Стрелок не стал настаивать. Кажется, он воспринял ответ Слава даже с облегчением. И тот не стал его за это винить. Ведь он и сам только что вынужденно покинул удобное седло, чтобы повиснуть над бездной. И уж чего-чего, но такого он точно никому не пожелает.

Остаток пути пролетел (странное выражение для странствования на грифонах) как-то подозрительно быстро. Слав подумал, что такое восприятие времени стало возможным после пережитого им стресса. И в самом деле, обычно полёты вызывали в его душе малоприятные эмоции. За редким исключением, конечно же. Но на этот раз Славу даже понравилась та часть полёта, что он проделал на грифоне после головокружительных кульбитов в поднебесье.

Да, наверное, иначе-то и быть не могло. Поскольку всё теперь Слав воспринимал исключительно в сравнении с тем, что ему пришлось пережить. Ну, что страшного в том, что грифон вновь поднялся на высоту в несколько текков? Да после того, как Слав недавно перепрыгнул с одного животного на другое на этой же самой высоте, – всё просто меркнет!

Во время приземления не обошлось без накладок. Но все заранее приготовились к любым, даже самым неприятным сюрпризам. Поэтому обошлось без серьёзных травм. А синяки и ссадины – не в счёт.

––

Естественно, раненому грифону уступили первую очередь на посадку. Надо отдать должное пилоту, – он смог профессионально завести животное на снижение. И плоскость этого снижения закончилась как раз над площадкой, которую плотно обступили встречающие разведчиков воины.

С силой загоняя под себя воздух, грифон привычно завис. Встречающие только теперь рассмотрели, что на спине животного не три, а четыре пассажира. Люди, тролли и орки стали активно жестикулировать, видимо, обсуждая причины, побудившие Слава перебраться на спину этого грифона. И уже через секунду некоторые нашли эту причину. Во всяком случае, Слав увидел, что воины стали вытянутыми руками указывать на грифона. Точнее – на нижнюю часть его тела. Из этого Слав сделал вывод, что воины увидели застрявшее в лапе животного копьё.

Перед тем, как грифон коснулся земли, пилот, полуобернувшись, крикнул:

–Приготовьтесь!

Слав и оба стрелка послушно «приготовились». Хотя, что они могли сделать? Просто – ждать. Ждать, чем закончится этот запоминающийся полёт.

Сначала грифон коснулся земли задними лапами. Тут всё прошло, как по маслу. Но уже в следующее мгновение животное попыталось опереться на раненую лапу.

Видимо, пилот всё же не достаточно надёжно закрепил свои ремни на остатках «страховочного жилета» Слава. Потому что человек вылетел из седла, как только грифон резко поднялся «на дыбы». Боль, пронзившая лапу бедолаги, оказалась настолько сильной, что животное не смогло сохранять спокойствие. Но всё это Слав понял уже потом. После того, как пришёл в себя. А до того момента он успел пролететь несколько метров. А во время этого позорного для любого всадника полёта Слав успел увидеть поистине сказочную картину вставшего на дыбы грифона.

Человек во всех деталях рассмотрел изогнутую шею крылатого красавца. Увидел, что белоснежные перья на этой шее вздыбились примерно так же, как это происходит у кошек, когда те злятся. Протестующий гневный клёкот грифона яснее ясного сказал всем окружающим, что животное не в восторге от того, что с ним произошло. Крылья животного начали с силой бить воздух. Причём, видимо, из-за приступа охватившей его ярости грифон не смог правильно рассчитать силы. Отчего едва не упал на спину. Что, конечно же, могло бы стоить жизни сидящим на нём гномам.

К счастью, грифон смог устоять на задних лапах. Только начал с силой размахивать хвостом. Наверное, грифоном в этот момент руководили инстинкты. Потому что соотношение хвоста к остальному телу вряд ли позволило бы использовать его в качестве балансира. Скорее уж, основную роль в восстановлении равновесия сыграли крылья и мышечная масса животного.

На последнее Слав даже мог бы поспорить. Ведь он отлично рассмотрел едва ли не каждую мышцу грифона. Все они слишком явственно проступили сквозь его золотую шкуру. Как на спине с боками, так и на лапах. В общем, Славу даже понравилось то, что он увидел. Точнее, то, что он успел увидеть до того, как с силой ударился о землю и потерял сознание.

Пришёл Слав в себя уже в шатре. Первое, что он почувствовал, – на него брызгают воду. Хотя правильнее было бы сказать, что воду на него лили. Потому что Ласа, набрав в ладонь воду из серебряного кувшина, тут же выплёскивала её на лицо мужа, делая при этом странные пассы пальцами. Видимо, этим женщина хотела показать, что она именно брызгает водой, а не льёт её ручьями.

Глядя в слегка испуганные глаза жены, Слав с улыбкой спросил:

–С грифоном всё в порядке?

Из-за плеча Ласы выглянуло волчье лицо Кора. Насмешливо оскалив блестящие клыки, волкодлак сказал:

–На твоём месте я лучше о себе заботился бы. Ласа сказала, что она из тебя всю душу вытрясет.

Слав снова посмотрел в бесконечно прекрасные глаза жены. В её испуганные глаза. Страх в которых, конечно же, всего лишь ширма. А за ним, за этим страхом (неподдельным, конечно же), прячется кое-что другое. А именно – любовь.

Привстав, хотя голова от этого простого движения и закружилась, а к горлу подкатила неприятно-тёплая волна тошноты, Слав взял в ладонь прохладную, влажную руку жены. Медленно поднёс её к губам и поцеловал. После чего виновато улыбнулся:

–Ласочка, милая, ты меня извини. Но у меня просто не было другого выхода. Не мог же я оставить гномов в беде. Ведь грифон и в самом деле мог…

Улыбнувшись задрожавшими губами, Ласа попыталась сказать:

–Да я всё понимаю. Просто…

Но тут из её глаз потекли слёзы. Причём Слава поразило то, с какой силой они хлынули из этих прекрасных глаз. У него даже сложилось ощущение, будто эти слёзы копились там довольно-таки продолжительное время. И только и ждали благоприятного момента, чтобы прорвать возведённую волей женщины плотину.

Посмотрев по сторонам, Слав увидел, что в шатре, оказывается, собралось довольно-таки много воинов. Причём, среди орков, троллей и гномов Народа затесалось немалое количество и офицеров Тогета.

Остановив взор на лице Кора, Слав попросил:

–Выведи их всех отсюда. И поскорее.

Метнув быстрый взгляд на поникшую голову Ласы, Кор едва заметно кивнул в её сторону. Слав с готовностью подтвердил догадку друга, также едва заметно качнув головой. Тогда Кор, издавая рычащие звуки, объявил:

–Всё! Выходим все из шатр-ра! Быстр-ро! Иначе глотки всем пор-рву!

Никому не захотелось проверять, насколько именно реально обещание волкодлака. Только офицеры Тогета слегка замешкались. Но, увидев, что гномы, орки и даже тролли довольно-таки быстро, если не сказать – суетливо, торопятся покинуть шатёр, также поспешили к выходу. На какое-то время в дверях образовался затор. Впрочем, Кор быстро его ликвидировал, слегка подтолкнув ближайших к нему воинов.

Слав не смотрел на то, как Кор освобождал шатёр от посетителей. Он только услышал, что воины, оказавшись снаружи, видимо, повалились в кучу. Потому что до его слуха донеслись лязганье доспехов и приглушённая ругань. Несколько слов кто-то сказал по-русски. Наверное, кто-то из троллей решил выплеснуть отрицательные эмоции при помощи мата.

Осторожно, словно величайшую драгоценность в мире (хотя Слав и считает, что это как раз и есть ценнейшее, что он когда-либо видел), он взял мокрое от слёз лицо Ласы в ладони. Приподнял его так, что стали видны дрожащие от сдерживаемых рыданий губы. И, больше не в силах видеть мучения любимой, припал губами к этим дрожащим губам. Ощутил солёный привкус слёз. После чего, охваченный чем-то настолько сильным, что он даже не попытался бы найти достаточно точное определение этому чувству, Слав прижал жену к себе. И, стиснув её в объятиях, застыл, ожидая, пока буря внутри его груди утихнет до такой степени, чтобы стало возможным говорить.

Но первой заговорила Ласа.

Видимо, и женщиной в этот момент владели очень сильные чувства. Потому что речь Ласы постоянно прерывалась сдерживаемыми рыданиями. И каждое всхлипывание любимой с невероятной силой било по натянутым нервам Слава.

–Я испугалась, Слав. Я очень испугалась. Я думала, что вот-вот тебя потеряю.

Славу пришлось дождаться, пока спазм в горле, мешавший говорить, пройдёт. Но всё равно и его речь оказалась прерывистой, когда он ответил:

–Ласочка, милая, да что со мной станется-то? Ведь ты же даже смогла меня из другого мира вытащить. Не для того же, чтобы я теперь тут разбился. Ведь у меня есть самый сильный в мире оберег. И это – твоя любовь. Да разве же её смогут пересилить какие-то там законы физики! Да по сравнению с твоей любовью этот хренов закон всемирного тяготения просто ничто! Ласочка, пока ты меня любишь, меня и смерть не возьмёт.

Хоть Слав и не видел лица Ласы, когда та заговорила, он с готовностью поспорил бы, что женщина улыбается.

–Ерунда, конечно. Ну, то, что ты только что сказал. Ты же сам не раз говорил, что любовь – дело хорошее, но и доспехами брезговать не стоит. Я это отлично запомнила. Но всё, что ты мне тут только что наврал, очень даже красиво. Можешь даже как-нибудь потом мне ещё разок про это наврать.

И только после этого Слав нашёл в себе силы, чтобы посмотреть жене в глаза. В её мокрые от слёз, но уже повеселевшие глаза.

––

В шатёр Тосала Слав вошёл с уже смеющейся над его не слишком-то умелыми шутками Ласой. Кор, шедший за ними следом, только и мог, что скалить клыки с каким-то странным выражением на лохматом лице. Кажется, даже волкодлак, знающий Слава и Ласу едва ли не лучше всех остальных, не прекращал удивляться тому, что другу удалось так легко отделаться. Ведь он-то, да, собственно, как и все остальные, полагал, что Славу непременно достанется от Ласы так, что тому придётся не один день приходить в себя. Но теперь выяснилось, что этим двоим, похоже, гораздо легче договориться, чем это можно было представить.

Генерал встретил Слава, Ласу и Кора довольно-таки приветливо. Предложил всем троим сесть к столу. Приказал поставить перед каждым кубок с вином (золотой) и тарелку (тоже – из золота) с аккуратно, аппетитно разложенной на них едой.

Гости приглашение к столу, конечно же, приняли. Кубки, убедившись, что в них вино, отставили от себя подальше. Причём, сделали это настолько демонстративно, что генерал тут же велел заменить напиток. Пока вино выливали (или выпивали), гости принялись за еду. И за считанные мгновения содержимое тарелок Кора и Слава превратилось в жалкие останки. Оба безжалостно разорили с таким старанием созданное произведение искусства из поджаренного до румяной корочки мяса, золотистой картошки, зелени и запечённых в золе костра яиц с яркими, словно крохотные солнышки, желтками. Ласа отнеслась к содержимому стоящей перед ней тарелки гораздо более щадяще. Женщина неторопливо ела, когда проглотившие свои порции мужчины уже начали голодными глазами обшаривать опустевший стол.

Генерал не стал мучить гостей долгим ожиданием. Хлопнув в ладоши, он приказал принести ещё еды. А Кор, видимо, не надеясь на догадливость слуг, крикнул им вслед:

–И мяса побольше тащите!

Генерал приказал всем лишним покинуть шатёр. И, когда в помещении остались только он и трое его гостей, с укоризной посмотрел Славу в глаза и, покачав головой, сказал:

–Мне сообщили о том, на какое безрассудство ты пошёл во время полёта. Слав, ты, конечно же, можешь мне не верить, но я был бы очень опечален, если бы ты погиб. Поверь, я считаю тебя самым выдающимся человеком нашего мира. И очень не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Думаю, что для всех нас будет лучше, если впредь ты не станешь принимать участия в разведывательных полётах. Уверен, что твои близкие со мной согласятся.

Ласа, изящно отправив в рот крохотный листочек салата, с благодарной улыбкой посмотрела на генерала:

–Благо дарю, Тосал, но вряд ли он тебя послушает. Да и меня с Кором он тоже слушать не будет. Но я всё равно благодарна тебе за всё, что ты только что сказал.

Вошедшие слуги принялись деловито расставлять на столе новые тарелки с разложенными на них сочными, поджаренными кусками мяса. Как только тарелку опустили перед Кором, тот, поведя носом, удовлетворённо зарычал и без промедления напал на пищу. Причём, напал – это в самом что ни на есть прямом смысле.

Принесли кубки. Видимо, ничего, кроме воды, чтобы заменить вино, не нашлось. Слав с сожалением вспомнил сок гебогла. У него даже зародилось некое подобие ностальгии по Тобу. Ведь там он мог пить этот сок каждый день.

Тосал выждал, пока гости удовлетворят первый голод. И, как только увидел, что Слав стал есть значительно медленнее, спросил:

–Может, уже расскажете мне, что вам дала разведка? Что вы увидели?

Слав отхлебнул воды из тяжеленного кубка. Поставив не очень-то удобный для питья кусок золота на стол, ответил:

–Можно и рассказать. Вот только рассказывать-то особо нечего. Потому что мне мало что удалось рассмотреть. А подзорную трубу мне запретили взять из-за лишнего веса. Так что… – Он развёл руками.

Генерал подождал продолжения. Но, поняв, что Слав не собирается говорить что-либо ещё, кивнул и обратил взор на Ласу:

–Может, ты что-нибудь успела рассмотреть? Я по опыту знаю, что женщинам часто удаётся рассмотреть то, что ускользает от внимания мужчин. Особенно – таким прекрасным, как ты, Ласа.

Женщина выслушала комплимент совершенно спокойно. И, слегка пожав плечами, сказала:

–Вряд ли я смогу тебя чем-нибудь порадовать. Я видела примерно то же самое, что и все остальные. В основном – летевшие в нас стрелы. А вот кто их пускал, – извини, но не могу тебя особенно порадовать. Я видела только, что это были существа, очень похожие на орков. Мне даже подумалось, что это именно орки и есть. – Она на секунду задумалась. – Ну да, вылитые орки. Такие же зелёные. И на них, как мне кажется, я даже смогла тёмные полосы рассмотреть.

Тосал с нескрываемым интересом спросил:

–А эти полосы одинаковые с обеих сторон? Как и рассказывал твой муж?

Метнув в сторону Слава быстрый взгляд, Ласа снова пожала плечами:

–Не знаю. Тосал, извини, но у нас не было времени вести наблюдения. Приходилось смотреть за тем, чтобы не попасть под их стрелы.

Генерал с готовностью кивнул:

–Да, я понимаю. И, кстати, я несказанно рад, что вы благополучно вернулись назад. – Он посмотрел в сторону Слава и виновато улыбнулся. – Ну, почти благополучно.

Слав криво усмехнулся:

–Главное, что все вернулись живыми. А что ещё важнее, раненый грифон также вернулся назад, а не оказался в руках гебулонов.

Тосал какое-то время молчал. Гости также не проявляли желания вести светские разговоры. Поэтому ничего, кроме звяканья ножей и вилок, да чавканья Кора, смешанного с его же довольным урчанием, не было слышно. Даже слуги, постоянно добавлявшие еды на быстро пустеющие тарелки, не издавали ни звука.

Наконец, генерал всё же задал вопрос, который, похоже, не давал ему всё это время покоя:

–Кстати, а стоило ли так рисковать, Слав? Я имею в виду, что твоя-то жизнь намного важнее, чем все эти гномы и грифон. Разве не так? Да и что такого страшного случилось бы, если бы один из грифонов оказался в руках этих чёртовых гебулонов?

Прежде чем ответить, Слав ненадолго задумался. Он постарался поставить себя на место генерала. Естественно, что этот далеко не глупый человек решил использовать представившуюся возможность для того, чтобы выяснить как можно больше подробностей из жизни воинов Народа. А уж грифоны, само собой, должны интересовать его больше всего остального.

Поэтому Слав решил, что он просто не имеет права раскрывать перед Тосалом важных деталей. Но и оставить его вопрос без ответа он тоже не мог. Потому что, хоть Тосал и представляет не самую дружескую для Народа часть человечества этого мира, он всё же довольно-таки умён, чтобы понимать всю важность самого существования ССР. Ведь с появлением этого государства на карте этого мира войны почти исчезли. А значит, и риск для жизни самого генерала, а уж особенно – его воинов, стал значительно меньше. И Тосал, в меру его ума, просто обязан понимать, насколько важно сделать всё необходимое для сохранения или даже усиления влияния ССР на весь остальной мир. И Слав должен ему в этом помочь.

Придя к такому решению, Слав заговорил:

–Тосал, ты просто не понимаешь, как гномы ценят своих грифонов. Вот ты же любишь своего коня? – Он дождался, пока генерал утвердительно кивнёт. – Ну, а грифонов гномы ценят намного выше, чем мы – своих лошадей. Для них грифоны – это что-то вроде… Даже и не знаю, с чем сравнить-то.