Яркие солнечные лучи пронзали густо сплетенные ветви крон могучих деревьев. Разноголосые стаи разноцветных птиц распростерлись над островом, словно мантия облаков над бушующим морем. Внезапные подземные толчки побудили крохотный островок, что находился на просторах Индийского океана, неистово содрогнуться. Вулканические структуры, дребезжа, осыпались у кромки жерла вулканов, формируя своеобразный камнепад. Повсюду воздух словно дрожал, точно не ясно, то ли от камнепада, то ли от продолжающихся с неизменной интенсивностью подземных толчков.

Джунгли дрожали у подножия многочисленных вулканов, покрывавших остров наподобие выгнутых наружу кратеров, повсеместно усеивающих лунную поверхность. Скатывающиеся со склонов булыжники разрушали зеленый ландшафт, раскинувшийся у пьедестала самого крупного в центре острова вулкана, нанося незначительный ущерб для экосистемы, образовавшейся в относительно короткие сроки на острове.

Постепенно амплитуда толчков начала увеличиваться. Казалось, от импульсивной вибрации остров вот-вот разорвется на части и, как подбитый корабль, опустится на морское дно. Однако, вопреки ожидаемому, вибрирующий клочок земли не рассыпался на части, но давно бездействующие вулканы окончательно разрушились, превратившись в холмы, состоящие в основном из скалистой породы и вулканических отложений.

Когда поднятая разрухой пыль постепенно осела, в некоторых местах: подле просевших вулканов, на кусках пемзы в открытой местности, под лучами полуденного солнца – стали поблескивать многочисленные полупрозрачные камешки. Они возвещали о частичном высвобождении кимберлитовой трубки на поверхность.

Вместе с драгоценными камнями из глубины самой крупной вулканической горы, но не на открытое пространство, а в один из пещерообразных проходов, по которым некогда текла лава, поднялось нечто невиданное прежде. Светясь, словно неоновой синевой, желеобразная субстанция, зародившаяся в земных глубинах и жившая там многие тысячелетия, была невольно выброшена из своей естественной среды обитания.

Новые условия игры, под названием «выживание», потребовали от микроскопических организмов, формирующих слизи подобное образование, иных способов приспособления к новому месту обитания. Спустя несколько дней после инцидента, животные заселяющие остров, не успев оправиться от шока, пережили новый катаклизм, не оставляющий шансов на спасение.

К своему непродолжительному счастью, спасшийся от камнепада дикий кабан в поисках пищи забрел на вулканические руины, еще не успевшие покрыться какой-либо растительностью. Побужденный интересом, он, не позабыв о чувстве голода, нашел небольшую лазейку между кусками пемзы и протиснулся в небольшой лаз.

Помахав непродолжительное время крючковатым хвостом, дикий кабанчик просеменил по шершавой поверхности, издавая незамысловатое музыкальное сопровождение своей поступью. Продвигаясь все дальше, парнокопытное животное, не чувствуя страха, выборочно обнюхивало стены, пока неожиданно не уперлось в преграду из массивного валуна. У этого самого валуна, животное, почувствовав опасность, остолбенело. Затем темно-серая шкура дикой свиньи возбужденно задрожала, словно кровососущая муха впилась в ее спину. Черные глаза животного бегали из стороны в сторону.

Где-то неподалеку упал небольшой камешек, эхом разнося скрежещущие звуковые колебания по тихому, частично освещенному туннельчику. Кабан, загнанный в угол, чувствовал опасность, но не знал, откуда ее ожидать. Взвизгнув, свинья принялась кружиться на месте, как вдруг массивная глыба, находившаяся под копытами, ушла в сторону, и животное, пролетев, по меньшей мере, три метра, провалилось в еще один, гораздо более широкий и абсолютно не освещенный туннель.

Непродолжительный путь вывел дикую свинью в просторный грот.

Животное, постукивая копытами, просеменило в центр вулканической комнаты и остановилось. Нервно повертевшись по сторонам, незваное существо затаило дыхание и прислушалось.

Где-то вдалеке, позади вставшего в атакующую стойку кабана, на потолке светилось что-то странное и непонятное, сама же свинья не видела сияющую синевой слизь, так как сосредоточилась на темных бликах перед своим рылом. Неоновое мерцание обманчиво рисовало на стене причудливую фигуру. Пара черных глаз вглядывалась в лазурное сияние перед собой, пытаясь разглядеть неразборчивое очертание фигуры, до которой было практически рукой подать. Концентрация адреналина в крови животного превысила допустимую норму.

Дикая свинья непроизвольно вздрогнула.

Затем кабан принялся атаковать, он бежал… бежал… и вдруг ударился рылом обо что-то твердое. Удар от столкновения был такой силы, что один из торчащих клыков, сломавшись у самого основания, безжизненно свисал на кусочке десны животного.

Фыркая и постепенно приходя в себя, дикая свинья потерлась выбитым клыком о стену, в которую врезалась. Клык, оторвавшись от кусочка плоти, упал на темный пол. Чувство опасности не покидало кабана, и он, взвизгнув теперь от ярости, побежал в противоположном направлении, исчезая в лазурном полумраке пещерного тоннеля.

Постепенно смирившись с чувством опасности, дикий кабан прилег на холодный пол и заскучал, вспомнив о ярком солнце, что согревало его по утрам, о свежем воздухе, который придавал ему сил, о высоких деревьях с зелеными листьями, приятно шелестящими от легкого дуновения ветерка.

Как бы кабан не грустил, он не собирался спать, так как не хотел сдаваться. Хотя он еще не знал, что очень скоро испытает слабость от голода и будет вынужден бессильно пасть в этом злополучном месте. Но еще, конечно, не в сию секунду.

Точно единый организм, слизистая субстанция, каким-то особым образом чувствуя присутствие животного, неспешно перемещалась по потолку в его направлении. Не издавая ни единого колебания в стоячем воздухе, синее вещество ловко преодолело небольшое препятствие на своем нелегком пути в виде формирующегося сталактита. Поднявшееся из земных недр вещество не было приспособлено к жизни на поверхности либо в ее близи. Оно даже при всем своем желании не смогло бы замаскироваться. Синий свет, источаемый слизью, был настолько едким, что мгновенно притянул бы взгляды даже самых незадачливых существ. Но только в другом случае – не в это ситуации.

Когда вещество практически уже оказалось над кабаном, он, в свою очередь, заприметив синеватое отражение перед своим рылом, привстал на передние копыта, дабы как следует рассмотреть подозрительное отсвечивание на земле. Яркий оттенок, осветивший каменистую поверхность пола перед кабаном, пошевелился. Животное ответно дернулось и подалось назад, загнув в колене приподнятое копыто, словно собираясь бежать.

Неожиданно для кабана, сверху, прямо на его щетинистую макушку, упало что-то подозрительно незнакомое. Свинья, взвизгнув, начала прыгать и брыкаться, пытаясь отбить скрытую в синем полумраке угрозу. Затем, немного подустав, кабанчик на мгновение притих, подозрительно прислушиваясь. Никаких загадочных звуков не последовало, зато внезапное острое жжение на голове привело свинью в бешенство.

Взревев как резанный, дикий кабан замотал по сторонам своей здоровой башкой, явно пытаясь что-то стряхнуть с нее. Ему это удалось, но слишком поздно. Вещество уже проникло в его плоть и, практически мгновенно всосавшись в кровь, принялось трансформировать внутренние органы животного в выгодное для себя положение.

Слетевший с головы дикой свиньи крохотный кусочек синей материи приземлился неподалеку. Кабан, превозмогая болевой синдром, воззрился на вещество и с яростью принялся втаптывать его в каменный пол. Но чем дольше и активнее он это делал, тем сильнее поражался неведомой заразой. Теперь уже и копыта жгло никак не меньше, чем пострадавшую голову.

Никогда прежде, животным заселявшим остров, еще не доводилось испытывать ужас, который настигал их каждую последующую ночь. Хотя джунгли у подножия разрушенных вулканов всегда кишели многочисленными представителями фауны, после появления монстра, что приходил из развалин большого вулкана, популяция млекопитающих, а также некоторых крупных рептилий, резко пошла на убыль. Словно по экспоненте, численность животных каждую ночь многократно сокращалась, пока в конечном итоге не осталось практически никого.

На протяжении многих сотен лет в зеленых территориях злополучного острова столь же внезапно появлялись, как и исчезали, различные, каким-то образом мигрирующие животные. Пребывание всех их было скоротечным и, как правило, не превышало порядка двух-четырех дней.

На протяжении многих столетий остров пустовал. Лишь редкие птицы залетали в его пределы, и то только на период гнездования. В частности, птицы были одни из немногих, кому посчастливилось оставаться нетронутыми, затаившимися и в нетерпении ожидающими наступления каждой ночи загадочными существами. На первый взгляд пустующий остров, в действительности был обитаем. Чтобы выжить здесь, нужно уметь сливаться с природой – быть незаметным. Порой зоркий глаз какой-нибудь экзотической птицы все же мог заприметить, второпях пробегающую серую мышку и ей подобных.

В начале двадцать первого века остров был найден и оформлен в частную собственность одним из предприимчивых людей – человеком, владеющим в те времена мало известной фирмой «Шимеринг стоун». Впоследствии остров по просьбе Гринпис был заселен некоторыми представителями животного мира: дикими кабанами, обезьянами, несколькими черными ягуарами и даже парой индийских тигров.

Все шло своим чередом. Вскоре ближе к побережью были открыты несколько алмазных пещер, в которых спустя месяц уже велась добыча и переработка руды. А чуть южнее – заканчивалось строительство перевалочной базы, которая, по замыслу, должна была выполнять функции обеспечения безопасности на острове и сохранность добытого минерала.

Спустя несколько лет фирма «Шимеринг стоун» занимала лидирующее место на рынке драгоценных украшений с бриллиантами. Но что основательно сбивало с толку, так это постепенное исчезновение животных с секретного острова. Буквально через пару лет их абсолютно не стало. Лишь единственный, присутствующий на острове черный ягуар, бесстрастно блуждая по темным джунглям, высвечивался красно-желтой точкой на радаре спутникового тепловизора.

Ягуар, чуя опасность, понимал, что будет сущим безрассудством с его стороны, охотиться на немногочисленных мышей вблизи злополучного места. Место это ныне представляло собой глубокую пещеру, и те животные, которые однажды входили туда, обратно никогда не возвращались. В итоге хищник, ведомый чувством голода, посягнул на запретную территорию.