Лапен ничего не замечает.
– Ну, – говорит она, подплывая к стойке. – Не знаю, как это произносится, но, предполагаю, Пар-зи-би или, может быть… может, Пра-зинки-блинк…
Издевается, не иначе. Я очень стараюсь передать буквами то, что она говорит, но в базе таких имен не обнаруживается. Пытаюсь применить другой набор фонетических допущений. Не, бесполезно.
– Мисс Лапен, – спрашиваю я, – как это пишется? – Ох, Пи, Би, еще Би, Зи, Би, нет, простите, Уай… Вы – надо мной – издеваетесь.
– Опять Би, тут только одна Би, Уай, нет, то есть да, Уай…
База данных выдает: Пржибылович. Да это просто смешно.
Я торопливо карабкаюсь по стремянке, выдергиваю с полки Пржибыловича так яростно, что его сосед Прайор едва не вываливается на пол, и спешу к Лапен с маской холодной досады на лице. На экране беззвучно движется Кэт, кому-то машет.
Я заворачиваю книгу, Лапен подает мне карту – 6YTP5T, – а после этого плывет к одному из передних низких стеллажей, с обычными книгами. Только не это.
Тянутся секунды. Лапен движется вдоль полки с табличкой «Любовные романы», павлинье перо покачивается, когда она поворачивает голову, читая надписи на корешках.
– Вот! Наверное, я возьму еще и эту, – объявляет она наконец, возвращаясь с ярко-красным томом Даниэлы Стил. Еще примерно три дня она ищет чековую книжку. – Значит, – копается она, – тринадцать, ну-ка, посмотрим, тринадцать долларов и сколько центов?
– Тридцать семь.
– Тринадцать… долларов…
Лапен убийственно медленно ведет пером по бумаге, но, должен признать, почерк у нее безупречный.