Автопортрет с устрицей в кармане

Роман Шмараков подтвердил, что не только Умберто Эко способен превратить условно низкий жанр классического детектива в интеллектуальную игру. Есть три способа прочитать «Автопортрет с устрицей в кармане». Первый, самый простой: как обычный детектив — с подозреваемыми, убийцей и расследованием. Конечно, даже в таком случае не удастся игнорировать многочисленные признаки, что это нечто большее, однако не стоит сбрасывать способ со счетов. Больше всего при таком прочтении будет смущать полилогическая форма: весь текст — это разговоры с небольшими ремарками. Действие, экспозиция и важные детали подаются тоже через беседу. Картина чеховских масштабов (даже все ружья выстрелят, хотя в качестве ружья здесь, скорее, выступает розетка варенья из айвы), но не чеховской лаконичности. Из этой словоохотливости и избыточности речи персонажей проявляется второй способ чтения. Можно просто позволить тексту унести тебя на своих волнах и не заморачиваться с трактовкой и запоминанием нюансов, все равно в нужный момент необходимые детали будут напомнены еще раз, а всех аллюзий не уловить, только если вы не литературовед с тридцатилетним стажем или не сам Роман Шмараков. Но есть и третий вариант прочтения: напротив, постараться угадать, узнать, припомнить как можно больше. Главное, чтобы не заболела голова.

Если же выбирать полумеры и не усердствовать в категоричности какого-то одного из вариантов, можно приятно провести время, потешить интеллектуальное самолюбие и насладиться хорошим текстом. «Автопортрет с устрицей в кармане» стилизован — или даже утрирован — под британский детектив (хотя в некоторых главах автор параллельно дает экскурс в область французской классики). В ход идет весь антураж: диалоги с неодушевленными предметами, столоверчение, призраки и подслушивание, комичные ситуации, викарии и индийские наследства, аспидное масло и отравители. Интереснее всего язык — полуискусственный, словно переведенный с английского советской школой (кое-где даже есть специальные обманки, как будто «переводчик» не справился с игрой слов), выспренная речь, где каждое предложение обкатано до какой-то идеальной формы. Даже если вас не слишком прельщает игра в литературную энциклопедию, то почитайте хотя бы ради этого языка. Оказывается, так тоже можно сделать специально.

Чтение этой книги можно сравнить с дегустацией вина. Можно захмелеть после нескольких бокалов даже не успев почувствовать изысканные нотки фруктов, орехов, специй или табака и очутиться в пьяном угаре в середине книги, совершенно не понимая происходящего. Но для эрудита – книжного дегустатора это произведение является кладезем литературных и художественных артефактов.
Сразу стоит оговориться, что я себя к книжным дегустаторам не отношу, поэтому немного захмелев от прочитанного, постараюсь хоть и топорно и в какой-то степени поверхностно описать свои впечатления от прочитанного.
Роман многоуровневый, сложный, насчитал аж три смысловых уровня, что весьма впечатляет. Не часто встретишь настолько гармоничный литературный пирог. Верхний слой - детективная оболочка без претензий на оригинальность, автор придерживался традиционной модели английских детективов. Но так как детективная составляющая является не много, но и не мало удачными, талантливо сделанными декорациями для следующих уровней, то завышать ожидания от этой детективной истории точно не стоит.
Любители детективов спасите себя от разочарования – вы находитесь в музее артефактов, где люди наслаждаются приятными встречами со знакомыми и узнаваемыми вещами и явлениями, а детектив здесь стоит хоть и на почетном, но далеко не на первом месте. И артефактов здесь действительно много. Чтобы все их выделить в цвете, пришлось даже достать старые засохшие фломастеры и реанимировать их путем простого механического облизывания. Зато теперь с уверенностью могу сказать, что на вкус и цвет все фломастеры разные.
Это не просто скучный и унылый музей с зоркими бабушками, сидящими на лакированных квадратных стульях обитых советского цвета тряпочками. А бабушки ответственно блюдут девственность и толщину пылевого слоя экспонатов. Этот музей постмодернистский, можно делать с экспонатами все что угодно, это даже приветствуется. Прогуливаясь по нему, начинаешь сомневаться в истинной ценности экспонатов. Продвигаясь по залам все чаще задумываешься о том, а не насмехается ли автор, не подвергает ли сомнению все то, что исторически сложилось как ценность?
Шмараков написал книгу, как приглашение к разговору, к исследованию, к интерпретации. Но чтобы избавить исследование и интерпретацию от заурядности, материал был упакован в гармоничную многомерную оболочку, которую суждено вскрыть далеко не каждому.
Весь роман по сути своей это различные разговоры, которые в духе постмодернизма формируют реальность. Реальность сложную, вложенную одна в другую. И эти реальности сотканы из цитат, историй, вымыслов и слухов, ссылки на которые Шмараков не приводит, что делает это произведение более утонченным, но при этом все более недосягаемым обычному читателю. В какие-то моменты чувствуешь себя неотесанным чурбаном, случайно попавшим на частную выставку художника-постмодерниста. И между кратчайшими моментами, когда пытаешься что-то для себя прояснить, витает только одна мысль – неужели все остальные понимают, и только один я ничего не могу разобрать.
Но даже неотесанному чурбану не чуждо чувство прекрасного на каком-то интуитивном уровне. Хотя это, возможно, самообман и удовольствие на самом деле получаешь от осознания факта, что прикасаешься к чему-то очень умному и трудному.

- Я думаю, и человек с драконом в гербе не обрадовался бы, встретив его живого в лесу, - заметил Роджер, - будь даже он точно такой же, лазоревый и с бордюром. Это тонкий вопрос об отношении искусства к действительности.

Свершилось! Роман Шмараков написал книгу с четким сюжетом. То есть, написал еще два года назад, тогда же прочла в журнальном варианте и отзыв оставила. Может потому теперь, когда книга вышла полностью, не спешила браться: не возвращайтесь туда, где бывали счастливы и всякое такое. Но нельзя же вот просто так взять и не читать Шмаракова. Не устояла и не пожалела. Не столько даже потому, что детективная история, заявленная в начале, получит продолжение, развитие и непредсказуемую развязку. Хотя почему нет? Нарочитое небрежение сюжетом не раз становилось предметом моих сетований автору - словно олимпийцы когда-то склоняли слух к стенаниям смертных.

Дело не столько в том, что к финалу читатель получит возможность воскликнуть: "Убийца садовник!", сколько в атмосфере богатого, безалаберно ведущегося господского дома, в какую погружаешься, начав читать. Занятно, два года назад это был для меня Уилки Коллинз, сейчас - пьесы Бернарда Шоу и Уайльда (смешать, не взбалтывая). Менять угол зрения, расширяя горизонты и протягивая новые связи, свойство хорошей литературы. Сюжет прост. Благородные бездельники, состоящие в родстве, свойстве и дружеских отношениях с почившим хозяином и его перманентно отсутствующим наследником, находят приют в поместье. Хлопоты по ведению дома главным образом лежат на Элизабет - воспитаннице.

Девушка не лишена творческих амбиций, мнит себя художницей и собирается в ближайшие выходные устроить выставку. Нет, исключительно "для своих", но будет Роджер, который пишет обзоры для "Ежемесячного развлечения", если он черкнет пару благосклонных строк, не исключено, что это станет началом карьеры. Судя по всему, работы не производят должного впечатления и надобно дополнительно украсить комнату. Элизабет и помогающая ей Джейн собираются поискать подходящих финтифлюшек в кладовке, дверь в которую заслоняет тяжелый шкаф, коего им не сдвинуть. Джейн отправляется за подмогой, оставив подругу с говорящим попугаем, а когда возвращается, находит девушку и птицу мертвыми.

Пока прибывший из Лондона Детектив ведет расследование среди броуновского движения населяющих дом людей. А его обитатели предаются изящным остроумным пикировкам, словно бы тотчас и напрочь забыв о смерти молодой женщины, бывшей им другом, автор направит повествование к любезным его сердцу вставным новеллам. Рассказчиком выступит Волк, слушательницей Пастушка с пасторали (сомнительного качества). И да, это будут очаровательные рекурсивные спичи, а читатель, еще меньше персонажей склонный рефлексировать по поводу малого почтения к смерти героини, которой не успел полюбить. не раз и не два засмеется.

Собственно только и будет что улыбаться, посмеиваться, смеяться. Гомерически хохотать, как случалось с "Овидием в изгнании" здесь у меня не получилось, скажу честно, но несколько идиотическая (подозреваю) блаженная улыбка с губ не сходила. Не в пример интересному на старте, но нагоняющему тоску в процессе Кальвино, глубоко трагичному в сути Переку и суховато-академичному Джону Барту, Шмараков умеет смешить, делая это виртуозно. Льстящее интеллектуальному снобизму ощущение, что не только можешь потреблять продукт отменного качества, но еще и получаешь немалое удовольствие пребудет с читателем.

Но ради этого одного не взялась бы читать Шмаракова. У его текстов есть удивительное свойство очищать душу, как чистят днище лодки от напластований морского мусора; избавлять от ненужного. Читаешь и физически чувствуешь, как отщелкиваются, отпадая от тебя хвосты сиюминутной суетности. Стой, а как с убийством? О, будет раскрыто, не сомневайтесь. И безупречный логический ход мысли бравого инспектора доставит удовольствие любителям детективных сюжетов. Это будет весело и занятно в процессе и "Мне очень жаль. Ты не представляешь, как мне жаль" - в конце. За тем и читаю.

Другой бы посоветовал тебе купить на эти деньги хороших книг, которые бы тебя образумили, но поскольку я знаю, что книг, способных на это, нет...