И снова он не увидел никаких признаков движения, за исключением редких обрывков плавающей обугленной бумаги, которые падали сверху. Он снова перешел ручей по пешеходному мосту. Тогда он пошел медленнее, ища краем ботинка след, который оставил на утоптанной тропинке.

Он чуть не пропустил его, заметив только тогда, когда перешагнул через него. Остановившись, он обернулся и посмотрел назад, туда, откуда пришел. Впереди виднелись широколиственные деревья, так похожие на клены, тропинка, по которой он пришел.

Он начал поворачиваться – и мир вокруг него перевернулся вверх дном. Белое лицо девушки мелькнуло в лобовом стекле автомобиля, внезапно исчезло и закружилось в безумном вращении, пока лицо не перевернулось вверх ногами, а затем исчезло мимо него.

Глухой гулкий звук взорвался в его сбитом с толку сознании. Дикие силы швыряли его внутри машины так быстро, что невозможно было сказать, где верх, а где низ.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. В мертвой тишине он услышал визг тормозов. Он подумал, не девушка ли это остановила свою машину, чтобы вернуться, но не повернул головы, чтобы посмотреть.

Он пытался согласовать последовательность событий, вызванную его чувствами. Это было невозможно. Он провел по меньшей мере два часа, поднимаясь по этой тропинке, наблюдая за статуей робота и снова спускаясь туда, где он впервые появился.

И все же, если это вообще произошло, то произошло менее чем за долю секунды, поскольку события при столкновении начались именно с того места, где они остановились.

Он открыл глаза, увидел кремовую глянцевую поверхность потолка и сразу понял, что находится в больнице. Не поворачивая головы, он позволил своим пальцам исследовать чистые пахнущие простыни, больничный халат, повязанный вокруг шеи.

Послышались шаги. Медсестра посмотрела на него сверху вниз со спокойной улыбкой.

– Чувствуешь себя хорошо? – спросила она.

Он наклонил голову в почти незаметном кивке. Медсестра ушла. Когда дверь за ней закрылась, послышался свист ветра, но он не потрудился повернуть голову, чтобы посмотреть.

Через несколько минут снова послышался скрип двери. Несколько пар шагов приблизились к кровати. Двое мужчин, вероятно, врачи, посмотрели на него сверху вниз.

– Как сегодня чувствует себя пациент? – спросил один из них.

– Сегодня? – эхом отозвался Лин. – Как долго я здесь нахожусь?

– Почти неделю.

Все нахлынуло потоком. Он мог вспомнить часы мучительной боли, во время которых он взывал к ним, чтобы они избавили его от страданий, по крайней мере, две ужасные кошмарные сцены, где он был окружен сверкающими хромированными предметами и ужасным запахом эфира.

– Теперь я вспомнил, – сказал он слабым голосом. – Буду… буду ли я жить?

– Если бы вы спросили нас об этом вчера, мы бы сказали "нет", – сказал доктор, – но… – Он пожал плечами.

– Насколько сильно я ранен? – спросил Лин у врачей.

– Довольно сильно, – сказал один из них с серьезной откровенностью. – Сломана спина. Переломан позвоночник. Если ты выживешь, ты никогда больше не будешь ходить.

– Но я, вероятно, не выживу? – сказал Лин.

Врачи не ответили.

– Девушка, – сказал Лин, – та, что была за рулем другой машины? Она была ранена?

– Да. Довольно сильно. Но она будет жить.

– Как ее зовут?

Два врача посмотрели друг на друга. Один из них сказал:

– По-моему, она назвалась Дороти Лейк.

– Скажите мне, что было причиной того, что моя машина вышла из-под контроля? – внезапно спросил Лин.

– Я могу вам это сказать, – сказал один из врачей. – Механик сообщил, что стержень, который соединяет передние колеса вместе, чтобы они оставались на одной линии, оторвался от одного из своих креплений.

– О, – неопределенно сказал Лин. Он начинал чувствовать себя странно. Воспоминание о той интерлюдии на вершине горы вернулось. Он вспомнил тот клочок бумаги, который выхватил из пламени. Но, конечно, в этом ничего не было.... – Мои вещи здесь? – резко спросил он. – Мой бумажник?

– Да, – сказала медсестра. – Ваш бумажник здесь, в ящике.

– Возьмите его, – сказал Лин.

Она открыла ящик стола и достала бумажник.

– Откройте его и посмотрите, есть ли там сложенный листок бумаги, оторванный с одного угла, – потребовал он.

Он наблюдал, как она изучает содержимое. Он узнал текстуру бумаги, когда она появилась на свет.

– Вот так! – напряженно сказал он. – Дайте это мне!

Он попытался поднять руку. Ему пришлось довольствоваться тем, что он держал листок в пальцах, упираясь локтями в кровать. Дрожащими пальцами он открыл его и увидел шрифт, который так отличался от обычного набора текста.

Его пальцы больше не дрожали. Он сложил лист бумаги и вернул его обратно.

– Не кладите его обратно в мой бумажник, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы отнесли это в офис больницы, чтобы они положили его в конверт и заперли в сейфе. Вы понимаете? Я хочу, чтобы об этом позаботились так, как если бы это стоило миллион долларов. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Вы понимаете?

– Д-да, – сказала она. – Я все сделаю.

Лин смотрел, как она выходит из комнаты, затем с улыбкой повернулся к врачам.

– Я буду жить, – уверенно сказал он. – Я буду жить. Ничто не может убить меня сейчас – пока этот лист бумаги остается нетронутым.

Он совсем не возражал против того, как двое мужчин смотрели друг на друга, приподняв брови.

Дверь со свистом распахнулась. Вошла медсестра.

– В приемной внизу мужчина, который хочет вас видеть, мистер Грант, – сказала она. – Он представился как Хьюго Фэйрчайлд.

Лин нахмурился.

– Вы уверены, что он хочет меня видеть? – спросил он. – Я не знаю никого с таким именем.

– Да, – сказала медсестра. – Я сказал ему, что вы не в том состоянии, чтобы принимать посетителей, но он сказал, что отнимет у вас всего минуту времени.

– Хорошо, – вздохнул Лин. – Отправь его наверх, но убедись, что он не останется дольше этого.

Лин осмотрел мужчину, которого привела медсестра. Он был среднего роста и обычной внешности. Тип, который не привлек бы второго взгляда ни на улице, ни где-либо еще.

– Я Хьюго Фэйрчайлд, – сказал мужчина. – Ты Лин Грант.

– Это верно, – сказал Лин.

Фэйрчайлд на мгновение посмотрел на Лина сверху вниз, затем резко сказал:

– Я сразу перейду к делу. У тебя есть листок бумаги, который тебе не принадлежит. Я пришел, чтобы забрать его.

Глаза Лина сузились.

– Как ты узнал об этом и зачем тебе это нужно?

– Нет необходимости задавать вопросы, – сказал Фэйрчайлд. – Я здесь, чтобы получить этот листок бумаги. Для тебя это не имеет никакого значения.

– Ты не можешь его получить, – сказал Лин.

Фэйрчайлд быстро огляделся.

– Мы одни, – быстро сказал он. – Я мог бы вырубить тебя одним ударом кулака. Если ты не будешь кричать, я просто достану его из твоего бумажника и уйду.

Лин, ухмыляясь, наблюдал, как Фэйрчайлд открыл ящик стола, достал бумажник и быстро обыскал его. Когда он увидел, что листа там нет, он бросил бумажник обратно в ящик и мрачно посмотрел на Лин.

– Где он?

– Ты думаешь, я не знаю ценности этого клочка бумаги? – сказал Лин. – Ты никогда его не получишь. Но ты меня заинтересовал. Как ты сюда попал? Ты знаешь, что я имею в виду.

– Послушай, Лин Грант, – сказал Фэйрчайлд. – Я в отчаянии. Мне нужна эта бумага. Для тебя она ничего не значит. Пожалуйста, дай мне ее.

– Ничего не значит для меня? – сказал Лин, его голос был мягким и насмешливым. – Если бы я не выхватил эту бумагу из огня, я был бы сейчас мертв. Ты это знаешь. И пока я храню ее, ничто и никогда не сможет убить меня. Вот почему ты никогда ее не получишь.

– Ты сумасшедший, – сказал Фэйрчайлд. – Как простой листок бумаги может обладать такой силой? Он не имеет никакого значения. Надпись на нем – просто бессмыслица.

– Тогда почему ты так заинтересован в том, чтобы бросить его в огонь? – сказал Лин. – Если бы ты не появился, я, возможно, со временем каким-то образом рационализировал бы свои воспоминания и порвал бы это дело. Но не сейчас. То, что ты пришел за листком, убеждает меня в моей правоте. Ты никогда его не получишь!

– Если я этого не сделаю, – сказал Фэйрчайлд, сжав губы, – ты пожалеешь о каждой минуте, которую ты его хранишь. Ты ошибаешься на его счет. Это вообще не имеет к тебе никакого отношения. – Его голос стал умоляющим. – Отдай его мне, и я обещаю тебе, что ты полностью восстановишься, как будто ты никогда не был в аварии. Врачи могут сказать тебе, насколько это будет похоже на чудо.

Лин покачал головой.

– Это нечто большее, чем просто суеверие или фантастические чудеса, – сказал он. – Я никогда не откажусь от этого листка, пока не узнаю, что он означает и о чем идет речь. Я знаю, я должен был умереть. Мне нечего терять, что бы я ни делал. Так что я оставлю его себе.

– Ты пожалеешь об этом, – сказал Фэйрчайлд. Он резко повернулся к двери как раз в тот момент, когда вошла медсестра. – Я как раз собирался уходить, – спокойно сказал он.

В ту ночь Лин спал, а утром, когда он проснулся, медсестра принесла ему поднос с завтраком.

– Доброе утро! – радостно сказала она.

Лин зевнул и протянул невнятное "Доброе утро", слетевшее с его широко открытого рта.

Медсестра поставила поднос так, чтобы он мог легко до него дотянуться, и направилась к выходу из палаты. У двери она резко остановилась и ахнула, затем повернулась и посмотрела на него. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала и поспешила выйти.

Менее чем через пять минут она вернулась с одним из врачей. Она говорила:

– Он это сделал. Я видела это собственными глазами, – когда она открыла дверь.

– Доброе утро, Лин, – сказал доктор. – Медсестра сказала мне, что видела, как ты подтягивал ноги, не прикасаясь к ним. Конечно, она ошибается.

Лин посмотрел на свои колени, где они натянули одеяло, с испуганным выражением на лице.

– Так я и сделал, – прошептал он в изумлении. И он снова пошевелил ногами.

– Это невозможно! – резко сказал доктор.

– Так оно и есть, – сказал Лин, ухмыляясь. – Должно быть, я установил телепатический мост через перерезанные нервы.

– Это тоже невозможно, – сказал доктор, но его первое удивление прошло. Он подошел к кровати, откинул одеяло и стоял там, наблюдая, как Лин двигает ногами.

– Лучше не торопись, пока мы не проверим с помощью рентгеноскопии, – предупредил он. – Здесь есть что-то очень забавное. Я сам смотрел рентгеновские снимки. Перелом позвоночника был очевиден безошибочно!

Полчаса спустя Лин расслабленно лежал на столе в рентгеновской лаборатории, в то время как полдюжины врачей изучали его через экран флюороскопа и все говорили одновременно, время от времени один из них подходил к подсвеченной пластине и прослеживал то, что, очевидно, было широкой щелью в позвоночный столб.

– Я думаю, что мог бы ходить без каких-либо проблем, если бы вы позволили мне встать, – заметил Лин.

– Боже мой, нет! – ахнул один врач.

– Я не понимаю, почему бы и нет, – сказал другой. – Если бы у нас не было ничего, кроме того, что мы видим сейчас, вы бы согласились, что с ним все в порядке. Почему бы не позволить ему попробовать?

Послышалось тревожное бормотание, которое постепенно переросло во мнение большинства, что он должен попытаться. Техник отодвинул экран флюороскопа в сторону.

Лин сел, плавно повернулся на девяносто градусов и спустил ноги с края стола. Он осторожно опустил ноги на пол. Еще более осторожно он позволил своему весу постепенно опуститься на них. Пока врачи наблюдали, казалось, не дыша, он встал и сделал робкий шаг, затем более смелый, а затем прошел несколько шагов и повернулся, возвращаясь к столу.

– Это кажется совершенно естественным, – сказал он. – Я думаю, вам придется признать, что вы были неправы насчет перелома спинного мозга.

– Но мы не ошиблись! – Это был доктор, который вначале заботился о Лине. – Рентгеновские снимки доказывают это!

– Вы уверены, что они не были перепутаны с таковыми у какого-то другого пациента? – предположил другой врач.

– Найдите мне другого пациента в этой больнице, у которого перелом позвоночника шириной в полдюйма, и я… я…

– Съедите его? – предложил Лин.

– Да. Я его съем. С удовольствием. Ошибки определенно не было. Чудо более вероятно, чем перепутывание этих рентгеновских пластинок.

– Значит я здоров? – спросил Лин. – Могу ли я покинуть больницу?

– Ни при каких обстоятельствах не в ближайшие два-три дня, – сказал его врач. – Лично я думаю, что мы должны выставить тебя на всеобщее обозрение. Первое доказанное чудо за две тысячи лет. Или больше! Но мы бы хотели, чтобы ты оставался достаточно долго, чтобы мы могли убедиться, что это не какое-то странное происшествие, которое само себя исправит. А также дать нам время привыкнуть к тому, что ты можешь ходить.

– Хорошо, – сказал Лин. – Я бы все равно предпочел остаться еще на пару дней. Могу я вернуться в свою палату и позавтракать еще раз? У меня не было возможности закончить свой первый завтрак.

Как только он остался один в своей палате, он подошел к окну и выглянул наружу. Внизу была улица, а слева он мог видеть тротуар, который вел к главному входу в больницу.

На другой стороне улицы были офисные здания, и через мгновение он обнаружил то, что наполовину ожидал найти. Хьюго Фэйрчайлд стоял на тротуаре, наблюдая за входом в больницу.

– Тебе следует оставаться в постели.

Лин обернулся на звук голоса, затем расслабился со вздохом облегчения. Это был доктор.

– Хорошо, док, – прорычал он.

Он подошел и сел на край кровати.

Кривая улыбка искривила губы доктора.

– Знаешь, – сказал он, – ты не единственное чудо, которое произошло сегодня в этой больнице.

Лин моргнул.

– Только не говорите мне, что Дороти Лейк, девушка в той другой машине, – это другое чудо!

– Как ты узнал? – спросил доктор. – Да, это была она. Пять сломанных ребер и сломанная правая рука. И серьезная рваная рана на щеке. И сейчас от них нет и следа.

– Где она? – потребовал Лин. – Я должен ее увидеть.

– Хотел бы я знать, что происходит, – сказал доктор. Он молча изучал Лина. – Я спрошу мисс Лейк, примет ли она тебя.

Лин лег и попытался расслабиться, пока доктор не ушел, но его глаза не отрывались от двери. Прошло больше часа, прежде чем вошла медсестра с халатом и информацией о том, что "мисс Лейк хочет вас видеть".

Он последовал за ней через весь коридор. Она открыла ему дверь. Он прошел мимо нее в палату и увидел лицо, которое видел через ветровое стекло.

– Я оставлю вас одних на десять минут, – сказала медсестра.

– Привет, – нервно сказала Дороти Лейк.

Лин видел, что она боится.

– Привет, – сказал он. – Вам не нужно меня бояться. Я вас не съем. На самом деле, мне ужасно жаль, что я столкнулся с вами. Если я могу что-нибудь сделать.... Я, конечно, оплачу больничный счет…

– Я вас не боюсь, – сказала она. – Это то, как я проснулась сегодня утром, и со мной все в порядке. Это пугает меня. Я не знаю, что с этим делать.

Лин начал что-то говорить, но передумал.

– И есть кое-что еще, – продолжила Дороти. – Это тот человек, который вчера настоял на встрече со мной. Он потребовал, чтобы я отдала ему документ, который должен был быть у меня. Он не поверил мне, когда я сказала ему, что ничего об этом не знаю.

– Его звали Хьюго Фэйрчайлд? – спросил Лин.

– Да!

– Теперь я все понимаю, – мрачно сказал Лин. – Твоя судьба тоже была написана на этом клочке бумаги.

– Моя судьба? – растерянно спросила Дороти.

– И он заставил нас выздороветь, чтобы нам пришлось покинуть больницу, – продолжил Лин. – Когда мы уйдем, он поймает нас и заберет это у меня.

Дороти нервно рассмеялась.

– Я думаю, что я действительно сумасшедшая. То, что происходит, не может произойти. Это хороший тест на безумие, не так ли?

– Не говорите глупостей, – сказал Лин. – Когда что-то случается, это может случиться, каким бы невозможным это ни казалось. Позвольте мне рассказать вам, что произошло, что вызвало все это.

– Пожалуйста, сделайте это, – сказала она. – Я уверена, что это не может быть более невозможным, чем заживление моих костей, а сильный порез на щеке исчез за одну ночь, даже не оставив шрама.

– Вы так думаете? – мрачно сказал Лин. – Тогда послушайте это. Вы помните, когда мы должны были врезаться? За долю секунды до аварии? Тот самый момент, когда вы укоризненно смотрели на меня, я вдруг оказался в… Я не знаю, где это было, но я знаю, что это было не на этой земле. Я поднялся по тропинке на высокий холм, откуда открывался вид на огромную долину, и там, на этом высоком насесте, была статуя.

– Статуя? – эхом отозвалась Дороти.

– Не перебивайте, – сказал Лин. – Вы, наверное, не можете понять. Я сам этого не понимаю. Так что просто послушайте, что произошло и что, по-моему, это значит. Это была движущаяся статуя. В некотором смысле, как робот. Но это было нечто большее. Теперь я в этом уверен. Это был, в некотором роде, бог. Бог Судьбы. Он печатал на какой-то пишущей машинке с автоматической подачей нового листа бумаги каждый раз, когда выдергивали старый. А рядом с пишущей машинкой стояло что-то вроде мусорной корзины с горящим внизу пламенем. Эта статуя заполняла лист бумаги печатными буквами, а затем вырывала его и бросала в корзину, и он мгновенно сгорал. И теперь я знаю, что сам процесс сжигания этого листа бумаги делал реальностью то, что было на нем написано. И если коротко, я выдернул лист бумаги из пальцев статуи как раз в тот момент, когда его собирались бросить в пламя.

– Но… – слабо произнесла Дороти.

– Этот листок бумаги, – твердо сказала Лин, – был нашей судьбой. Вашей и моей. На нем было написано, что мы должны были погибнуть в этом несчастном случае. И пока эта бумага не будет возвращена туда и сожжена в пламени, мы не сможем умереть!

Теперь она как-то странно смотрела на него.

– Вы думаете, я сумасшедший? – сказал Лин. – Хьюго Фэйрчайлд приходил за этой бумагой, не так ли? И она у меня. Фэйрчайлд ждет возле больницы, пока я – или вы – тоже расскажете об этом. Я видел его из своей палаты.

– Как… – слабо произнесла Дороти. – Как вы попали в тот… в тот другой мир?

– Я не знаю, – сказал Лин. – Я просто сделал это, вот и все.

– Тогда… значит, Хьюго Фэйрчайлд из этого другого мира?

– Это очевидно, не так ли? – сказал Лин.

– Но теперь уже слишком поздно, чтобы это принесло ему какую-то пользу, не так ли? – настаивала она. – Несчастный случай позади. Мы не были убиты.

Лин медленно покачал головой.

– Еще не слишком поздно, иначе он бы этого не хотел. Разве вы не видите? Мы, вы и я, не можем умереть, пока он не получит это. Вот почему он его хочет. Поскольку на нем написано, что мы погибли в той катастрофе, в тот момент, когда лист сгорит, мы вернемся туда, где были, когда я выхватил эту бумагу из пламени, и мы погибнем в той аварии. Тогда всего этого, нашего пребывания в больнице и всего остального, никогда бы не случилось!

Это было на следующий день. Дороти пришла в палату Лина. Она выглядывала из окна на Фэйрчайлда, стоявшего на тротуаре.

– Что мы будем делать, Лин? – спросила она, поворачиваясь к нему. – Мы не можем надеяться сразиться с ним. Должно быть, он обладает сверхъестественными способностями, иначе он не смог бы так чудесно вылечить нас.

– Я не знаю, – сказал Лин. – Нам придется улизнуть через черный ход или что-то в этом роде. Мы должны уехать завтра, ты понимаешь. Или, послушай, он охотится за листом, а у тебя его нет. Ему нужен я. Я уйду первым, с этой бумагой. Тогда ты будешь свободна и сможешь забыть об этом.

– Я все еще не могу в это поверить, – сказала Дороти. – Если бы не тот факт, что мои ребра были определенно сломаны, и я видела этот ужасный порез на моей щеке....

– Ты же знаешь, что другого объяснения нет, – сказал Лин.