Часть первая

1

Горожане, застигнутые ливнем, в спешке искали укрытие. Щелкали зонтики, бойко цокали каблуки, хлопали двери такси. Самые невезучие помчались под крыши ближайших домов, прикрывая головы пакетами и папками.

Я забежал под козырек невзрачного офиса, сунул солнцезащитные очки в сумку и осмотрелся. С доски у двери ветер сорвал небрежно прилепленную листовку, обнажив объявление: «В центр механики погодных явлений требуется стажер. Второй этаж».

Отучившись на метеоролога, я надеялся, что смогу удачно устроиться, однако первые же собеседования дали понять, что эти грезы придется оставить. И всё же я был настолько наивен, что, несмотря на таявшие сбережения, верил: что-нибудь обязательно подвернется.

Оценив лаконичность объявления, я решил рискнуть. За единственной незапертой дверью с табличкой: «Центр поведенческой метеорологии» обнаружился обыкновенный школьный кабинет с деревянными партами в три ряда, массивным столом учителя и выцветшими шторами.

Впереди сидели двое молодых людей, с недоумением поглядывая на долговязого старика у окна. Последний как нельзя лучше подходил интерьеру: пиджак с потертыми рукавами, серая рубашка в полоску, черные лоснящиеся брюки… Заметив меня, он встрепенулся и бойко воскликнул:

– Прошу вас, молодой человек! Вам нравится, как звучит дождь? Мы отдали годы на создание симфонии, а большинство ее попросту игнорирует!

Старик бережно снял очки с внушительными линзами и положил их на подоконник.

– Говорят, сами магистры, – гордо начал он, почтительно подняв указательный палец, – приложили к дождю руку: отсекали лишние тона, вводили новые переливы и оттенки, подбирали аккорды, так сказать. А от этих, – старик кивнул на копошащихся внизу людей, – только и слышишь: мол, дождь стучит, барабанит, бьет… Какое чудовищное, преступное упрощение! Дождь живет, дышит, играет! И-гра-ет, понимаете?

Последнюю фразу он напел, дирижируя в такт слогам. Раздался смешок. Молодые люди, смущенно улыбаясь, встали и засеменили к выходу. Старик достал серый платочек, быстро протер линзы и суетливо нацепил очки, но нарушители тишины оказались проворнее и улизнули невидимыми. Старик вызывающе посмотрел на меня. Моё положение не оставляло особого выбора – у ребят хотя бы были зонты…

Я уселся за ближайшую парту и кивал старику, не вслушиваясь, правда, в его пространные размышления. После фразы о магистрах стало ясно, что собеседование не сулит ничего хорошего. Стараясь помягче завершить его рассказ, я неловко привстал и попросил описать вакансию.

Такой очевидный вопрос будто бы выбил старика из колеи: с видимым усердием подбирая слова, он испытующе взглянул на меня и процедил:

– Работа сложная, крайне деликатная, но интересная!

Затем достал из громоздкого саквояжа пару листов.

– Это наш, так сказать, опрос.

Первые задачи касались общих знаний метеорологии и не представляли ни сложности, ни интереса. Следующий блок сочинял, похоже, сам ополоумевший старик: фирму волновало, часто ли я наступал в глубокие лужи, сталкивался с турбулентностью при перелетах, чувствовал возбуждение перед грозой.

Далее шли подозрительные вопросы о человеческих качествах, скопированные, казалось, из мужского журнала. Подивившись современным методам найма, я с радостью заметил, что ливень пошел на спад, наскоро заполнил бланк, машинально указав адрес и телефон, и передал листы старику. Тот опустился за стол и принялся дотошно изучать ответы.

Прошло десять минут, а он всё не унимался: выводил неведомые формулы, что-то зачеркивал, перечитывал и стирал. Я же угрюмо смотрел на распогодившееся небо. Наконец старик аккуратно отложил листы, поблагодарил за собеседование и пообещал, что со мной свяжутся. Уже закрывая дверь, я услышал:

– Молодой человек, а очки всё-таки не носи. До тебя не достучишься, так сказать…

2

Следующим утром моя съемная квартирка наполнилась мерзкой трелью. Я вскочил, раздраженно уставился на часы и выругался. Запыхавшийся курьер в мокром дождевике всучил мне тяжелую черную сумку с ноутбуком, заставив расписаться на намокшем листе, и резво сбежал по лестнице.

В глубине души я даже зауважал сумасбродного работодателя, хотя сомнения в адекватности конторы только усилились. Поборов мимолетное желание продать ноутбук, я вытащил его из чехла. Корпус был испещрен царапинами, по бокам виднелись внушительные вмятины. Казалось, аппарат выдержал не один год боевых действий, чем тут же завоевал мое доверие. Единственной установленной программой оказалась некая «Мира». Стартовый экран поприветствовал меня:

«Честной погоды, соискатель Х-3345!

Поздравляем, собеседование пройдено успешно! Полный доступ к системе и статус стажера будут предоставлены после сдачи вступительного экзамена. В случае неудовлетворительного результата испытательный срок считается не пройденным, оборудование подлежит возврату. Экзамен состоится 15 июля в 9:00. Бойся попутного ветра!»

В единственном открытом разделе «Теория», включавшем тысячи научных работ, мне оказались доступны следующие труды:

1. «История ООО “Мира”, его структура и принципы организации»;

2. «Механика управления погодными явлениями. Том первый»;

3. «Философский и моральный аспекты метеорологического манипулирования»;

4. «Роль стажера в ООО “Мира”, функции и полномочия».

Я открыл первую книгу, забрался на диван с чаем и тарелкой любимых бутербродов и принялся за чтение…

Через несколько часов я очнулся в той же позе с остывшим чаем и заветренными бутербродами. История фирмы началась в шестидесятые годы. В то время в Союзе изыскивались различные способы доминирования над Штатами – от ядерных бомб и полетов в далекий космос до попыток поднять уровень рождаемости до показателей Китая путем изменения рациона граждан. Очередной разработкой стала «Мира» (по имени дохристианского божества басков, отвечавшего за погоду) – устройство, позволявшее посредством волнового излучения создавать необходимые погодные условия в небольшом радиусе вокруг прибора.

К сожалению, в свет изобретение не вышло. В связи с конфликтом между разработчиками и номенклатурой группу расформировали. Ученых отстранили от деятельности и расселили по стране. Тем не менее группа не распалась и спустя годы тайной переписки организовала ряд подпольных испытаний, где завершила разработку первого метеоманипулятора. В годы застоя команда сконцентрировалась на развитии технологии, а в перестройку вырвалась за рубеж. В одной из балканских стран была создана частная организация, в ее совет директоров вошли пятеро разработчиков.

Официально фирма занималась прогнозированием, оказывая «специализированные климатические услуги». Основная работа велась подпольно. В 1989 году в неназванном немецком городке был успешно проведен эксперимент по установке едва заметных устройств и испытанию их функционала: итогом разнообразных манипуляций стали резкое уменьшение числа преступлений и существенный рост рождаемости. Ученые осознали, что ресурсы организации позволяют не только манипулировать локальными явлениями, но и влиять на значимые социальные и политические процессы.

Начались массовое производство и установка скрытых камер, а также оборудования под видом вышек сотовой связи в России, США, Китае и Индии. На рубеже веков была принята «Хартия метеоролога», установившая жесткую иерархию фирмы.

Пять отцов-основателей, именуемые магистрами, ежегодно готовят и утверждают Генеральный план, регулирующий глобальные вопросы: демографию, социальную напряженность и темпы экономического роста отдельных регионов, дипломатические отношения, катастрофы, эпидемии.

Мастера первого ранга детализируют Генеральный план значимыми статистическими показателями: например, задают комфортные погодные условия для развития сельского хозяйства в регионе. Нижестоящие мастера планируют степень и способы метеовлияния на определенной территории. В подчинении у мастеров находятся стажеры, контролирующие исполнение Генплана на местах, и механики, отвечающие за техническое состояние оборудования…

Я заставил себя подняться и подошел к окну, откуда открывался живописный вид на серую стену соседней многоэтажки. Мне не давали покоя мысли о внезапном ливне, сорванной ветром листовке, открывшемся объявлении, старике, солнечных очках… Чувствуя, что теряю связь с реальностью, я недоверчиво посмотрел на грузные тучи и задернул шторы.

3

Мысли предательски путались: солнечные зайчики, оползни, град, гололед и прочие манипуляции смешались в невообразимую кашу. До экзамена оставалась пара минут, и я едва мог усидеть перед ноутбуком, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Наконец прозвучал стартовый сигнал.

Тест состоял из комплексных задач по корректировке поведения человека. Два часа я рассчитывал углы отражения солнечных зайчиков, выстраивал ловушки с лужами, определял подходящую силу ветра, вычислял освещенность помещений и, наконец, добрался до последней, творческой задачи со звездочкой:

«Осень. Семейная пара ссорится в автомобиле на светофоре. Не применяя существенные по времени манипуляции, примирите партнеров».

Я не придумал ничего лучше, чем порывом ветра бросить на лобовое стекло несколько опавших листьев. Возможно, пара разглядит в них символ конечности, хрупкости отношений и жизни в целом и помирится. Видимо, я рассчитывал на то, что в машине окажется пара философов.

Ожидание результатов стало едва ли не более сложным испытанием, чем сам экзамен. Я слонялся по комнате, бездумно открывал холодильник, выбегал на балкон и снова возвращался к ноутбуку. Наконец на экране высветилось:

«Честной погоды, стажер Х-3345!

ООО “Мира” поздравляет тебя с успешной сдачей экзамена!

Бойся попутного ветра!»

Компьютер недовольно загудел, загружая программу. Привстав над ноутбуком, я замер, боясь вздохнуть. На экране появились три деревенских домика, расположившихся вдоль ухабистой проселочной дороги. Улица тянулась из глубины села до крутого выезда на шоссе.

Комната ожила: где-то весело залаяла собака, возле камеры с жужжанием носились пчелы, по дороге деловито расхаживали петухи. Казалось, даже сам воздух квартиры наполнился запахом травы и свежестью.

В ближайшем к трассе доме жил водитель Дмитрий Алексеевич Андреев. Я вывел на экран его уютную бревенчатую избу с покосившейся антенной на крыше. Рядом с домом был установлен брезентовый навес, укрывавший главное сокровище Димы – серый КамАЗ.

Тягач сиял. Вокруг машины пенились мутные лужи, на них брезгливо посматривали снующие неподалеку гуси. С блестящих дисков колес стекали белые ручейки. Дверь кабины распахнулась, и на землю бойко спрыгнул коренастый брюнет в промасленной футболке и спортивных штанах.

– Будем знакомы! – сказал я, отчего-то шепотом.

Диме перевалило за тридцать. Когда-то выпивал, но смог завязать. Он был холост, в графе «социальные взаимодействия», заполненной, вероятно, предыдущим стажером, значилось лишь два персонажа:

«Кузнецова Анна Семёновна (прозвище в селе – Бабаня) – помощь в закупке продуктов, сопровождение в больницу;

Ермолова Елизавета Викторовна – симпатия, вероятно сближение».

Бабаня ютилась в ветхой избушке на краю моего участка, поодаль от домов Димы и Лизы. Я пробежался по досье. Бабушка жила одна: муж умер, детей не было. На улицу выходила редко, общалась лишь с соседями да с почтальоном, приносящим пенсию.

Ермоловы занимали просторный вытянутый сруб. Глава семейства умер, оставив жену Антонину и взрослую дочь Лизу, перебравшуюся из столицы в деревню – благо работала она удаленно – ухаживать за сильно сдавшей мамой.

Я осмотрел панель влияния – центр управления программой. В моем распоряжении имелись настройки ветра, дождя, солнца и параметры их интенсивности. Правда, самые интересные манипуляции – разнообразные катаклизмы и молнии – мне были недоступны.

Каждое техническое задание имело собственное время отклика: если организовать легкий порыв ветра или солнечные блики я мог практически мгновенно, то, к примеру, ливня пришлось бы ждать до получаса.

Вскоре поступило первое рабочее оповещение:

«15 июля 2018 года. Разнарядка для стажера Х-3345: погода оптимальная. Активных действий не предпринимать».

«С этим, пожалуй, справлюсь», – подумал я и продолжил изучать местность.

Рядом с деревней пролегал изгиб трассы, которую, видимо, совсем недавно закончили ремонтировать: от асфальта шел еле заметный пар, а свежие разделительные полосы ослепляли, заставляя водителей изредка проезжавших там автомобилей сбрасывать скорость. На фоне непуганых куриц и покосившихся деревянных заборов асфальт казался чем-то инородным, враждебным местному укладу. С шоссе на мою улочку вел крутой галечный съезд.

Я запасся бутербродами и открыл очередную статью, коим давно потерял счет…

Меня разбудил странный скрежет. Прямиком к дому Димы на ярко-красном велосипеде мчался светловолосый мальчик лет двенадцати. Практически белая кожа и мягкие руки без единой мозоли выдавали в нем городского, приехавшего погостить. От рамы к колесу тянулась проволока, издававшая тарахтящие звуки, отдаленно напоминающие рев мотоцикла.

Дима дремал. Услышав рокот, он нехотя выбрался из кабины.

– Сколько твой зверь жрет? – улыбнувшись, спросил он, когда паренек поравнялся с машиной.

Мальчик подъехал к КамАЗу и стал с интересом сравнивать размер его колес с велосипедными. Смерив на глаз шины, он, недовольно покачав головой, вытащил из кармана проволоку и прицепил на колесо велика вторую трещалку.

– Спицы погнешь, – предупредил Дима.

– Не погну! – отмахнулся мальчик. – Пойду на асфальте разгонюсь – пошуметь охота!

– Опасно… – задумчиво произнес Дима, проводив взглядом очередную машину, скрывшуюся за поворотом.

– Я в городе живу, не боюсь дороги! – гордо ответил паренек.

Видимо, он пока не знал, что городских в деревнях не жалуют.

– Трассе всё равно, откуда ты. Дорога шалостей не прощает. Хочешь кататься – давай я тебя на холмы отвезу, там земляники полно.

– Бабушка не пустит… – грустно ответил мальчик, махнув рукой в сторону дома.

– Как ее зовут?

– Бабушка Маша, – сказал мальчик и, подумав, важно добавил: – Игнатьевна.

– Знаю такую, договоримся! – пообещал Дима. – Ты, выходит, Журавлев?

– Андрюша Журавлев, – закивал ребенок.

– Скажи своим, что водитель Дима тебя за ягодами отвезет, с возвратом.

Мальчик обрадовался, запрыгнул на велосипед и помчался домой. Андрюша жил на соседней улице, и данных о нем у меня не было. Я внес паренька в список социальных связей водителя и снова заснул.

4

«20 июля 2018 года. Разнарядка по вверенному участку для стажера Х-3345: погода оптимальная. Активных действий не предпринимать».

«С этим, пожалуй, справлюсь», – я с раздражением вспомнил не казавшуюся больше забавной шутку. Пятый день одно и то же….

Включив трансляцию, я увидел возвращавшихся из глубины деревни Диму и Лизу Ермолову. Лиза, высокая кудрявая девушка с мягкой улыбкой и усталым взглядом, аккуратно ступала по краю колеи, стараясь сохранять равновесие. Ее воздушная поступь контрастировала с походкой Димы, напоминающей суетливые движения охотничьей борзой, снующей вокруг хозяина. Дима тащил несколько внушительных пакетов.

– Не нравится мне эта трасса, – вздохнула Лиза, поправив бретельку платья-сарафана. – Шум, выхлопы…

– Трасса нужна, – заспорил Дима. – Нам теперь до города рукой подать, может, магазин какой откроют, проходимость-то теперь хорошая.

– Вот именно, что проходимость… Что мы будем с этими проходимцами делать? Половину кур подавят, а остальных потравят!

– Куры туда не сунутся, там же травы нет – насыпь да асфальт! А если магазин поставят, не придется продукты через всё село по колдобинам тащить, – Дима с усилием приподнял пакеты.

Из распахнутого окна Ермоловых донеслись обрывки звуков радио.

– Может, на чай? – предложила Лиза, услышав музыку. – Мама не спит.

– Да нет, – Дима опустил пакеты на крыльцо и виновато пожал плечами, – мне еще с машиной повозиться нужно.

– Спасибо, что помог, – улыбнулась Лиза, взяла пакеты и занесла их в дом.

На экране загорелось сообщение:

«Корректировка разнарядки стажера Х-3345. Задача: организовать порывы ветра скоростью 10 м/с на всей территории вверенного участка в период с 17:00 до 19:00. Направление: юго-восточное».

Я радостно вскочил в предвкушении первого дела. Ощущая себя первоклашкой на уроке правописания, аккуратно выделил область воздействия ветра, задал скорость и продолжительность, сто раз перепроверил параметры и отправил задачу механикам. Спустя пару минут ветер набрал силу: тяжелые кроны высоких деревьев в леске за деревней начали мерно покачиваться. По моему телу пробежали мурашки: несмотря на элементарность манипуляции я вдруг почувствовал себя шаманом, приручившим стихию. Мне был доступен ветер с силой от нуля до семи баллов по шкале Бофорта, то есть от полного штиля до порывов скоростью 17 метров в секунду, и я боролся с соблазном проверить деревенские крыши на прочность.

Гуси, щипавшие траву на поляне, разбежались по дворам. На дороге остался лишь сонный взъерошенный петух, вылезший из-под куста и не понимавший, что происходит.

Я не ждал влияния ветра на подопечных: в одной статье разъяснялось, что большинство локальных манипуляций носят маскировочный характер и выполняются для того, чтобы между соседними секторами не было очевидной разницы в погоде.

Так, если в одной части города требуется срочно организовать ураган, для ближайших к ней районов приходится создавать приближенные погодные условия. При этом такие изменения не должны негативно влиять на Генеральный план, поэтому спонтанные манипуляции совершаются крайне редко.

Бывали случаи, однако, когда граница участков становилась очевидной из-за несогласованности работы бригад или стажеров. В статье приводилось фото панорамы небольшого городка: в центре бушевала гроза с ливнем, а окраины нежились под солнцем.

Случались и трагические несостыковки. Хрестоматийной стала история о бедолаге-туристе, который трижды проверил прогноз погоды, прихватил палатку, солидный запас еды и отправился в кемпинг на выходные. К несчастью, он расположился точно на границе климатических секторов, немного поодаль от основного лагеря туристов. Парень и так переживал не лучший период в своей жизни, так еще и в первую же ночь внезапно налетел ураган, с которым он боролся до самого утра, отчаянно укрепляя дуги и стойки палатки, остервенело латая промышленным скотчем бреши в брезенте. Герой выдержал шторм, но, выбравшись утром на волю, обнаружил, что в лагере не было и следа урагана: кто-то мирно готовил завтрак, кто-то лежал на сухой траве, удивленно посматривая на помятую палатку измученного героя. Тут в бедолаге что-то окончательно оборвалось, он оскалился, вбежал в палатку и больше из нее не вышел. Никогда.

История завершалась напутствием для стажеров, позаимствованным у Достоевского: «Каждый человек несет ответственность перед всеми людьми за всех людей и за всё».

5

Дни слились в бесконечное «активных действий не предпринимать». Бабаня сутками напролет возилась в цветнике за домом, Дима появлялся во дворе ровно в восемь утра и демонстрировал гусям подобие зарядки. Через час он заводил мотор и, аккуратно объезжая выбоины и распугивая соседских клуш, отправлялся на смену.

Мои будни были не намного веселее и различались лишь книгой, над которой я засыпал. В понедельник сон одолел меня на статье о манипуляциях по изменению температуры помещений, во вторник – на таинственных таблицах матричной установки дождевых полей. Вечер среды я провел, изучая основы влияния турбулентности на судьбы пассажиров. Четверг перетек в пятницу статьей о мотивационной составляющей попутного ветра.

В статье нашелся ответ об истоках мучившего меня девиза «Бойся попутного ветра!». Оказалось, что если человек ощущает ветер в спину, то высока вероятность, что это его подгоняют сотрудники фирмы. Поэтому «действия, совершенные на психоэмоциональном подъеме от попутного ветра, навязаны человеку и не могут считаться проявлением полной свободы воли». Применение этих приемов автор статьи не одобрял.

В субботу меня разбудил очередной гадкий звук ноутбука. На экране горело неизменное: «…Погода оптимальная. Активных действий не предпринимать…»