Должен обратить внимание вашего величества на то обстоятельство, что на всем протяжении наших границ в Азии в наших действиях нет, можно сказать, единства, нет той последовательности, которые необходимы для хода дел и которые, безусловно, принесли бы нам большие выгоды, если бы у нас был более совершенный план действий.

Кн. А. Чарторыйский

Монография подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 14–03–00322 «“Российский фактор” правового развития Центральной Азии в имперский период (XVIII – начало XX вв.): юридические аспекты фронтирной модернизации») и софинансировании Научного фонда НИУ ВШЭ (проекты № 14–09–0187, 15–09–0273)

Рецензент – доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой истории права и государства Юридического института РУДН М.В. Немытина

© Почекаев Р.Ю., 2020

Введение

Процессы интеграции на евразийском пространстве, столь активно происходящие сегодня, отнюдь не связаны с сиюминутными политическими или экономическими интересами лидеров государств, которые в этих процессах участвуют. Формирование единого экономического и политического пространства в Евразии – процесс объективный и, можно сказать, предопределенный, о чем свидетельствуют многочисленные примеры объединений на просторах Евразии самых разных стран и народов в различные периоды истории. Можно вспомнить «степные империи» Древнего мира и раннего Средневековья (держава Хунну и Тюркский каганат), конечно же – империю Чингис-хана и его преемников, а также – более близкую к нашей отечественной истории Золотую Орду. Своеобразным геополитическим преемником Золотой Орды стало Московское государство, которое сменила Российская империя и, наконец, Советский Союз. Безусловно, все эти объединения имели значительные недостатки, что и сегодня вызывает немало критики в их адрес. Однако вместе с тем они имели и определенные достоинства, преимущества для стран и народов, в них входивших.

Данная монография посвящена правовым аспектам интеграции на евразийском пространстве в эпоху Российской империи. В последние годы интерес к этому периоду существенно возрос. При этом спектр мнений относительно роли России в развитии государств и народов Центральной Азии весьма широк – от безусловного одобрения и оправдания любых действий имперских властей в целях установления и поддержания контроля над странами и народами региона до столь же полного их осуждения, обвинения в колонизаторстве, попытках уничтожения национальной самобытности, традиционной культуры и проч. На наш взгляд, такой разброс мнений, нашедших отражение в огромном множестве исследовательских, научно-популярных и публицистических работ, свидетельствует о том, что Российская империя сыграла весьма важную роль в правовом развитии стран и народов Центральной Азии, и изучение опыта ее политики в этом регионе является весьма востребованным.

Исследования политики Российской империи в Центральной Азии имеют давнюю историю: они стали появляться еще в первой половине XIX в., и со временем интерес к этой тематике только возрастал. При этом в некоторых трудах, появившихся в тот период, находили отражение и вопросы государственного устройства и правового развития среднеазиатских ханств – в частности, в исследованиях Н.В. Ханыкова, С. Руссова и ряда других. Однако большинство исследовательских работ по данной тематике появляется уже в процессе и после установления российского протектората над Бухарским эмиратом и Хивинским ханством.

Первые работы о Бухаре эпохи протектората Российской империи появились уже в 1870-е годы. Среди их авторов были российские чиновники Н. Стремоухов, А.П. Хорошхин, Г.А. Арендаренко (Арандаренко), А. Губаревич-Радобыльский, лично побывавшие в эмирате. Фундаментальное исследование, содержащее подробный анализ всех сторон жизни Бухарского эмирата (в том числе политической, правовой, экономической и проч.), было проведено российским чиновником и исследователем Д.Н. Логофетом в начале XX в. – в связи с тем, что в это время вновь был поднят вопрос об окончательном присоединении Бухарского эмирата к Российской империи [Логофет, 1911а; 1911б]. О Хиве под российским протекторатом писали Н.И. Веселовский, А.Л. Кун, Ф.И. Лобысевич, К. Гиршфельд. Кратковременный период нахождения Кокандского ханства под российским протекторатом (1868–1876) нашел отражение в работах того же А.Л. Куна, В.П. Наливкина и др. Общий обзор российских контактов со среднеазиатскими ханствами в XVI–XIX вв. осуществил С.В. Жуковский [Жуковский, 1915].

В советский период исследованием истории Бухары, Хивы и Коканда занимались Д.Ю. Арапов, Т.К. Бейсембиев, С.З. Зиманов, Б.И. Искандаров, А.И. Ишанов, Л.Г. Левтеева, Р.Н. Набиев, Х. Пирумшоев, В.М. Плоских, И.В. Погорельский, А.С. Садыков, А.А. Семенов, О.А. Сухарева, Т.Г. Тухтаметов, А.П. Фомченко, Н.А. Халфин, М.Ю. Юлдашев.

В постсоветский период проблемы истории отношений России со среднеазиатскими ханствами исследовали С.Н. Брежнева, Б.М. Бабаджанов, Т.К. Бейсембиев, А.Д. Васильев (взаимоотношения среднеазиатских ханств с Османской империей и позиция России в связи с ними), Т.В. Котюкова, М. Ниязматов, О.А. Соловьева, А.С. Эрки-нов, а также авторский коллектив (С.Н. Абашин, Б.М. Бабаджанов, В.А. Германов и др.), подготовивший фундаментальное исследование о взаимоотношениях России со Средней Азией в конце XVIII – начале XXI в. [Россия, 2011а; 2011б]^[1]. К авторам, которые изучают Бухарский эмират и Хивинское ханство в период XIX – начала XX в., относятся, в частности, А.И. Пылев и отчасти В.Л. Генис, причем последний, сосредоточивается на событиях, предшествующих падению Бухары и Хивы как самостоятельных ханств, т. е. преимущественно 1917–1920 гг. Кроме того, ряд авторов рассмотрели взаимоотношения Российской империи и ханств Средней Азии (затронув и их правовой аспект) в рамках анализа политико-правового развития Туркестанского края – можно назвать, в частности, работы Ф.Т. Тухатметова, Е.А. Глущенко, Е.Ю. Сергеева, Д.В. Васильева.

Можно также отметить, что в последние годы в России и постсоветских государствах Средней Азии (Узбекистане и Таджикистане) защищено значительное количество диссертаций по истории нахождения Бухары, Хивы и Коканда под российским протекторатом (см., например: [Бороздин, 2012; Давронов, 1990; Егоренко, 2008; Еров, 2005; Каюмов, 2005; Маткаримова, 2010; Топилдиев, 2009]). Однако большинство из них также посвящено вопросам политической истории или экономическому развитию, правовые же аспекты затрагиваются чаще всего косвенно, и даже юридические памятники в таких исследованиях используются преимущественно как исторические источники.

Западная историография по рассматриваемой проблематике начала складываться в основном во второй половине XIX в. в связи с «Большой игрой» – соперничеством Российской и Британской империй за контроль над Центральной Азией в середине XIX – начале XX в. К числу наиболее известных относятся труды У.Э. Бакстера, Дж. У. Букуолтера, У.Э. Кертиса, Дж. Н. Керзона, Дж. Добсона, Г. Лансделла, Г. Норманна, О. Олуфсена, Ю. Скайлера и др. Отметим, что многие из этих авторов лично побывали в Средней Азии (Русском Туркестане, Бухаре и Хиве) и, следовательно, их работы могут также считаться и свидетельствами очевидцев, т. е. источниками. Принимая во внимание факт многолетнего противостояния России со странами Запада в Центрально-Азиатском регионе (особенно – с Англией), не приходится удивляться преимущественно негативным оценкам российской политики в этом регионе со стороны европейских и американских авторов, обвинению российских властей в «колонизаторстве», навязыванию своих политических и правовых институтов среднеазиатским государствам, подавлению местных традиций и проч.

В XX – начале XXI в. западные авторы в большей степени сосредоточиваются на изучении «Русской Средней Азии», т. е. Туркестанского края в период Российской империи или же среднеазиатской политике Российской империи в целом^[2]. Лишь отдельные исследователи (в частности, С. Беккер, А. Франк и Э. Каррер д’Анкосс) посвящали специальные труды российским протекторатам – Бухарскому эмирату и Хивинскому ханству.

В 1990-е годы в западной науке начинает развиваться новое направление изучения «имперской истории» России. Его представители предпочли отказаться от «колонизационной» парадигмы (в западном понимании этого термина) и характеристики Российской империи как «тюрьмы народов», начав изучение ее как «полиэтнической империи», в развитии которой учитывалось национальное своеобразие отдельных народов и национальных окраин. В рамках этого направления наибольший интерес представляют работы А. Каппелера, Д. Бёрбанк, С. Беккера, Э. Каррер д’Анкосс, А. Эткинда. Этот подход позаимствовали также и отечественные авторы, которые в его рамках стараются подчеркнуть несхожесть политики европейских колониальных империй (в первую очередь Британской) и России и, приходя к выводу, что Российская империя не проводила колонизаторской политики в отношении своих национальных окраин. Этот подход нашел отражение, в частности, в трудах С.В. Лурье, В.В. Трепавлова, Н.Е. Бекмахановой, С.И. Каспэ и др. Исследуя особенности формирования и функционирования России как «многонациональной империи» в целом, эти авторы рассматривают наравне с другими национальными регионами также Казахстан и Среднюю Азию, находя в российской политике по отношению к этим регионам как черты, характерные для имперской национальной политики, так и особенности, объясняемые их спецификой. При этом одни исследователи в большей степени сосредоточиваются на анализе функционирования в указанных регионах имперских властных институтов (А. Каппелер, Н.Е. Бекмаханова), другие – на особенностях развития права и суда (Д. Бёрбанк), третьи – на проблемах понимания подданства (С. Беккер, В.В. Трепавлов).

Большинство исследовательских работ посвящено вопросам политического и экономического взаимодействия России со странами и регионами Центральной Азии. Также рассматриваются проблемы взаимодействия в социальной, культурной и религиозной сфере. Вопросы правового развития государств и народов Центральной Азии затрагиваются в незначительной степени и, опять же, в контексте их общеполитического и социально-экономического развития. Вместе с тем следует отметить, что вопросы правового развития Бухары и Хивы в период российского протектората не получили широкого освещения в исследовательской литературе. Безусловно, они затрагивались, однако преимущественно в отчетах российских чиновников, либо же в общих трудах по истории всего региона или отдельных его стран. К числу таких исследований можно отнести работы российских чиновников дореволюционного периода Л.Ф. Костенко, Е.Л. Маркова, А.А. Семенова, советских историков-востоковедов П.П. Иванова, А.Л. Троицкой, современных исследователей Д.Ю. Арапова, Б.М. Бабаджанова, Э.Э. Каримова, М. Ниязматова и др. Ценность их работ повышается еще и за счет того, что они в рамках своих исследований вводят в оборот правовые документы Бухарского эмирата, Хивинского и Кокандского ханств, осуществляя и их русский перевод.

Что касается специальных работ по истории государства и права ханств Средней Азии (в том числе и в период протектората), то единственное известное нам фундаментальное исследование (а также ряд научных статей) по этой тематике принадлежит Ю.Ф. Луневу [Лунев, 2004; 2009а; 2009б]. Однако он в большей степени рассматривает право Бухары, Хивы и Коканда в общем контексте мусульманского права, не учитывая ни тюрко-монгольских традиций, ни чингизидского (монгольского имперского) правового влияния.

Влияние же Российской империи на правовое развитие Центрально-Азиатского региона, насколько нам известно, предметом специальных исследований не являлось вообще. Данная монография представляет собой попытку хотя бы отчасти восполнить этот пробел. В рамках проведенного исследования были изучены различные аспекты правового взаимодействия Российской империи с государствами Центральной Азии – в первую очередь с Бухарским ханством (эмиратом) и Хивинским ханством. Три первые главы посвящены трем основным этапам развития этого взаимодействия и включают изучение их различных аспектов, позволяя оценить развитие правовой политики Российской империи в Центрально-Азиатском регионе.

В первой главе дана характеристика международно-правовых связей России с ханствами Средней Азии и их отдельными представителями с начала XVIII до середины XIX в. Этот период можно охарактеризовать как «эпоху накопления знаний» России о Центрально-Азиатском регионе. К началу XVIII в. российские власти имели весьма туманные представления о среднеазиатских государствах и народах, их государственном устройстве, правовой системе, обычаях и традициях. Незнание и непонимание специфики политико-правового развития ханств Средней Азии, а также великодержавные амбиции ранней Российской империи привели к ряду трагических ошибок при выстраивании отношений с Бухарой и Хивой – наиболее значительной из них стало уничтожение экспедиции князя А. Бековича-Черкасского в 1717 г., оказавшее значительное влияние на выстраивание международно-правовых отношений России со среднеазиатскими ханствами в дальнейшем. Не сумев установить власть над среднеазиатскими ханствами, Российская империя в большей степени стала уделять внимание развитию торговли со Средней Азией, но и на данном направлении довольно долго не было четкой правовой политики, поскольку в течение почти всего XVIII в. Средне-Азиатский регион рассматривался всего лишь как «перевалочный пункт» для торговли со «сказочной» Индией. Лишь ближе к середине века российские власти осознали перспективность самой Средней Азии для российской торговли и закрепили особый правовой статус среднеазиатских торговцев (в русской правовой традиции – «бухарцев») на территории России в надежде на то, что монархи Средней Азии в ответ предоставят аналогичные льготы и привилегии русским купцам в своих владениях. Однако этого не произошло, и враждебные действия среднеазиатских ханов против русских торговцев и даже дипломатов заставили имперскую администрацию прибегать к экономическим санкциям против ханств Средней Азии. Однако, как будет показано ниже, и в данном случае российские власти не вполне учли специфику политико-правового устройства среднеазиатских государств, так что эти меры – весьма эффективные в европейской правовой практике – имели куда меньший эффект, чем ожидалось при их реализации.