играх больших дядей ты, Ник, никто и зовут тебя никак, – говорил Лакуна. – И так будет всегда.
– Почему? – удивился Ник.
– Потому, – усмехнулся его учитель, но затем все-таки снизошел до пояснения: – Потому что ты вряд ли когда-нибудь достигнешь того уровня цинизма, который позволит тебе хотя бы надеяться быть с ними на равных. Нет, кое-какой цинизм у тебя точно появиться. Так уж устроена жизнь, что романтика – удел молодых, а цинизм – старых. Ну или маразм, если совсем уж не повезет, – расхохотался Лакуна. Ник криво усмехнулся. К тому моменту он уже давно не считал себя молодым, наоборот, он мнил себя взрослым, много повидавшим и опасным. Между тем Лакуна продолжил: