––

В шатре генерала Тосала собрался весь его штаб. Но, кроме штабных офицеров, полководец приказал прибыть и непосредственным командирам «с мест». В общем, людей собралось немало. Из-за большого числа прибывших многим офицерам пришлось стоять. Только малое число собравшихся получили возможность обсуждать сложившееся положение сидя.

Слав, конечно же, получил вполне удобное кресло. И у него даже язык не повернулся бы назвать этот предмет мебели походным. Настолько это прилагательное не соответствует тому, что предоставили Славу в качестве сидения.

Ласе также выделили кресло. Причём, оно оказалось не худшего качества, что и то, которое получил её муж. Женщина, усевшись, даже провела рукой по отполированному и покрытому тёмным лаком подлокотнику. Кажется, это она сделала для того, чтобы удостовериться, что в её распоряжении и в самом деле оказался настолько примечательный предмет мебели.

Глядя на жену, Слав не смог сдержать усмешки. Правда, насмехался он при этом не над Ласой. Скорее, Слав смеялся над собой. Точнее, над тем, что в прошлой своей жизни, в породившем его мире, он и мечтать не смел о том, чтобы хоть однажды оказаться в таком вот шатре, в окружении смотрящих ему в рот полководцев, облачённых в сверкающие от драгоценностей доспехи. Да ещё и восседать при этом он будет на чём-то, подобном этому вот креслу!

Вокруг широкого стола расселись штабные офицеры и сам полководец армии Тогета. Как только установилась тишина, он на правах хозяина обратился к Славу:

–Мы рады, что один из великих вождей Народа почтил нас своим присутствием. – Он многозначительно посмотрел на лохматую руку Слава. – Мы слышали много хорошего про тебя, Слав. И про твою жену – тоже. Надеюсь, что мы сможем сообща придумать способ выиграть в этой войне. Конечно, если наш великий сосед решит оказать нам помощь.

Слав мысленно похвалил генерала за его дипломатический тон. Хотя решил, что сам он постарается избегать подобной бессмысленной траты времени. Когда идёт война, краткость и точность приказов и прогнозов ценятся намного выше, чем витиеватость речи.

Милостиво кивнув генералу, Слав заговорил:

–Если дело примет дурной оборот, то, думаю, не только нам, но и остальным королевствам придётся вступить в эту войну. А пока я хотел бы объяснить вам, с кем именно нам придётся иметь дело. Точнее, я хочу рассказать вам то немногое, что мы узнали о гебулонах.

Сдвинув брови, Тосал спросил:

–Гебулоны? Это что ещё за звери такие? Откуда они вообще взялись в нашем мире?

Слав с грустной улыбкой покачал головой:

–Это не они взялись в нашем мире. Это мы, люди, пришли в их мир. Когда-то, давным-давно, много тысячелетий назад, весь этот мир принадлежал гебулонам, оркам и гномам. А уже позже сюда пришли тролли. А потом и люди с эльфами. Так что, как видите, они имеют полное право на часть этого мира. И, как мне кажется, они решили, что пришла пора эти самые права заявить.

Офицеры принялись растерянно переглядываться. Пока один из тех, чьи взгляды, обращённые в сторону Ласы, очень не нравились Славу, спросил:

–Но что тебе конкретно о них известно? Ведь мы-то думали, что нам будут противостоять орки, которые по каким-то обстоятельствам решили выступить против людей. Кто это вообще такие, эти гебулоны? Чего от них ждать?

Слав снова грустно улыбнулся:

–А вот этого я пока и сам не знаю. Думаю, что именно вы сможете это выяснить, если нам не удастся заключить с гебулонами мир. Вот тогда вы с ними сразитесь. И только после этого мы сможем сделать хотя бы какие-то выводы, чего именно нам следует ждать от гебулонов.

Тосала, видимо, не удовлетворил ответ Слава. Поэтому он переспросил:

–Но что тебе известно о них сейчас? Какова их тактика и стратегия?

Слав ещё раз с грустью усмехнулся:

–Про это нам также ничего не известно. Пока не известно. Ведь в то время, когда они воевали против орков, думаю, они и понятия не имели о какой-то там тактике. Я уж молчу о стратегии. Правда, теперь, как я понимаю, у них появились определённые познания в этом вопросе. Ведь удалось же им каким-то образом лишить Тенорию всего её флота! Да ещё и захватить все морские базы этого королевства! Значит, кое-чему гебулоны всё же успели за тысячи лет научиться.

Какое-то время офицеры Тогета снова бросали друг на друга удивлённые и слегка растерянные взгляды. И только некоторые из собравшихся, стоящие у самых стен шатра, встретили слова Слава с плохо скрытым презрением. Но все они оказались молодыми людьми. Самому старшему из них Слав не дал бы больше тридцати лет. Самый же младший, кажется, не достиг и двадцатилетнего возраста. Кажется, и на них произвела впечатление Ласа. Поэтому они, похоже, решили впечатлить её в ответ. Конечно же, – безуспешно. Кажется, Ласа вообще не заметила их присутствия. И даже их громкое презрительное фырканье не заставило женщину обратить взор в их сторону. Кажется, некоторых из них это откровенно расстроило.

Слав также постарался не обращать внимания на этих молодых офицеров. Тем более что и среди молодёжи, явно знатного происхождения, нашлись и такие, кто отнёсся к его словам вполне серьёзно.

А вот офицеры постарше, за редким исключением, и вовсе не собирались воспринимать войну, как что-то не достойное серьёзного отношения. Или как что-то увеселительное. И как раз они-то, эти люди, как понял Слав, и будут принимать все важнейшие решения в предстоящих битвах, если таковые случатся.

Мысленно похвалив короля Тогета за то, что он доверил командование армией не малолетним выскочкам из высшего света, не родственникам или каким-нибудь приближённым, а людям, относящимся к войне очень даже серьёзно, Слав продолжил:

–Как только мы поймём, с какими силами, с какими способами войны нам предстоит иметь дело, нам будет проще понять, как одержать над врагом верх. Ну, а до тех пор будем надеяться, что нам удастся свести дело к мирному договору.

Тосал выслушал Слава спокойно. И, как только тот замолчал, спросил:

–Но ведь при заключении мира стороны должны принять какие-то условия друг друга. Чем нам придётся пожертвовать? Точнее, на какие уступки готов пойти Народ? Ведь, если уж говорить начистоту, то терять придётся не вам. Думаю, что уступки потребуются со стороны Тенории. И мне кажется, что королю Тенории не захочется на них пойти. Особенно при том, что ведь это в отношении его эти гебулоны развязали войну. Не он всё это начал.

Слав с пониманием посмотрел на генерала. К счастью, ни он сам, ни этот полководец не являются подданными Тенории. И им не придётся держать ответ перед властителем этого королевства. А значит, и повода для ссор или недоверия между ними также нет.

По ответному взгляду генерала Слав понял, что тот подумал примерно о том же самом, что и он. При этом Слав не смог сдержать усмешки. Генерал усмехнулся в ответ.

Кивнув, Слав ответил:

–Ты прав. Думаю, что Тенории всё же придётся чем-то пожертвовать. Но мне кажется, что это будет всё же лучше, чем вести войну. Тем более что война может оказаться очень кровопролитной. А может, и слишком затяжной. Да и не известно, чем она в итоге может закончиться. Может получиться так, что в итоге Тенория потеряет больше, чем те уступки, которые могут привести к миру.

Генерал тоже кивнул:

–Согласен. Признаться, мне также не хочется терять воинов своего короля в войне, которая, может, и вовсе нас не касается. Хотя любые победы мне, как полководцу, конечно же, были бы предпочтительнее заключения мира.

Слав пожал плечами:

–Это если будут победы. Но в войне часто бывает иначе. Да что там! В войне шансы победить составляют не больше половины. Хотя, естественно, силы бывают неравны. Но ведь всё дело-то как раз в том, что мы и понятия не имеем, с какими силами нам придётся иметь дело. А это значит, что даже тебе, как полководцу, да и твоим офицерам тоже, мир будет намного более предпочтителен, чем какие-то не одержанные победы.

Среди молодёжи, стоящей вдоль стен шатра, прошёл недовольный ропот. При этом самые молодые постарались принять особенно выразительные позы. Молодые люди выпячивали грудь, что при наличии стальных доспехов не имело вообще никакого значения. Хмурили брови, выражая этим своё недовольство. Бросали на Слава, на генерала и друг на друга взгляды настолько выразительные, что не нужно обладать экстрасенсорными способностями, чтобы понять, как им омерзительна сама мысль о мире. Ведь они-то собрались воевать. И, конечно же, непременно побеждать.

Но ни Слав, ни генерал, ни Ласа, на внимание которой и направлялась вся эта показная бравада, не обратили на вызывающее поведение молодёжи никакого внимания. Более того, Слав понял, что именно теперь между ним и Тосалом установилась некая связь. Как будто только сейчас генерал осознал, что этот странный человек с лохматой волчьей лапой вовсе и не собирается составлять ему хотя бы какую-то конкуренцию.

Снова усмехнувшись, Тосал подвёл небольшой итог:

–Ну, с этим я спорить не буду. Ещё в самом начале своей карьеры, будучи молодым человеком, – он сознательно выделил последние слова голосом, – я понял, что в войне все надеются победить. Но при этом победитель всегда бывает только один. А второй, как бы он этого ни хотел, проигрывает. И – горе побеждённому. Я согласен с тобой, Слав. И постараюсь убедить моего короля, что все твои действия по заключению мира направлены и на его пользу.

Слав выслушал генерала очень внимательно. А фраза про горе побеждённых даже заставила его вспомнить породивший его мир. Ведь и там эта истина очень распространена. Всё же каждый мир в чём-то очень похож на все остальные.

Поняв, что Тосалу, как и ему, пока не хочется вести дальнейшие разговоры, тем более что они, по сути, пока совершенно бесцельны, Слав встал и, подавая руку Ласе, заявил:

–Утром я сообщу, каким образом нам придётся действовать дальше. А пока я вернусь к своим воинам.

И, сопровождаемые взглядами офицеров Тогета, Слав и Ласа покинули шатёр Тосала.

––

В шатре уютно потрескивал небольшой костёр. Его едкий дым, сизым туманов собирающийся под полотняной крышей, медленно вытягивало наружу через круглое отверстие наверху. Но часть его всё же задерживалась в шатре, добавляя позднему ужину некоторую пикантную горчинку.

Кор виновато посмотрел другу в глаза:

–Слав, ну а что нам ещё оставалось делать-то? Не сидеть же нам дома, когда тут такое!

Болезненно поморщившись, Слав спросил, одновременно жуя только что откушенный им кусок мяса:

–А что такое-то? Как будто война для нас – это что-то необычное! Ты хоть помнишь, сколько времени мы жили спокойно-то? Мне иногда кажется, что мы больше воевали, чем просто жили.

Кор как-то неуверенно повёл мощными плечами, которые больше не скрывали доспехи:

–Наверное. Вот только я уже засиделся без дела. Ну, ладно – ладно, не совсем без дела. Но мне надоело просто обучать молодёжь, Слав. Хочется размять кости. Ты просто не понимаешь, каково это, – сидеть дома, когда есть возможность повоевать. Ведь ты не знаешь, что я чувствую. А вот если бы ты мог ощутить то, что ощущаю я, то понял бы всё.

Слав с интересом посмотрел другу в глаза. Естественно, он отлично понимает, что Кор уже давно не тот простой парень, который впустил под свой кров бездомного, оборванного чужака из другого мира. И тут дело даже не в том, что прошло уже много лет с той ночи, когда Славу удалось, наконец-то, выйти к человеческому жилью. Просто Кор теперь – волкодлак. И поэтому нет ничего удивительного в том, что друг стал иначе воспринимать окружающий мир. Что всё для него приобрело другую, отличную от человеческого восприятия действительности, цену.

Снова откусив кусок хорошо прожаренного над костром мяса, Слав поинтересовался:

–Может, объяснишь?

Кор снова пожал плечами, отчего его короткая чёрная шерсть глянцево заблестела, словно бы играя со светом костра:

–Не думаю, что у меня это получится. Слов не хватит.

Тогда Слав, бросив в сторону скромно ужинающей жены заговорщицкий взгляд, подбодрил волкодлака:

–А ты попробуй. Если мы с Ласой чего-то не поймём, то переспросим.

Посмотрев на жену друга, Кор ещё раз пожал плечами. После чего, тяжело вздохнув, как будто принял какое-то невероятно важное, но очень сложное решение, заговорил:

–Я попробую. – Он немного помолчал. – С тех пор, как я стал волкодлаком, всё для меня стало не такое, как я привык с детства. Всё изменилось. Вообще – всё!

Кор замолчал, с ожиданием глядя другу в глаза. Слав, проглотив непрожёванное мясо, с улыбкой кивнул:

–Ну, это-то как раз понятно. Ты мне скажи, что конкретно изменилось-то?

Кор снова пожал плечами:

–Да всё изменилось! Я же тебе про это и говорю. И с каждым днём всё становится ещё более не таким, как я привык, когда ещё был человеком. Уже столько лет прошло, а я всё ещё не могу к этому привыкнуть. – Он сдвинул брови так тесно, что два этих чёрных бугорка почти слились в единое целое. – Нет, не так! Мне иногда кажется, что я уже к этому привык. Но уже через пару часов понимаю, что что-то снова изменилось. И всё начинается сначала.

Слав не стал задавать новых вопросов. Он просто не знал, какие именно вопросы следует задать, чтобы помочь другу излить душу.

Какое-то время в шатре царствовала тишина. Только негромкие звуки лесного лагеря воинов Народа пытались разогнать эту тишину. Правда, орки и тролли, всю жизнь проведшие в лесах, создавали настолько мало шума, что тишина царила почти безраздельно.

Кажется, Ласе надоело это молчание. А может, женщина просто решила помочь старому другу мужа. Положив деревянную дощечку, заменяющую тарелку, на вещмешок, принявший на себя роль её персонального стола, она спросила:

–Кор, ты скажи точнее, что именно меняется-то? Что тебя так беспокоит?

На этот раз Кор не стал пожимать плечами. Вместо этого волкодлак оскалил блестящие клыки:

–Да я и сам понять не могу. Просто, Ласа, во мне живёт такая сила, что я порой её даже боюсь. Мне кажется, что если я не дам ей выхода, то она заставит меня сделать что-то плохое. Нет, я, конечно же, себя контролирую. И все те сказки, что нам рассказывал Слав про оборотней и прочую неправдоподобную чушь, ко мне не имеют никакого отношения. Я не сойду с ума, не побегу ночью охотиться на людей или оленей. Не стану есть человеческие сердца. Но сила, которая во мне становится всё мощнее и мощнее, меня порой пугает. Вот я и решил, что лучше уж я выплесну её на кого-то, чем она и дальше будет во мне копиться.

Слав усмехнулся:

–И всего-то? Ну, а я уж было испугался!

Кор с лёгкой обидой в голосе спросил:

–А этого разве мало?

Теперь пришёл черёд Слава пожимать плечами:

–Ну, не мало, конечно. Но и не много. Кор, это же проще, чем кажется!

Кор обнажил клыки только с одной стороны, что у волкодлака, да и у троллей заменяет недоверчивую усмешку:

–Ну, тогда объясни! А то вот мне что-то ни хрена не понятно!

Слав миролюбиво улыбнулся:

–Ты только не злись, Кор. Я же не говорю, что это легко понять. Просто ты, наверное, слишком много времени потратил на то, чтобы разобраться в себе. И как раз это-то тебе и помешало в себе разобраться.

Ласа с улыбкой покачала головой:

–Вот теперь и я уже ничего не понимаю. Ты, зануда, давай-ка воду не мути и объяснять так, чтобы мы с Кором всё поняли.

Кор угрюмо кивнул:

–Да, Слав, ты нам мозги не пудри! Я знаю, что ты любишь рассказывать так, что до самого конца не понятно, в чём же дело. Так что давай-ка попонятнее нам говори!

Слав снова улыбнулся, поочерёдно посмотрев на жену и старого боевого друга:

–Ладно, я постараюсь. Кор, ты же всегда был сильным. Очень сильным. Я даже думаю, что ты был самым сильным человеком этого мира. А может, и обоих миров, в которых я жил. Но ведь даже при всей твоей силе ты намного уступал, например, Мароку. Или ты будешь с этим спорить?

Кор спорить не стал. Покачав головой, волкодлак сказал:

–Нет, не буду. Но теперь-то я сильнее Марока.

Победно улыбаясь, Слав кивнул:

–Так вот в этом-то всё и дело! Просто тебе много лет казалось, что быть сильнее, чем ты был тогда, просто невозможно! Но произошло то, что произошло, и ты стал волкодлаком. И сила твоя многократно увеличилась. Естественно, это стало для тебя сюрпризом. Думаю, что приятным. Но сила волкодлака, насколько мне известно, растёт постоянно. И только перед естественной смертью она несколько убывает. Ну, мне так Рявв говорил. Правда, естественной смертью волкодлаки почти не умирают. Они, как правило, погибают в боях. Но только потому, что становятся уже очень старыми. Но даже и при том, что их сила становится заметно меньше, они способны убивать врагов сотнями и тысячами. Я имею в виду людей.

Кор перебил друга: