-–
Фарлаф так и скакал, раздосадованный и осмеянный… Но нёсся он вовсе не домой, хоть был уже и на приличном расстоянии от последней встречи с Рогдаем. Лес здесь совсем поредел, превратившись в отдельные деревца, а дорога стала вязкой и глиняной. Проехав ещё метров сто мимо мелькающих кустарников, он поднялся по этой самой дороге на небольшую гору, усеянную выжженными стволами искрюченных деревьев. Возможно, сюда попала молния в последнюю грозу, а была она страшная.
Он увидел впереди приземистый белый домик с серой соломенной крышей, больше похожий на амбар, побеленной известью; по какому-то счастью возникший пожар не дошёл до него. Но любящий пиры воитель не просто сюда забрёл, он прекрасно знал, кто жил в этом домике. Может, и не всезнающая старуха, но люди тоже достойные…
Фарлаф позволил своему измождённому долгой скачкой коню перейти на трусцу. И вскоре он уже был рядом с окнами домика – парочкой обычных квадратных дыр в стене без малейшего намёка на стекло или хотя бы раму.
– Эй, есть кто здесь? – воскликнул витязь, прислушиваясь.
Тишина прерывалась лишь потрескиванием верхушек редких деревцев и шумными вздохами ветра. Было так свежо и хорошо, что Фарлаф уже стал забывать, что этим утром один ужасный воин чуть не сорвал ему голову с плеч. Внезапно – с такой неожиданностью ломается крепкая ветка под упавшим настом – в лесу раздался кроткий ропот, отчего любителя чужих женщин, пиров и красивых слов тут же бросило в пот… Потом разухалась где-то птица.
– Чтоб тебе… – процедил он, испуганно всматриваясь в редеющие деревца. Ничего и никого. Даже если там кто-то был, то он незаметно схоронился и чутко наблюдал.
Когда Фарлаф повернулся опять к дому, то в испуге отпрянул назад, чуть снова не свалившись с коня: в одном из проёмов стояла склабящаяся серокожая женщина. Её грязные смоляные волосы с проседью торчали во все стороны; на впалой груди висел амулет, склёпанный из жёлтых клыков, похожий на кусок козинака. Она выкатила свои мутные глаза и с интересом рассматривала гостя, раззявив рот в дружелюбной улыбке.
– О, – выдохнула она. – Я думала, ты запамятовал дорогу.
– Фух, – тоже выдохнул витязь, думая о ручьях хладного пота, льющегося у него по спине. – Зачем ты меня так пугаешь? Чуть удар не хватил.
– Что тебе надобно, добрый мой друг? – спросила женщина и вывалила наружу длинный красный язык.
Со стороны леса опять раздался отчётливый хруст, будто кто сломал ветку пинком, но в этот раз Фарлаф уже не испугался и с готовностью посмотрел туда…. А уж потом взял и
испугался: там стоял волк. Хоть и разделяло их метров сто семьдесят, всадник готов был поклясться своим гербом, что волк не просто стоит и смотрит, а стоит на задних ногах.
– Это мой брат, – сказала женщина (скорее всего, это была она). – И он рад встрече тоже.
– Хо-хо-рошо, – выдавил Фарлаф и тяжко сглотнул. Во рту всё пересохло не только из-за вчерашнего обилия выпитого вина, но и из-за таких вот встреч. – Мне нужно расправиться с обидчиком. Он, чёрт бы его побрал, очень силён, и крут, как Твердогорье.
– Надеюсь, не с Черномором? – вскинуло брови существо. – Ибо не…
– Нет, с Черномором я… С Черномором разберутся другие. – Он увидел, что женщина заулыбалась, глядя ему за спину, поэтому снова поспешил обернуться: тот волк шёл к ним, ни от кого не скрываясь, и покачиваясь как самодовольный стражник. – Так… Надо убить Рогдая. И Руслана. Это воины Владимира.
– Это дорого будет стоить, – сказала она, расширив улыбку до невозможности. – Что ты дашь мне взамен, добрый мой Фарлаф?
На минуту он растерялся, даже думая, что ему нечем будет расплатиться с ними, и это ему аукнется прямо сейчас, но потом он спохватился и протянул ей щит.
– Забирай, ручная работа. Сталь, серебро.
Она взяла дар и принялась крутить его в своих желто-серых венозных руках, а потом вопросительно посмотрела на него. В этот момент к проёму подошёл волк, оказавшийся ростом чуть ли не с самого Фарлафа, несмотря даже на то, что тот был на коне. Пахло мокрой шерстью, а глаза его были ярко-зелёные, как рубины, светящиеся изнутри. Только сейчас воин заметил, что у брата этой женщины ещё есть густая серая грива вокруг шеи. Он опёрся волосатой лапой на подоконник в манере самых обыкновенных людей, и тоже стал молча смотреть.
– Ааа, – протянул Фарлаф обречённо. – Бери всё.
Он снял свой шлем, отдал ей, затем стал отстёгивать заклёпки и расстёгивать ремни и через голову снял свою блистающую и дорогущую кольчугу. Вот в этот момент двуногий волк закивал, демонстрируя, что вот теперь-то он может просить об услуге. Но Фарлаф тоже протянул следом перевязь с мечом, что снял сначала… Для убедительности.
– Отдавать свой меч – это же позорно, нет? – спросила женщина, но взяла его, чуть изжелтевшими когтями не подцепив и белокожую ладонь человека.
– Не имеет значения это, – отмахнулся он. – Мне надо, чтобы вы убили Руслана. И Рогдая. И принесли мне их головы к моему имению…
– Я знаю, где оно, – сказала женщина и кивнула с видом старой приятельницы.
– Когда Владимир отблагодарит меня, я отблагодарю и вас обоих, – продолжал сулить Фарлаф. – Получите всё, что захотите.
– Да не ерепенься ты! – сказал волк вполне себе человеческим голосом. – Наобещаешь сейчас мне тут… Пока ты заплатил за услугу, и услуга сия будет тебе оказана. Можешь не переживать. Об остальном потолкуем позже.
– Я поскакал? – спросил Фарлаф таким робким тоном, что брат с сестрой даже расхохотались.
– Поскачи, дорогой, – сказала женщина. – Скоро на колья головы их насадишь и будешь показывать своим любовницам, рассказывая, как ты…
– Но Рогдай в этих землях известный вояка, – возразил Фарлаф. – Он и меня сегодня чуть-чуть не зашиб. Благо, охотился за Русланом. Если идти вдоль по реке, то можно настичь их. Но если они ушли далеко…
– Я могу выследить кого угодно, – прервал его рослый волк. – Остальное – не твоя забота.
Фарлаф просто кивнул и поспешно поскакал прочь, лишь бы больше не разговаривать с этими приспешниками самого зла. Ух, что скоро начнётся!
––
Руслан чувствовал, что поединок с Рогдаем его колоссально измотал. Он потерял в бою и шлем, и щит, и клинок оставил, держа в руки только лишь перчатку, которую ему сунул на прощание Левша. Ах, бедный крестьянский герой! Скорее всего, кровожадный Рогдай уже расправился с ними, и теперь рыщет снова, желая найти Руслана и умертвить.
Конь надсадно дышал, забредя в такую непроглядную чащу, что сам воин ничего не видел впереди себя на несколько метров. Он держал одну руку перед собой, чтобы ветки деревьев не вышибли ему глаза. Сначала он нёсся по полю, затем свернул в лес, перешёл реку из последних сил, и снова поскакал вглубь. Пытался оторваться, не следить сильно.
Раскидистые деревья с толстыми стволами росли всё чаще и чаще, пока не стали
переплетаться. Воин всё гнал и гнал коня… Воды у них была одна кожаная фляжка на двоих, а провианта вообще не было.
Руслан оглядывался, собирая на свою буйну голову с вьющимися волосами клещей и пауков, и вдыхал пьянящий запах хвои и коры. Пока никто не ломился следом, но он чувствовал, чувствовал…
Конь машинально замедлялся, переступая через поросшие мхом поваленные деревья, булыжники, пока полуденное солнце совсем не растеряло свои лучи среди густых веток.
– Всё, стой, дорогой друг, стой, – выдохнул витязь. – Можно передохнуть.
Руслан медленно сполз с коня, тяжело дыша. Он осмотрелся: вроде цел. Всё кругом поросло серо-зелёным мхом, каждый бугристый коричневый ствол, опутанный ветками, вся земля. Она, кстати, была очень мягко и податливая – видать, витязь очень уж далеко забрался в своём побеге.
Посмотрел на себя ещё: вроде ран нет, но без оружия ему долго не протянуть будет в этих местах. Кузнечная рукавица почти ничем не отличалась от дружинных рукавиц, только были на ней и ремни кожаные, и сама ладонь оторочена каким-то материалом. Кузнецы, конечно, знали гораздо больше, жаль, что он не успел с Левшой поговорить подробнее… На костяшках рукавица обладала железным полумесяцем, похожим на разогнутую подкову. В общем, неплохая приблуда! Явно не для простого ума.
Из фляжки Руслан сделал сам глоток и дал попить коню. Конечно, это не ведро воды, но хотя бы что-то. Потом он постоял, прислушиваясь ещё, и повёл Верного дальше, пробираясь вглубь леса.
Интересно, что же он будет делать с самим Черномором, если даже с Рогдаем он совладать не смог?! И вообще, как же он будет вызволять свою любимую, если себя защитить не мог? Это какой-то позор, не иначе. Об этом он и думал, погружаясь в кручину всё сильнее и глубже. И продолжая брести, естественно.
Земля стала очень уж мягкой и подозрительно липла к сапогам. Всё кругом чавкало и проваливалось. Руслан вышел на круглый тёмно-зелёный тенистый булькающий пятак, через которое было проложено бревно – упало или от времени, или его паразиты так сгрызли. Со всех сторон этот пятак обступали корявые деревья с толстыми корнями, в некоторых местах торчавшие из земли, как гигантские дождевые черви после ливня выступают из грязи.
Руслан ступил на бревно, осторожно ведя рядом с собой коня. Верный же, стал упираться, явно не горя желанием идти всё глубже и глубже.
– Друг мой, нам надо идти, – терпеливо сказал Руслан, утягивая за собой коня. – Позади нас опасный ворог… Гляди, вот возьмёт и настигнет…
Бревно проломилось под Русланом, оказавшись крайне трухлявым, старым и ненадёжным. И когда это произошло, витязь тут же понял, что лежало оно как бы одним концом на одном бережке, а другим – на противоположном, как мостик, через который он пробрался к старцу в пещеру. Только тут реки не было, тут оказалось другое.
– Эй, трясина! – заорал Руслан, с глухим всплеском оказавшись по колено в болотистой тине. Он выпустил узду и конь спешно отпрыгнул назад, истошно заржав. – Назад, назад! Прочь!
Трясина хоть и выглядела незаметно и не слишком опасно, но силы у неё хватало, чтобы засасывать витязя очень быстро – он сидел в трясине уже по пояс, чувствуя, как ноги его сковывает густая жижа, опутывает ил. В голову полез тот страшный сон, видимый им прошлой ночью.
– Эх, Людмила, прощай! – завопил он, понимая, что его поиск подходит к концу. – Не быть нам вместе!
Конь метался по краю уже отчётливо проступившего болота. Казалось, оно стало увеличиваться, разрастаться.
Машинально Руслан стал тянуться к корням самого близко дерева левой рукой – на которой была рукавица. Сначала он даже не придал этому значения, но только пару мгновений спустя понял, что вырвал из земли корень и теперь держал его в руке… Он дёрнул его на себя и дерево со скрипом накренилось в его сторону. Руслан подтянул к себе спасительное отростище и ухватился за него второй рукой. Приложив одной рукой невероятные усилия, а другой почти никакие, он вытащил себя к подножью дерева а и стал заползать на искуроченные корневища…
– Сапоги утопил, – сообщил он своему коню, дрожа всем телом и испуганно оглядываясь по сторонам. – Вот сила твоя в чём, Левша. Ну, спасибо. Если жив останусь, то отблагодарю.
Он медленно поднялся, гоня от себя мысли о том, что Левша может сам уже лежат убитый его грозным преследователем… И всё из-за него!
– Значит, отомщу за всех, – сказал он Верному, который уже поуспокоился. – Идём, друг мой… Только я отдохну малость…
И он прижался лицом к корню, вдыхая мокрый аромат сырой земли.
––
Черномор сидел у себя в тронном зале – в настоящем тронном зале – в другой башне. Тут почти ничего не было – чёрный длинный ковёр от входа до его золотого трона, каменные тёмные стены, маслянистые фонари на них. Тут он вёл переговоры со своим воеводой – плечистым мужем, чем-то напоминающим собой Рогдая – с похожей черно-седой бородой. Он тоже был одет в чёрные латы, как и тридцать два его богатыря, только шлема не носил. Взгляд у него был живой и подвижный, в отличие от остальных воинов. Звали его Касьян Коса. И сейчас они были тут оба, пока Людмила сидела у себя в спальне. Но не только они.
– Да она просто кочевряжиться вздумала, – пробасил Касьян, глядя недобрыми блестящими глазами на Черномора, которому десяток арапов расчёсывали бороду. – Не будет она за тобой замужем, владыка.
– Я сердечно ценю твою заботу, – заверил его Черномор. – Но давай ты будешь любезнее разговаривать?
– Да, владыка, – согласился Коса и едва кивнул своей худой головой со смоляными висками. – Ещё нам надо…
Тут тоже были окна – целых три. Длинные, высокие. И сначала возникла тень – огромная, закрывающая всё собой. И прежде чем Черномор возмутился или Касьян что-то успел предпринять, арапы отпрыгнули назад, а в среднее окно с грохотом битого стекла влетел змей с блестящей чешуёй, переливающейся от фиолетового до чёрного цвета. Морда этого змея была клыкастая, с белыми выпученными глазами. Оба крыла увенчивались костяными наростами. Змей стал всматриваться в людей, злобно шипя.
– И зачем так делать?! – вскричал Черномор. – У тебя что-то неотложное?
– Да, – прошипел змей и стал уменьшаться, хрустя своей чешуёй, шурша крыльями. Очень быстро он превратился в согбенную старуху, которую Фарлаф и Рогдай узнали бы. – Твоя погибель грядёт. За тобой идёт…
– Да знаю я всё! – снова заорал Черномор. – Благодарю тебя сердечно, душа моя, за предостережение, но я знал, что Владимир пошлёт витязей за мной. Только не сдобровать им, никому из них! Моя борода непобедима! А того, кто мне мог что-то сделать, уже нет.
– Ох, какой же ты гордец! – воскликнула старуха. – Чую я, что Руслан придёт! Убежал он от Рогдая!
Касьян ухмыльнулся. Но потом посуровел, снова посмотрев на выбитое окно. Но ничего не сказал.
– Если он даже с Рогдаем не справился, то уж Касьян его прихлопнет, как… мышь, – на секунду Черномор задумался, видимо, подыскивая подходящее слово, но не нашёл ничего получше.
– Оставь бахвальство! – сказала старуха. – Ты должен сейчас же взять в жёны Людмилу.
– Я хочу, чтобы она стала моей по своему желанию, – признался Черномор.
– Ты такой же старый, как я, но ума у тебя не так много, – сказала старуха. – Никогда эта девица не будет с тобой по любви!
Касьян удовлетворённо закивал – теперь в своём мнении он был не одинок.
– Иди и убеди её быть твоей. Сейчас же!
– Я тебя безмерно уважаю, – начал Черномор. – У меня к тебе любви столько, сколько воды в океане; сколько тепла в пожаре; сколько снега в этих скалах… Но учить меня царствованию нет нужды!
Он вскочил, заставив арапов опять броситься врассыпную.
– Я и без тебя собирался пойти к ней за ответом. Касьян, проводишь даму.
– С удовольствием, – ответил тот и улыбнулся ртом, полным жёлтых клыков.
Черномор пошёл мрачный, как туча, слушая завывающий ветер, начавший прорываться в тронный зал через разбитое окно. И вой этот напоминал вой не волков, а каких-то страшных горных чудищ из оледенелых пещер.
––
Людмила как раз раздумывала о том, что же ей предпринять дальше, как в дверь постучали – настойчиво и угрожающе.
– Я не принимаю, – сказала она, хотя прекрасно знала, кто же там пришёл.
– Нет, меня ж ты всё же примешь, голубушка, – заверил её громко с той стороны властитель, секундно усилив ветер и за окном её спальни. А потом уже сам вошёл – запереться изнутри не было возможности, лишь снаружи.
– Уже за ответом пришёл? – спросила Людмила, голосом не выдав сильный испуг – но в зеркале она видела, как же страшно она побледнела, словно из неё откачали литр крови. Колдун выглядел ещё страшнее, он сгорбился в три погибели, а нос его едва не доставал до подбородка; и он был то ли зол, то ли опечален.
– Да, – сказал он. – Я человек старый, хоть и колдун. Так что я жду. Говори.
– Я не могу так, – призналась Людмила честно.
– Можешь! – вскричал Черномор. – Говори, ты будешь моею женой? Будешь ли царствовать на этих землях и на иных, и на любых, которых пожелаешь ты или я? Подчинишь ли от самого первого моего воеводы и до последней моей кухарки?! Сядешь ли на трон, который я лично скрою для тебя из костей наших врагов?! Будешь ли пить вино за каждую нашу победу?!
С каждым вопросом он подходил на шаг ближе, и Людмила испугалась ещё сильнее. Вопросы у старика никак не заканчивались, а выглядел он ещё очень бойко, и мог подходить к ней до бесконечности. Да и скоро она упёрлась в кровать. Отступление резко
захлебнулось.
– Я не могу сказать сейчас! – воскликнула она.
Черномор издал нечленораздельный выкрик, и поднос, оставленный на столике няней,
улетел в стену с диким звоном. Ветер настолько усилился, завыл, что в какой-то момент могло показаться – башня вот-вот взлетит над землёй, подхваченная яростью горбуна.
– Если ты сейчас же мне не дашь ответ, я пойду и убью Руслана!
Людмила замолчала, мысли её бились в голове, как птицы в клетке. Карлик перед ней стоял и буровел, как котёл, повешенный над костром. Он подождал ответа, ожидая ещё несколько секунд, мыслями раздувая ветер за окном. Затем просто пошёл к ней.
О проекте
О подписке