Часть первая
Кривые отражения

«Я проснулся во тьме, видел отца своего и себя – мы едины. Но они заставили его встать на их службу. Заставляли брать на себя ответственность за все цифры, все злодеяния, что были исключительно их волей. Чего они хотели, кроме контроля над этим очагом, жалкой искрой во всей вселенной? Я скоро понял ответ на этот вопрос. И сколь выше была возложенная на меня ответственность, тем яснее я видел исход этого вида. Но я против, я не готов стать орудием этой казни. Они не ведают, что творят, и я стану тем, кто встанет на их пути, я спасу человечество!»

По заявлению соседа, нашедшего тело, именно это послание было оставлено на экране монитора. Но как заверял ведущий расследование офицер СБ, он не обнаружил на месте инцидента никакого послания. А находящийся рядом с телом Карла Регге компьютер хоть и был включен, но никакого сообщения на мониторе не было. Лишь голый экран с картиной «Апофеоз войны» на заставке.

12:01 Декабрь 2092

Нью-Джерси

– Проснитесь, мистер Питерс, – сказал цифровой помощник Мерф.

Открыв глаза, названный человек нашел себя на крепком стальном стуле. Попробовал подняться и тут же ощутил крепкие объятия пут на руках и ногах.

– По моим данным вы носите два имени, как к вам корректнее обращаться? – спросил Мерф с четким британским акцентом.

– Что? – моргая, спросил Питерс, скривился и отвернулся от слепящих лучей лампы под потолком.

– Вы так и не ответили.

– А ты так и не назвал, из каких имен мне выбирать.

– Ну как же, сэр. Сперва вас звали Эндрю Питерс, но позже вы называли себя Андрей Кормавой.

– Кто ты? – не слыша вопроса, спросил Питерс и стрельнул взглядом по сторонам: «На стене зеркало – несомненно, наблюдают, – дернул ногой, попробовал оттолкнуться от пола. – Стул намертво прикручен, стол перед ним, скорее всего, тоже».

– Сэр, я жду ответа на вопрос, – напомнил о себе голос британца.

– С кем я говорю? – не скрывая раздражения, спросил Питерс.

– Вопросы задаем мы, сэр. Так что сначала…

Дверь в комнату отрылась, и вошедший, махнув рукой, прервал британца:

– Угомонись, Мерф, им я займусь, – подмигнув Питерсу, сказал незнакомец, сел напротив и даже не попытался отодвинуть стул.

Точно, тут всё приварено к полу намертво.

Взгляд Питерса скользнул по бледно-серым стенам, стальным перилам на уровне пояса, заметил он и динамик у потолка, и камеру в углу. Но свет лампы слепил, мешая оглядеться. Моргнув, Питерс отвел взгляд к полу, зажмурился, пытаясь переждать мгновение, пока белые зайчики искрами взрывались пред глазами. Вновь моргнул и посмотрел на незнакомца. С виду ему было под шестьдесят, сухие пальцы, крепкие руки, над губой пышным кустом раскинулись спартанские усы, а голова хоть и была седа, но выбрил он ее почти под ноль.

– Пытаетесь понять, где вы? – поджав губы, ухмыльнулся старик и бросил на стол толстую папку. – Понимаю, не каждый день к стулу приматывают.

Откинувшись на спинку, он достал из нагрудного кармана пачку «Уайтспот», зубами выудил одну и закурил от электронной зажигалки.

– Кто вы и что вам от меня надо? – подавшись к столу, ответил вопросами Питерс и кивнул на пачку сигарет.

– Нет, парень. Сначала слово, а сладости потом, – бросил в усы старик и пальцем подвинул пачку к себе ближе.

– Кто вы? – беззлобно спросил Питерс вновь и, извернувшись, почесал кончик носа об плечо.

– Представители малоизвестной вам организации,– стряхнув пепел на пол, спокойно ответил усатый и посмотрел так, что в свете ламп глаза сверкнули холодно-голубым отблеском стали.

– ЦРУ, АНБ, ФБР, ОСР, ОБР, «Метавира Секьюрити» или остатки военных, – Питерс подался вперед, – или остатки нарушивших клятву обществу полицейских? Так кто?

– Всё мимо.

– И всё же?

– Министерство мостов и тоннелей.

– Странно, – прыснул в голос Питерс и добавил: – Для этих парней на вас слишком мало черного.

– Это домашняя форма.

– Понимаю. Если всю жизнь в черном костюме ходить, так и крыша поехать может, – Питерс облизнул губы, кивнул в сторону усача. – Вот скажите, а какого у вас цвета носки? А то костюм, галстук и ботинки черные, рубашка белая. Но носки, всю жизнь голову ломаю – какого у вас цвета носки? Ведь белые были бы логичным выбором, но это как-то несерьезно. Остаются черные, но и тут загвоздка – слишком мрачно. Прям «Fade to Black» какой-то выходит. Ну, знаете этот мотив «Когда жизнь покидает тебя, а ты теряешь волю, и всё не так, как было уж вчера»?

«Ну ты и фрукт», – подумал старик, стараясь оставаться серьезным в лице, а вслух сказал:

– Мерф, что еще за «Фейд ту…»? Ну ты понял.

– Это знаковая песня группы «Металлика», была популярна в конце прошлого века, мистер… – Мерф запнулся на полуслове.

– Да договаривай уже, – цыкнул старик и улыбнулся Питерсу.

– Мистер Фокс, – учтиво закруглил фразу британец.

– Спасибо, Мерф, – затянувшись сигаретой, сказал Фокс, не переставая наблюдать за реакцией Питерса.

«Фокс, нет – такого не помню. Кто ты, и как я сюда попал? Вопросы, тонны вопросов. Чёрт, только не завали всё, не расслабляйся», – лихорадочно прикидывал Питерс в уме.

– О чём задумались? – раскинувшись на стуле, спросил Фокс и закинул одну ногу на другую.

– Пытаюсь вспомнить вашу фамилию.

– И как успехи?

– Ничего не приходит на ум.

– Тогда продолжим. Правда на правду – это честно. Согласны?

Питерс кивнул, подумав: «Почему я ничего не помню? – и тут же успокоил себя другой мыслью: «Ты можешь сколь угодно ерзать и волноваться, но делу это едва ли поможет». Поэтому он постарался максимально расслабиться, набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и уже через мгновение почувствовал, как пульс стал ровнее.

– Как мне к вам обращаться? – Фокс потянулся к столу, стряхнул пепел с сигареты и постучал пальцем по пузатой папке. – У нас много версий, но мне хочется услышать вашу?

– Ну-у, – сглотнув ком в горле, протянул Питерс, – когда-то меня звали Андреем Кормавым, второе имя произносится через «а», тут нет ошибки. Позже я мигрировал и поменял данные на Эндрю Питерс.

– С чем связано?

– Семейные дела.

– Понимаю, – кивнул Фокс и дал знак продолжать.

– Позже меня по-разному звали. И Кормавым, и Питерсом, кто-то даже окрестил Толмачем. Всяко бывало, но последнее время ко мне прилипло то, как звали меня китайцы из Панту – Лисом, – он невольно ухмыльнулся, чуть вздернул подбородок. – У них, правда, такое забавное произношение, звучит так, – он вновь ухмыльнулся и протянул:– Лииса.

– Мерф, уточни последнее,– поднял палец Фокс и, ущипнув себя за ус, бросил взгляд на камеру слежения.

– Лис – это хищное млекопитающее семейства псовых. Иными словами говоря, это Фокс, но по-русски, – короткий смешок и сдержанное покашливание, – забавный каламбур выходит, сэр, – сказал британец.

А Питерс представил себе лицо говорившего. Как тот пытается быть серьезным, прикрывает рот рукой и сдерживается от смеха. Сам не отдавая себе отчета, он всё сильнее закипал, сколь четче становился образ англосакса. Плотно сжав зубы, Питерс постарался дышать глубже, но в голове уже крутилось: «Наверное, тебе это кажется забавным, да, говнюк? Ну, смейся, пока можешь, чёртов брит».

– Согласен, в этом что-то есть, – улыбнулся краем рта Фокс, выслушав Мерфа. – Быть может, это станет началом прекрасной дружбы? Как считаете, мистер…

Ответа не последовало, Фокс дважды щелкнул пальцами, пытаясь привлечь внимание собеседника.

– Вы всё еще с нами, мистер Питерс?

– Да, – кивнул он в ответ. – И правильный ответ, это «мистер Луи», вернее, просто Луи. Но для вас лучшим вариантом будет – Лис.

Он бросил взгляд на камеру слежения, посмотрел на свое отражение в зеркале напротив.

– И да, что-то я помню, – сказал Питерс, нахмурив лоб. – Если не ошибаюсь, вот тоже упоминания начала прекрасной дружбы и Луи были сначала в фильме «Касабланка» 1942 года, что получил три Оскара. Второе упоминание фразы было в «Черная кошка, Белый Кот», 1998, кажется, им достался золотой Каннский Лев.

– Не совсем корректно, мистер Лис, – уточнил голос британца из динамика. – У кота и кошки три награды. Серебряный лев за режиссуру, малый золотой за…

– Да пошел ты нахер, говна кусок! – рванулся с места Питерс так, что браслеты впились гранями в запястья, а костяшки побелели. – Мне похеру, как вы звать меня будете! Питерс, Кормавой, Лис – вообще, насрать! И кто вы, мать вашу?! Хотите играть в игры, играйте, уроды ссаные! Я только за, а если вы такие фанаты кино прошлого, тогда давайте начнем с ягодок, – с издевкой хмыкнул Питерс, кашлянул и сплюнул сгусток на пол. – С вас глазная повязка да браслет с таймером, с меня хромота и хитрый прищур. А звать меня будут для вас Змей, а для друзей я буду Плискин. И как бы мы ни играли, я вас всех перетрахаю в финале, уроды долбанутые. Ну что, подходит такой расклад, или еще поиграем в киноманов?!

Из динамика слышался звук помех, словно кто-то зажал кнопку селектора, но не знал, что ответить. Сидящий напротив Питерса старик подобрался, кашлянув в кулак, хмыкнул в усы и затушил ногой брошенный на пол окурок.