Не так-то просто определиться с главным пластом повествования данной книги. Сначала кажется, что главное тут – игра на имени Гогена. Действие происходит на Таити, а Таити и Гоген – почти синонимы; главный герой – аферист Кон - изображает из себя новую версию великого художника, и вообще весь остров превращен в своего рода туристически-мошеннический аттракцион – на Таити не осталось ничего подлинного, сплошная кругом имитация – что Гогена, что туземной жизни. Если бы я хорошо понимал, что такое постмодернизм, я бы назвал этот пласт постмодернистским. Центральная фигура на этом уровне – начальник полиции Рикманс, без конца ломающий голову над решением неразрешимой дилеммы: кто же перед ним – гений или мошенник, выдающаяся личность или преступник, да и есть ли вообще разница между гениями, мошенниками и преступниками? Его терзания по этому поводу – один из сильнейших эпизодов книги:
— Нет, вот давай возьмем Гогена. Хулиган, типичный правонарушитель, и сифилитик к тому же… Но куда мы сегодня водим своих детей? В лицей имени Гогена! Да что ж это делается?
Второй пласт – чисто плутовской – сам герой видит себя в роли пикаро – «испанского плута-авантюриста золотого века», ну а мне проще всего увидеть его как вариацию Остапа Бендера. Кон, «который звался вовсе не Кон», выдумывает различные способы отъема денег у населения острова, ну а то, что он при этом еще и художник, так не забудем, что и Остап Бендер был художником, и, в общем, ничуть не менее великим, чем Кон:) Я опасался, что этот пласт станет главенствующим, а все же Ильф и Петров куда изобретательнее в изображении всех этих махинаций. Правда и Гари достаточно оригинален, - если Бендер выдает себя за сына лейтенанта Шмидта, то Кон – за сына летчика, бомбившего Хиросиму. Но все равно – кому по силам сравниться с Остапом? Никому. Однако, слава небу, этот пласт повествования не стал главным, скорее он так и остался «капризом художника», эпизодом из жизни «джентльмена в поисках десятки».
Наконец, третий пласт, который я и рискну назвать ключевым. Это противостояние цивилизации и естественности. Собственно, Кон, как и Гоген, оказался на Таити в поисках рая земного, не изгаженного цивилизацией, прежде всего - в поисках чувственной невинности, не оскверненной понятием греха. Но, если и Гогену это бегство уже не вполне удалось, то после Гогена совершить его стало еще много-много труднее, так как Гоген превратил Таити в факт культуры, «добив» остров.
— Но Полинезия, прошлое, земной рай — это кончено навсегда. Каюк! Невинности больше не осталось на земле! Ей крышка!
Книга однозначно очень интересная, уверен при этом, что по-настоящему оценит ее тот, кто разделяет общее мироощущение Кона, то есть никак не я:)