Цитаты из книг автора «Роман Матроскин»

двойственность присуща котам. Под их пушистой шкуркой прячутся мускулы, под кажущейся сонностью скрываются мощный интеллект и работа мысли.

– Какие другие? Ну какие другие? Кот его отравил, что ли, которому он некрасиво царапину на морде зашил? – И капитан, приходя в восторг от собственной феерической шутки, снова заржал на весь дом. – А? Не такой уж мой «двуногий» и дурачок, – повернулся Прапор к Ричи с видом триумфатора. – Мыслит здраво и четко… Чего о твоем, уж прости, дорогой котектив, не скажешь.

Ричи смотрел на них, сморщив морду. Пусть его «двуногий» и наивный поэт в душе, но, по сути, сказал все верно… И честно… Да, он страдает за свою честность, но, может быть, за это кот его и любит? Только эти два армейских идиота не способны оценить ничего, что находится чуть дальше их коротких носов и куцего понимания мирового порядка. Есть «баба»? Надо ее схватить и наказать, потому что какие-то другие сто лет назад обидели бравого капитана и его кота. Тьфу, гадость! – Ты не обижайся, старик, – наконец-то немного успокоился Лыжин и утер рот тыльной стороной ладони. – Но твоя парафия – красивые слова, а моя – преступники. И я на них уже не одну собаку съел. Чаще всего все оказывается очень просто, без заговоров и подстав. Просто люди хреново живут вместе. Кому-то хочется денег, власти, влияния, а кому-то не хочется этим делиться. Семья – это проекция общества, а общество наше мало отличается от первобытного: сильный жрет слабого, а хитрый глупого.

К счастью, Левиафан в фазе рассудительности становился глух к эмоциональному фону собеседников. – Ученый не может ненавидеть другого ученого, пусть и «двуногого» и бездарного, – стал он вдруг замяукиваться. – Да и потом, мне даже нравится быть спокойным, я перестал беситься из-за того, что мир меня не понимает. И ладно, потом поймет. Мое тело больше не враг мне, а убежище, надежное для разума. «Еще как может», – подумал Ричи. В какие-то моменты Левиафан казался ему безумцем, очевидно, способным на убийство, но не на лукавство, а в другие, наоборот, на хладнокровного маньяка, мыслящего сверхрационально. Повод ненавидеть Вощинского у этого кота был, но чтобы убить? Ричи стал сомневаться. – Но отчего мы говорим про «двуногих», когда здесь, на нашей несчастной земле, мы уже сейчас можем вершить ее судьбу. Уже сейчас! – Чувствовалось, Левиафан снова начинал распаляться. – В наших лапах спасение и погибель мира. И только наша, моя, моя добрая воля его спасет! Иди же сюда, кошка! Начнем ритуал немедленно! – попытался он коснуться Жули лапой, но у той сдали нервы. – Я больше не могу!! – Дико взвизгнув, она отпрыгнула в сторону, выпустив когти на всех четырех лапах. – Ричи, убери его! Отстань! Отстань от меня, ненормальный! Старый мышеглот! – исступленно размахивала она лапами перед мордой Левиафана, грозясь расцарапать тому морду. – Иди сюда, глупая кошка, я помогу тебе. – Он рванулся было к ней, но Жуля проворно отскочила и со всех лап бросилась к пруду. Одним совершенным прыжком она умудрилась перепрыгнуть с бортика искусственного пруда на торчащую сваю, а с нее на следующую. Левиафан, перебирая лапами вразнобой, бросился за Жулей, но догнать ее никогда бы не смог. Его быстрый бег напоминал походку пьяного. Тело, одурманенное седативами, подводило кота, лишая координации и скорости. Ему пришлось спрыгнуть с бортика и добежать до сваи, где шипела и ругалась Жуля. Лоск актрисы окончательно спал с нее, в критической ситуации эта кошка была агрессивна и не церемонилась в выражениях. Ричи наблюдал, как, отказавшись запрыгнуть на сваю, Левиафан вернулся на бортик, чтобы запрыгнуть на деревце у пруда, и по ветке попытался перейти поближе к свае. В детективном фильме «У пруда» была явно кульминационная сцена – главный злодей приблизился к главной героине совсем близко, но вдруг в последний момент послышался треск и дикий визг. Ветка деревца переломилась, и старый кот, бесполезно извернувшись в полете, упал в заболоченную лужу. – НЕТ! Протяжный мяв нескольких кошек вывел Ричи из ступора. Будто бы с падением Левиафана с него самого спала пелена заторможенности. Он понял, что кот, постоянно находящийся под транквилизаторами и седативами, точно не смог бы запрыгнуть на окно, расположенное чуть выше сваи, а пробежать по полке и подавно. Удача и неудача одновременно. Представитель кошачьей расы сразу был оправдан, но дело все еще не раскрыто. Ричи тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Сейчас есть дела поважнее.

На помощь неожиданно пришла Жуля. Чуть переигрывая, она вздохнула и подняла на Леви полные поддельной тоски глаза: – Один плохой кот отравил моего «двуногого» друга – известного врача… – Это Вощинского, что ли? – встрепенулся тот. – Слышал. Топить таких врачей надо. В мешок и в ведро. Мой «двуногий» меня тоже таскал к этому «врачу», мол, я охочусь на кошек, и он хотел меня кастрировать… – А ты что? – простодушно спросил Ричи. – Да, а что я? Пришлось на время приостановить научную деятельность. Слава котам, этот котовал решил прописать мне седативы, а мой «двуногий» вроде передумал и просто стал кормить меня успокоительными. Из-за этого я теперь работаю крайне осторожно и гораздо, гораздо медленнее. – Седативы? Ооо… Это же… это же издевательство! И как ты после этого, Леви? Не снизило ли это твою мозговую деятельность, не повредило ли твоей… работе? – Ричи махнул головой в сторону кошек на бетонной свае. – Я бы за такое просто убил. Растерзал! Это ведь твоя жизнь, ты весь в этом, это твое детище! Да я даже сейчас полон ненависти! – Котектив понимал, что переигрывает, но остановиться не мог.

Последние слова кошка произнесла с такой брезгливостью, что Ричи даже передернуло. Он и представить не мог, что его «красавица и умница» способна так презирать кого бы то ни было.

– Пригласи ее в Камышовый котлован, – растянувшись на траве, предложила Мася. – Я так поняла, что туда может прийти кто угодно, любой желающий. Скорее всего, Левиафан там вас и ждет – куда ему еще идти? Не к своему же хозяину, который его Вощинскому сдал?

Внутри Ричи боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, ему очень хотелось найти поддержку у подруги, которой он доверял чуть ли не больше, чем себе самому, а с другой – его останавливал страх показаться слабаком, неспособным справиться с делом самостоятельно. Эта борьба очень злила котектива и не давала сосредоточиться, отчего он еще больше впадал в ступор. – Не надо себя насиловать, милый, – повернула к нему свою точеную мордочку Мася. – Это сложное дело, и спешить совершенно ни к чему. Десять минут вряд ли уже особенно на что-то повлияют. Если тебе нужно время подумать, просто остановись и подумай. – Да в том-то и дело, что ждать нельзя. Если опоздаем, невиновный «двуногий» может оказаться в тюрьме, а многие коты вообще погибнут. – О, великая мать-кошка! Кто же способен совершить такое зверство?! – в ужасе округлила глаза Мася. Следующие несколько минут Ричи беспрерывно говорил, вводя подругу в курс дела. Мася ни разу не перебила, внимательно слушая каждое слово. Она понимающе кивала и кое-где тихо мяукала, когда раскрывались особо неожиданные и ужасные повороты дела. – А теперь у меня дилемма, – уставился в землю котектив. – Как поступить? Пойти по простейшему пути и просто выдать Левиафана «двуногим»? Что с ним будет – понятно, да он и заслужил в общем-то. Или все-таки попытаться спасти его и тех его жертв, кого еще можно? – Тебе не нужен мой совет, Ричи. Ты ведь уже принял решение. – Мася потерлась головой о шею котектива. – По-моему, ты все правильно придумал. И я уверена, все у тебя получится, не может не получиться. Конечно, это риск. И, естественно, ты переживаешь за Жулю куда больше, чем за себя самого. Но тут уже ничего не поделаешь. Да, придется рискнуть здоровьем другой кошки. Но только так ты все проверишь и окончательно застрахуешься от ошибки. Слова лились на растревоженное сердце Ричи топленым молоком. Конечно, он знал все это и раньше, и Мася не сказала ничего нового, но магическое действие ее слов было совсем не в этом. Она верила в него! Верила в правильность его выбора, готова была разделить с ним ответственность. Котектива посетило чувство, словно кто-то снял половину груза с его плеч. Напряжение, уже не первый час сдавливающее все внутри, наконец-то немного отпустило. Он ощутил, что теперь способен двигаться дальше, делать все правильно, совершать подвиги. «Как мало коту нужно для того, чтобы поверить в себя», – с легкой грустью подумал Ричи, проникаясь бесконечной нежностью к своей подруге, которая и на этот раз смогла его поддержать, поверила в него, даже несмотря на то что он мог и ошибаться.

В груди сразу потеплело, и на душе перестали скрести люди.

На душе было неспокойно, а в голове роилось слишком много мыслей и сомнений. В такой ситуации, Ричи знал, лучшим средством найти душевное равновесие будет разговор с разумной и всегда позитивной «сибиркой». Она никогда не перегибала палку ни в заботе, ни в предоставлении внутренней свободы. В ее глазах коту всегда хотелось выглядеть сильным, благородным и умным, поэтому он не стал бежать через лужайку, хотя и очень хотелось, а неспешно, даже немного вальяжно спустился со ступенек веранды, подошел к Масе и молча присел рядом. Со стороны они смотрелись как картинка: черный гладкошерстный красавец, величаво застывший в позе сфинкса, и пушистая чаровница, щедро подставляющая свои изящные бока ласкам полуденного солнышка.