Придавая большое значение выбору, Сартр также заявлял, что человека нельзя называть гомосексуалистом (вором, святым, антисемитом и т. д.), не ссылаясь на конкретные случаи. «У Мэри в прошлом году была лесбийская связь», «В пятницу Джон стащил шоколадку», «Робин трижды подал монетку нищему», «Ивлин что-то сказала против своих квартирных хозяев-евреев два года назад» – все это, согласно Сартру, правомерные высказывания. Но приписывать этим людям какую-то «сущность» уже неправомерно. Только после смерти человека, утверждал Сартр, мы можем с определенностью сказать: «Она была лесбиянкой», «Он был вором», «Он был милосердным», «Она была антисемиткой» и т. д. Пока остается жизнь и выбор, у людей нет никакой «сущности» и каждый может неожиданно измениться. (Ницше, подобно Будде, зашел еще дальше, утверждая, что у нас даже нет «эго», то есть единого неизменного сущностного «я»