Иран. Ну, скажем, Каддафи долго не протянет. Силы народного согласия зажали его в тиски… Правда, он хорошо держится. Приятно посмотреть. Уважаю таких… – с небольшой издевкой добавил Джон. – На этом направлении для нас важна будет ваша работа в Афганистане по резервистам. Именно поэтому здесь нужна пауза, хотя бы на тот период, пока мы не закончим с Ливией».
Вот оно – древнее и циничное: разделяй и властвуй… Вся история США – как одна бесконечная и кровавая иллюстрация этой древнеримской сентенции, начиная с уничтожения коренных краснокожих жителей и продолжая рабством привезённых негров, сегрегацией, захватническими войнами во всех уголках мира. И буквально недавно вылупившаяся бесчеловечная формула: управляемый хаос. Такие вот модифицированные управленцы ХХI века…
Вскоре после того, как янки покинули ресторан, появился Захид и взволнованный Ян настоял на том, чтобы они, оставив все другие дела, немедленно поехали в Туркменистан. На границе его встретили и предоставили транспорт. Пересекая с юга на север эту среднеазиатскую страну, Ян продолжал размышлять не только о той ставке, что определёнными милитаристскими кругами Америки делается на Ближний Восток и Северную Африку, но и о смысле распада Советского Союза. «Ответ даст история и, пожалуй, даже не сегодня. Очевидным для Яна оставалось только то, что все народы серединной земли, так называемого геополитического Хартленда, который объединяет два континента, на протяжении всей истории тяготели к сближению, объединяясь в могущественные государства или стратегические союзы. Такой была судьба Российской Империи. Её приемником стал Советский Союз… Веками правители великих держав стремились подобрать ключ от этой неприступной кладовой. Наконец британские эксперты-геополитики объявили всему свету, что секрет разгадан и решение есть Россия. Территория от Ледовитого океана на севере до горных цепей на Кавказе и в Средней Азии на юге, от Чёрного моря и Балтики на западе до Тихого океана на востоке формирует сердце земли».
Эти ушлые англо-саксонские эксперты обосновали и теоретически доказали убедительную формулу, «согласно которой тот, кто контролирует эту территорию, управляет Мировым островом, включающим оба континента – Европу и Азию, а кто контролирует Мировой остров, тот обладает мировым господством. И ключом к мировому всевластию является, конечно же, территория самой России и стран на её географической орбите». И не поэтому ли за более чем пятисотлетние отношения России и Англии дружелюбия между нашими странами особо не наблюдалось. Последняя почти всегда старалась скрытно нагадить, а в недавние десятилетия и сегодня делает это вполне себе открыто, но, как и в прежние времена, чужими руками. Такой же подход к делам переняли и Соединенные Штаты, которые фактически отпочковались от колониальной империи.
События в романе Ромуила Цыраксона происходят в календарном отрезке чуть более одного летнего месяца 2011 года. С тех пор прошло свыше десятка лет и геополитическое положение в мире только усугубилось. Если тогда лишь ощущались подземные толчки мирового неблагополучия, то сегодня уже начались кровавые извержения и небо над планетой затягивается тяжелыми тучами военных конфликтов, в частности в Сирии и на Украине. Бедная наша матушка-Земля опять беременна очередной большой войной. В рассматриваемом романе ненавязчиво и грамотно вскрыты и описаны те тайные механизмы и рычаги, применяя которые, в общем-то и небольшая, но изощрённая горстка так называемых людей, возомнивших себя сверхчеловеками, вновь намеревается столкнуть и без того хрупкую нашу цивилизацию в пропасть. Как будто им самим, если это случится, удастся избежать Армагеддона…
Путешествуя по странам Каспийского бассейна, в частности, попав в Баку, и продолжая «…путь очищения своего сознания на Востоке, Ян интуитивно гармонизировал свой быт и образ со взглядами тех культур, с которыми ему приходилось сталкиваться». По случаю с группой паломников из Индии он оказывается в «Атешгяхе» – доме огня, где в алтаре горит негасимое пламя, место многовекового почитания и поклонения зороастрийцев со всего мира. С атеистической точки зрения вечное горение вроде легко объясняется близостью в этой местности к поверхности земли углеводородов, нефти и газа, однако это толкование весьма однобоко и ущербно. Главный герой смотрит на мир шире и размышляет глубже, даже применимо к нынешнему скептически настроенному ко всему времени. «Веру у человека забирать нельзя. Её важно стимулировать и сегодня, даже в условиях неизбежности научно-технического прогресса. Пока мы верим в то, что миром управляют не просто законы физики и химии, пока мы продолжаем чувствовать и не стремимся превратиться в армию роботизированных машин, в нашем бытии есть нечто неразгаданное, что подтверждает существование высших, таинственных сил».
Присутствие этих сил прослеживается на многих страницах романа, начиная с удачного знакомства с проводником в Афганистане, и потом Яну попадаются люди, нужные ему именно в тот момент и в том месте, такие как пограничник туркмен Александр или сицилийский мафиози Лоренцо. Вот и встреча с экскурсоводом Вероникой – это не просто случайность, а само провидение судьбы. Здесь стоит отметить найденное автором непринуждённо перерастающее в развёрнутую метафору удачное сравнение первых отношений между ними с партией в шахматы, и в дальнейшем описание зарождающегося чувства, взаимной симпатии между Яном и Вероникой.
Роман привлекателен своей насыщенностью, читать его нужно не торопясь, вдумчиво. В нём современность прочно переплетена с многотысячелетней историей человечества. Причём материал подан не в лоб, а художественно опосредовано, через память и хронику народов в искусном обрамлении религиозных верований. Яну импонируют воззрение на мир зороастрийцев, может потому, что Вероника относит себя к огнепоклонникам, а может, еще из-за их ясных и глубоких постулатов, например, таких что «зороастрийцы не делают различий между духом и мыслью», или – «добро, заключённое в мыслях, выраженных в словах и делах». В этой древней религии всё предельно просто: Спента – добро, Ангра – зло, и между ними непрерывная борьба, а у человека всегда есть право нравственного выбора. И действия огнепоклонников определённые и понятные – очищение, благодарение, брак, обряд смерти и ритуал памяти.
После очередного телефонного разговора с шефом Говардом, где Ян поведал о своём желании попасть в Ливию и встретиться с Каддафи, в Анталии он оказывается на борту турецкого военного фрегата в качестве единственного пассажира, к тому же ограниченного в передвижении по судну во время плавания. Ведь сто пятьдесят военных резервистов с ярко выраженными ценрально-азиатскими лицами, что поднимались по трапу, когда Ян в сопровождении охранника Фатиха шёл по пирсу, явно не подходили под статус пассажиров. Эти направлялись в Ливию, как догадался Ян, и далеко не на прогулку, и ему сразу вспомнился разговор американцев в кандагарском ресторане. Он с горечью усмехнулся: процесс пошёл… Ещё в Анталии он изложил на нескольких листах бумаги всё то, чему стал невольным свидетелем, и свои соображения, а теперь, глядя в иллюминатор на пробегающие волны, с душевным волнением размышлял, как бы удобнее сделать так, чтобы эти записи попали в руки к Муаммару Каддафи.
И здесь как нельзя к месту развёрнутая метафора, пришедшая во встревоженное сознание Яну в тот момент: «как острый нож скользит по маслу, на высокой скорости фрегат рассекал морскую гладь так, что даже брызги не успевали орошать лобовые стёкла и, отлетая под углом назад, разбивались о его борта. Переживания были сопоставимы, наверное, с теми, которые испытывал бы обычный человек во время прогулки верхом на доисторическом ящере».
Не откажу себе в удовольствии привести попутно ещё пару цитат, показывающих, насколько сочен, современен и образен язык рассматриваемого произведения: «залив Бомба, на берегах которого миниатюрной микросхемой примостился ливийский город и порт Тобрук…», и «город в своей совокупности ассоциировался с моделью небольшой и хорошо слаженной материнской платы, где каждый элемент функционален и жизненно необходим». Лет тридцать назад не каждый бы из читателей понял и до конца прочувствовал пространство и значение этой метафоры, сегодня же каждый школьник легко объяснит вам понятия и «микросхема», и «материнская плата» …
«Демократия умирает во тьме… нефть в обмен на демократию… давайте поможем зажечь свет справедливости…» и прочие подобные сентенции, которыми обильно осыпают США мировую, скупленную едва ли не на корню (что мы наблюдаем сегодня на примере СВО и России) общественность, не всегда достигают цели и тогда включаются более жёсткие механизмы.
Вот как размышляет над этим и войной в Ливии Ян, с чего всё начиналось: «…подготовка и финансирование сперва оппонентов, а затем уже и повстанцев, глобальная информационная кампания, лоббирование решений в международных структурах, блокировка зарубежных активов, а также возможности осуществления любых контактов с внешним миром. Кто-то принял на себя полномочия Бога и считает, что может повсеместно и безнаказанно вмешиваться в чужую жизнь, преследуя в действительности только собственные интересы…», «…когда в 90-м году Саддам Хусейн вторгся в Кувейт на основании обвинения в незаконной добыче иракской нефти этим государством, Каддафи сделал пророческое замечание. Он тогда сказал, что, оккупировав Кувейт, Саддам предоставил возможность третьим странам войти в Персидский залив и десятилетиями оттуда не выходить. Такая политика проводится в отношении всех стран Ближнего Востока и Северной Африки. Везде, где есть нефть и местные жители не готовы отдавать её в обмен на демократию». Исходя из сегодняшней ситуации, можно значительно расширить географию американских притязаний по всему миру. Однако думается, что не за горами и то время, когда мы станем свидетелями того, как этот агрессор и кучка его прихлебателей начнут обламывать свои хищнические клыки…
Здесь нельзя не упомянуть ещё один образ, который методично используется автором из главы в главу. Это образ Александра Македонского и его наследия, оставленного по всей Евразии в ходе знаменитых походов. Опять же ненавязчиво автор, говоря о современной агрессивной хищнической политике коллективного Запада, в фоновом режиме в ходе всех перемещений, совершаемых главным героем от Афганистана и до самой Ливии, периодически напоминает читателю о том, что Запад осуществлял ту же захватническую политику, назначал удобных наместников, грабил все ценное и значимое с глубокой древности. И образ Александра Македонского, сопровождающий Яна из главы в главу, как нельзя лучше помогает сформировать вполне точное восприятие современных событий.
Случайное знакомство Яна с сицилийским то ли предпринимателем, то ли мафиози Лоренцо помогает ему избежать опасности при возвращении на фрегат. Они выбираются из порта и в одном из ливийских городков Лоренцо удаётся передать бумаги Яна по адресу.
Интересен и характерен эпизод, произошедший, когда они уже начали свой путь на Сицилию. Им навстречу показались два боевых истребителя так называемых повстанцев, направлявшихся, как пояснил вездесущий Лоренцо, бомбить минные поля перед городом, который пока еще подчинялся Каддафи, чтобы освободить путь нападающим. На недоумённый вопрос Яна – а как же, вы вроде за Каддафи?.. сицилиец цинично обронил – мы работаем на обе стороны… Вот уж воистину – кто-кто, а маркитанты и их дела бессмертны. Кому война, как говорится, а кому – и мать родна!
В романе через захватывающие перипетии, в которые попадает главный герой, и вскрытие иезуитски скрытых рычагов современной мировой политики дан глубокий анализ актуальной геополитической ситуации на планете. Но в этом произведении есть место и для лирических отступлений, психологических зарисовок и, если автор описывает, к примеру, афганский или туркменский ландшафты и селения, то читатель живо себе представляет и горы, и пустыню, и бурные реки, и характерные для каждой страны строения, причём, казалось бы, схожие по природным условиям местности прорисованы, каждая по-особенному, со своей изюминкой, и читатель автору верит. К тому же повествование романа динамично, без излишней зауми и утомительных длиннот, и многочисленные экскурсы в историю более чем уместны, поскольку не только познавательны, но и ассоциативно связаны с днём сегодняшним, словом, активно работают на сюжет. И не надо забывать, что сам текст художественно насыщен и своеобразен! Вот, например, как охарактеризован сицилийский язык: «…он приправлен пряным ароматом арабского, стройным равновесием греческого, бесконечной амбициозностью латыни. В сицилийском языке можно заметить нотки музыкального французского и игривость испанского, казарменного старогерманского, тоскующего скандинавского, а иногда импульсивного турецкого».
На Сицилию Ян попадает не по одной лишь своей тяге к перемене мест, Лоренцо обещал помочь ему всё уладить с пограничной службой при вылете главного героя на Родину в Россию, поскольку у Яна было не всё в порядке с визой. Дело было улажено, и здесь его, как вишенка на торте, ждал еще один сюрприз – встреча с главным мафиози Доном Джиоиэллиере, с дьяволом во плоти с демоническим взглядом, который если и улыбался, то только глазами.
Ян «ожидал чего угодно, но чтобы оказаться на встрече с человеком, который по своему поведению, харизме и переговорному мастерству мог сравниться если не с премьер-министром, то как минимум с одним из его заместителей, не ниже, Ян не мог даже предположить. Он не испытывал никакого дискомфорта, но, судя по тому нажиму, который оказывал Джиоиэллиере, ощутил неизбежность своей участи и осознал, что все его неприятности могут начаться в дальнейшем в случае отклонения от правил навязанной игры.
– По конфликтам. Например, мы ждём, когда Запад оставит Афганистан. Лоренцо говорил, что у вас в тех краях есть хорошие личные контакты. После того, как всё случится, там может начаться заварушка. Или, например, Кавказ. Наши партнёры заинтересованы в организации каналов поставки вооружения и комплектации отрядов противоборствующих сторон профессиональными и опытными бойцами. Мы знаем где, но у нас нет точной информации когда. Вы понимаете, о чём я? – немного опустив голову, дон посмотрел собеседнику в глаза, избегая непрямого взгляда через линзы своих очков.
В этот момент Ян нервно заёрзал на стуле и, понимая, что перед ним начинает разверзаться адово пекло, дал односложный ответ:
– Понимаю.
– Мы хотим получить вашу помощь в оперативном информировании нас о подготовке таких акций и установлении прямой связи с ответственными за всю эту кухню лицами с обеих сторон. Всё через Лоренцо, разумеется…».
Так, можно сказать, обыденно произошла вербовка Яна. По возвращении в Москву он встречается со своим одноклассником, который, несмотря на эпитет «дипломатичнейший», скорее видится офицером спецслужб, Андреем Поплавским, который в своё время и поспособствовал Яну с устройством на службу в бюро ООН. Рассказывает другу о приключениях, что он пережил за этот месяц. Неожиданно Поплавский просит Яна посетить Баку и встретиться с Саидом Асадзаде, завотделом представительства в Азербайджане компании «Бест Петролеум». Такая постановка вопроса полностью устраивает героя, коль скоро он и сам хотел увидеться с Вероникой, и тот соглашается. И снова англосаксы! Очень точно подменяя слова, автор сохраняет смысл, и мы читаем: «Бест Петролеум» – «Бритиш Петролеум». Эта встреча становится логической «финальной сценой», развязкой в романе и дает резонансные ответы на вопросы, связанные с тем временем и современными событиями, происходящими, в том числе, на Украине.
Уже будучи в Баку, Ян заканчивает свой аналитический материал и отправляет его Поплавскому. Статья эта одним очень известным и авторитетным изданием публикуется на русском и английском языках. «Без всяких сомнений, эта работа привлекла внимание представителей абсолютно разных общественных кругов, причём не только в России, а, благодаря широкому обсуждению отражённых в ней фактов и авторских выводов, в определённой степени оказала ожидаемое влияние на поведение ключевых игроков мировой политики».
В конце августа находящемуся в Астане Яну поступил неожиданный и странный звонок:
«– Добрый день! Меня зовут Сергей. Я коллега Поплавского. Вам удобно сейчас говорить?
– Я вас слушаю, – ответил Ян.
– У нас случилось ЧП. Андрей уехал в командировку и через два дня после этого с ним была потеряна связь. Я ознакомился с его отчётом по вашей поездке, вы наверняка можете быть в курсе происходящего. Он работал по смежным вопросам, и его выезд был связан как раз с этим. – Сергей предельно чётко и, как водится в таких кругах, без лишних подробностей в открытом эфире объяснил Яну суть дела, а затем уточнил: – Когда вы были в Турции, вам не встречалась случайно фамилия Хюлен?
– Нет. А что такое? Я чем-то могу помочь? – встревоженно спросил Ян.
– Мой мобильный у вас отобразился. Приезжайте в Москву как можно быстрее. Вы нужны, – решительно, не оставляя времени для раздумий, призвал Сергей».
Этой фразой Сергея заканчивается повествование. Таким образом, финал романа открытый. Читатель может логично домыслить, что главный герой вскоре должен будет перейти на службу в органы госбезопасности. Но это лишь одно из направлений развития сюжета… И оттого после прочтения у меня естественно возникли некоторые вопросы: а что же с линией сицилийских мафиози? Какова судьба Андрея Поплавского? И какое отношение имеет к сюжету противник Эрдогана американский проповедник турецкого происхождения Гюлен, которого в недалёком будущем обвинят в подготовке и организации беспорядков и попытке переворота в Турции?
Мне почему-то кажется, что скоро нас, читателей, ждёт увлекательное продолжение этого остросюжетного романа.
В этой связи должен заметить актуальность и ценность идеи экранизации рассматриваемого произведения.
По своей сути в романе «Гомеостаз» рассказана история «русского Бонда» – носителя традиций русскости, выразителя классической для отечественной культуры, в целом, и литературы, в частности, «русской идеи». В основе морально-этических установок западных обществ и сегодня, и, пожалуй, всегда, начиная с Древнего Рима, содержался принцип «собственной исключительности», возведенный в статус абсолюта во всём. Потому идея «западного сверхчеловека» как носителя свободной воли, о чем автор также не преминул порассуждать в произведении, без всякого сомнения является «моральным идеалом, замешанным на пренебрежении к гуманистическим, общечеловеческим моральным нормам, способствующим воспитанию крайне индивидуалистического мировоззрения. <…> В свою очередь жертвенность как неотъемлемая характеристика «свободы воли» через страдание получает статус ценности. Жертвующий собой должен испытывать моральную удовлетворенность, что тождественно духовному наслаждению».
По зарубежным фильмам и книгам мы видим, как западные ценности выделяют «удовольствие и страдание» в некую логическую, диалектическую пару, но с подтекстом, нехарактерным для России. Там «удовольствие есть раздражение чувства власти препятствием, от которого оно возрастает» (Фридрих Ницше). Только западный образец, который воплощён Флемингом в образе агента британской разведки MI 6 Джеймса Бонда, «достигает это состояние через страдания «человека-материала», готов пожертвовать другими «ради Британской короны». В свою очередь свободная личность, воспитанная в традициях русскости, о которой говорили писатели «золотого века» (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский и т.д.) приходит к удовлетворению «через свои собственные страдания ради других»*.
Именно поэтому справедливо будет сказать, что экранизация романа «Гомеостаз» в традициях шпионского детектива станет логическим завершением авторской задумки и прозвучит, как «наш ответ Чемберлену».
____________________________________________________________
* Р.В. Цыраксон. Ф.М. Достоевский и Ф.Ницше: проблема свободы воли. // https://proza.ru/2015/11/30/64
Юрий Манаков