Цитаты из книги «Принц Отто»

Он невольно взглянул на нее, и на ее лице он прочел такой живой, непритворный экстаз нежности и муки и в каждой черте, особенно в ее потеплевших, совершенно изменившихся глазах, такое выражение ярко вспыхнувшей любви, что вся она казалась совершенно преображенной.

– Я гневаюсь! О мадам! – воскликнул Отто. – Вы бредите! У меня нет никакого основания для гнева. Мне доказали во всех отношениях и мою слабость, и мою бесхарактерность, и мое безволие, и мою совершенную непригодность для жизни. Мне доказали, что я не что иное, как сочетание слабостей и сумма всевозможных недочетов, бессильный принц и даже сомнительный джентльмен! Да ведь даже и вы, при всей вашей снисходительности ко мне, вы уже дважды упрекнули меня весьма строго в том же, в чем меня обвиняют и другие: в безволии и бессилии! Могу ли я после того еще гневаться?! Я могу, конечно, глубоко чувствовать недоброе ко мне отношение, но я достаточно честен, чтобы признать справедливость причин, приведших к этому государственному перевороту.

– Да, пусть все, что было, будет предано нами забвению и Божьему милосердию к нам, грешным! Пусть все, что было, будет обманом чувств, кошмаром, мимолетным сном! Позволь мне все начать сначала, как если бы я был тебе чужой. Мне снился сон, долгий, продолжительный сон. Я обожал, я боготворил прекрасную, но жестокую женщину, женщину, стоящую во всех отношениях выше меня, но холодную, как лед. И снова мне снилась она, но мне казалось, будто она таяла и разгоралась и обращала лицо свое ко мне, ласковое и лучезарное. И я, за которым не было никаких иных достоинств, кроме способности свято любить, любить раболепно и молитвенно, я лежал подле нее близко-близко и боялся шевельнуться из опасения пробудиться от этого сна…

– Да, пусть все, что было, будет предано нами забвению и Божьему милосердию к нам, грешным! Пусть все, что было, будет обманом чувств, кошмаром, мимолетным сном! Позволь мне все начать сначала, как если бы я был тебе чужой

Она сидела неподвижно, опустив глаза и перебирая пальцами мягкую зеленую травку подле себя, точно молоденькая крестьяночка, ожидающая признания своего возлюбленного.

Что из того, что мы все скверные, если, несмотря на это, другие, подобные нам, еще могут любить нас и мы сами тоже можем любить их, несмотря на все их недостатки, пороки и вину!

Тост следовал за тостом, стакан выпивался за стаканом, и мало-помалу собутыльниками начали овладевать те таинственные чары, под влиянием которых продолжительные минуты тихой задумчивости сменялись спокойным доверчивым смехом.

в этот вечер была, можно сказать, в угаре торжества и сильных впечатлений; все ей удавалось как нельзя лучше, и смех и слезы одинаково просились у нее сегодня наружу. Глаза ее горели и сияли гордостью и удовольствием, румянец, которого обыкновенно недоставало ее лицу, теперь горел у нее на щеках, делая ее необычайно красивой; еще немножко, и Гордон был бы у ее ног, так, по крайней мере, думала она и вместе с тем презрительно отгоняла эту мысль

– В настоящее время я дожил, полковник, до того счастливого момента в моей жизни, когда мне приходится получать разрешение, а не отдавать приказания, – сказал принц.

– Любовь! Да при чем тут любовь! – воскликнула графиня. – Что общего между любовью и пожизненным тюремным заключением? – И она призывала и потолок и стены в свидетели своего возмущения и недоумения. – Одному Богу известно, что я думаю о любви не меньше других и ставлю ее очень высоко; я любила не раз и всегда любила горячо; моя жизнь может служить тому доказательством; но я не признаю любовь, по крайней мере для мужчины, там, где она не встречает взаимности! Без взаимного ответного чувства любовь не более как призрак, сотканный из лунного света, самообольщения, самообмана.