Отзывы на книгу «Девушка на качелях»

Я не читала у Адамса ни одной книги до этого романа. Меня привлекли и аннотация, и обложка — словом, всё, что я могла узнать о книге ещё до её выхода.
⠀
Действие книги происходит в 70-80-х годах прошлого века, современность на момент написания романа.
Главный герой, Алан Десленд, получает в наследство от отца лавку торговли антикварным фарфором. Он прекрасно ориентируется в ведении дел, а потому ему всё удаётся с лёгкостью. Он нежно любит фарфор и керамику, хорошо образован, начитан, но абсолютно неудачлив в отношениях с девушками — точнее, их у него вовсе не было. И кроме того, иногда с Аланом происходят необъяснимые отчасти мистические "видения".
В рабочей поездке он встречает девушку, которая переворачивает его жизнь с ног на голову. Она полностью отдаёт себя молодому человеку, но почти ничего не рассказывает о себе...
⠀
Этот роман — ода плотской любви, размышлениям о совмещении её с религиозностью, гимн красоте и самой жизни. Развязка истории жёсткая и обрывистая, хотя нарастающее чувство необъяснимой тревоги сопровождает читателя с самого начала.
⠀

Человек — существо из плоти и крови. Он не может быть добрым и милосердным, если ему неведома настоящая плотская любовь. Тогда ему нечего отдать. А вот влюблённые могут позволить себе щедрость и сострадание.

⠀
Думаю, этот роман станет одним из моих любимых. По атмосфере и ощущениям во время чтения он напоминает "Грозовой перевал", "Тринадцатую сказку", "Бэллмена и Блэка" и "Ребекку". Очень советую попробовать, если вам нравятся вышеупомянутые книги.

Это книга о необыкновенной, одна на миллион, любви. Эталон любви из палаты мер и весов. У влюбленных нет прошлого, они мало заботятся о будущем, они слепы и осязают только друг друга - весь свой мир. Они занимаются только любовью, бесконечно. На шелке, на кухонном столе, на золотом песке пляжа, в водах бурных рек, на ковре трав. Как боги, любовью которых создается мир. Как первые люди, еще до греха, еще до его последствий. Женщина - пеннорожденная из Пафоса. Она существует, чтобы любить и быть любимой. Она выражает себя и свои эмоции через секс. Она была отлита для этого мужчины, чтобы удовлетворять все его потребности - быть подругой, коллегой, домохозяйкой, соблазнительницей... А этого мужчины вообще не существовало, пока он не встретил ее, которую узнал с первого мгновения, с которой потерял голову, которой отдал все. Воссозданный через любовь, как будто вновь рожденный, бесконечно разнеженный любимой-богиней.

Это книга о не очень здоровом человеке. Слишком чувствительном, внушаемом, закрытом. В подростковом возрасте Алану сказали, что он связан с "тонкой материей". У него случился мистический припадок. Что-то ему иногда кажется, но это сложно передать словами. Мистика - такая тонкая вещь, слова ее заземляют. Алан не чувствует необходимости встречаться с женщинами. Он увлечен своей работой-хобби. И после смерти отца в тяжелом душевном состоянии он соглашается на предложение "маменьки": "Кстати, поспи-ка ты пару ночей у меня в спальне, все равно над нами смеяться некому". При определенных обстоятельствах - в ответ на сексуальный триггер - женщина, которую он встречает, становится его манией. Дело жизни, любимая маменька, общественное мнение, дружба - он этим не жертвует, просто забывает из-за женщины. Женщина обостряет какое-то его заболевание, слишком тонкое для терминологии... Или всё же лечит.

Это книга о женщине с прошлым, глубоким как черные омуты. О женщине, закрытой для прочтения, многогранной, необъясняемой. Карин так отчаянно хватается за Алана, за дом, за секс, как будто висит над стремительным потоком, даже трогает пальчиком религию и катает на языке слово "прощение" (и выплевывает). Она отдает всю себя. Но не отдает своего прошлого. И водоворот завихряется все сильнее. И из омутов прошлого приходят утопленники.

Это книга о глине. Очеловеченная глина, хорошо организованная. Керамика - старинные раритеты, школы, мастера, оттенки тонов, бабочки-цветочки (типология рисунков), деревенские и всемирные аукционы. Сокровища, которые по достоинству оценят только специалисты и знатоки. Незримые баталии в душе продавца-коллекционера: владеть или продать? Прах к праху, извечная метафора человека: "Керамика – воздаяние Человека Богу. Господь даровал нам землю под ноги наши, и мы воздаем ему сторицей". "Девушка на качелях" - невозможная статуэтка, загадочная, необычайная ценность, не узнанная на деревенском аукционе, угаданная и загаданная дилетанткой Карин.

Это очень английская книга. Писательское мастерство старой доброй Англии. Вспоминается Честертон с парадоксальным человеком Четвергом или Клайв Стейплс Льюис с его притчевыми книгами. Только они нашли бы больше возможностей для христианского примирения и меньше для страсти. И, прежде всего, они обрисовали бы конфликт философем. Конфликт Адамса находится исключительно в глубине личности героев, что уверенно перемещает его текст в литературу второй половины ХХ века. Отличительная черта книги Адамса, приближающая ее к классике, - непустословные описания. Не словесное плетение само по себе, а множество деталей, каждая из которых кажется важной, решающей для разгадки тайны, каждое слово несет в себе смысловую нагрузку ("Шторы медленно колыхались, будто пучки водорослей, а книги на полках, преломленные толщей скорби, казались странно сплющенными. В комнате было невозможно дышать, горе накатывало волна за волной, словно прилив на песчаный берег. Я захлебнулся и, чувствуя, что тону, повалился ничком на ковер"). В результате формально малодинамическое повествование, по крайней мере, без современного экшена, вызывает усиленную сосредоточенность. Будто бы мелочи громоздятся и обещают неожиданную развязку.

Это очень мистическая история. Чувствительный молодой человек... Женщина, полная тайн... Загадочная статуэтка, найденная провиденциальным образом... Дитя моря, жаждущее утоления... Три женщины Алана сливаются в одну: жена учителя, игравшая тонкими сферами, утонувшая одноклассница... Карин, впитавшая их, - экстракт женственности, естественности, чувственности, интуиции и открытости мистическому миру. Это противоположность языческому блуду из "Мерзейшей мощи" Льюиса (да, можно противопоставить не только любви - целомудрие, но и любви - любовь). Однако, не имея ничего принципиально против плотской любви (книга, как это ни тавтологично, "Любовь"), возможно, Льюис все же противопоставил бы мистицизм сексуальности мистицизму духовности. Если уж мы допускаем существование в нашей вселенной тонких материй, то они могут завешивать разные двери в разные комнаты разных мистик. Голос христианства звучит в книге слишком слабо, чтобы вызвать достойный художественный конфликт. И слишком слабо, чтобы к нему прислушалась Карин. "Как вы думаете, можно ли простить любой грех? – неожиданно спросила Карин. – Конечно, – ответил Тони. – При условии, что человек способен простить сам себя". Карин не может себя простить.

Это самая банальная история с желтых страниц криминальной хроники. Вы закатываете глаза, хотите перевернуть страницу, но невольно жадно вчитываетесь. Женщина, которая отвергла своего ребенка и не могла простить себя. И противное сладкое любопытство заставляет перечитывать абзацы в поисках подробностей: когда, когда она... сразу после родов (об этом свидетельствуют неаккуратные роды - возможно, не в больнице?) или позже (игрушечная черепаха), а что если... ради Алана, ради будущего с ним?!. Вот это поворот для ток-шоу, а?.. Кажется, почему в книге столько намеков? Читателю достаточно пару упоминаний о призраке ребенка - загубленное дитя - всё, всё понятно и банально. Какой недогадливый герой. Тоже мне загадка. Было бы лучше, если бы автор дал побольше (грязных) деталей, а то по всей книге одни намеки. Но в итоге мы получаем сокрушительный ответ. Герой не недогадлив. Как и читателю, ему хватило пары подсказок. Он не наивный простак, не слепой, он не кокетничает ("о Карин, возлюбленная моя, у тебя нет прошлого!"), не спрашивает Карин о прошлом именно потому, что не хочет слышать то, что давно понял. Он не хочет жить с правдой. Не озвученное не существует?

Это чудесная книга! Которую можно крутить как головоломку или декоративный кристалл, выбирая понравившуюся грань. Мистика. Реализм. Искусствоведческие заметки. Английский быт. Сентиментальная история. Уподобление классике. Многомерный мир всегда неповторимой любви, всегда мистической, всегда сентиментальной, всегда желанной и недостижимой... невозможной?

________________________________________________________
Па-беларуску эталон кахання...

Тут...

Гэта кніга пра надзвычайнае, адно на мільён, каханне. Эталон кахання з палаты мераў і вагаў. У закаханых няма мінулага, яны мала клапоцяцца пра будучыню, яны сляпыя і вобмацкам трымаюцца адно за аднаго - увесь свой свет. Яны бясконца кахаюцца. На шоўку, на кухонным стале, на залатым пляжным пяску, у водах імклівых рэк, на дыване з траваў. Як багі, чые любошчы адтвараюць свет. Як першыя людзі, яшчэ да граху, яшчэ да яго наступстваў. Жанчына - пеннанароджаная з Пафаса. Яна існуе, каб кахаць і быць каханай. Яна выражае сябе і свае эмоцыі праз сэкс. Яна адлітая менавіта пад гэтага мужчыну, каб задавольваць усе ягоныя патрэбы - сяброўка, паплечніца, калега, утрымальніца дому, кухарка, спакушальніца... А мужчына і ўвогуле не існаваў, пакуль не сустрэў яе, якую пазнаў з першага імгнення, ад якой страціў галаву, якой аддаў усё. Адроджаны праз каханне, нібы народжаны нанова, бясконца закалыханы каханай-багіняй.

Гэта кніга пра не вельмі здаровага мужчыну. Занадта адчувальнага, унушальнага, замкнёнага. У падлеткавым узросце Алану сказалі, што ён мае сувязі з "тонкімі матэрыямі". У яго быў містычны прыпадак. Нешта яму падаецца часам, але гэта цяжка выражаецца словамі. Містыка - такая тонкая рэч, словы яе прызямляюць. Алан не адчувае патрэбы ў сустрэчах з жанчынамі. Ён захоплены сваёй працай-хобі. А пасля смерці бацькі ў цяжкім душэўным стане згаджаецца на прапанову "маменькі": "Кстати, поспи-ка ты пару ночей у меня в спальне, все равно над нами смеяться некому". Пры пэўным збегу абставінаў - пры рэакцыі на нейкі сэксуальны трыгер - сустрэтая жанчына робіцца ягонай маніяй. Захапленне жыцця, любімая матухна, грамадская думка, сяброўства - ён не тое каб ахвяруе гэтым, проста забываецца праз жанчыну. Жанчына пагаршае нейкую занадта тонкую для тэрміналогіі хваробу... Ці ўсё ж лечыць.

Гэта кніга пра жанчыну з мінулым, як глыбокія віры. Пра жанчыну, закрытую для прачытання, шматварыянтую, невытлумачальную. Карын так адчайна хапаецца за Алана, за дом, за сэкс, нібы ратуючыся з імклівай плыні, нават мацае пальчыкам рэлігію і перакочвае на язычку слова "дараванне" (ды выплёўвае). Яна аддае ўсю сябе. Але яна не аддае свайго мінулага. І вір зацягвае ўсё мацней. І з віроў мінулага выходзяць тапельцы.

Гэта кніга пра гліну. Ачалавечаную гліну, гожа арганізаваную. Кераміка - антыкварныя выкшталцонасці, рэдкасці, школы, майстры, адценні тонаў, кветачкі-матылёчкі (тыпалогія ўзораў), вясковыя і сусветныя аўкцыёны. Скарб, які адэкватна ацэняць толькі знаўцы і адмыслоўцы. Нябачныя бітвы ў душы прадаўца-калекцыянера: валодаць ці прадаць? Прах да праху, спрадвечная метафара чалавека: "Керамика – воздаяние Человека Богу. Господь даровал нам землю под ноги наши, и мы воздаем ему сторицей". "Дзяўчына на арэлях" - немагчымая статуэтка, загадкавая, надзвычайная каштоўнасць, неапазнаная на вясковым аўкцыёне, угаданая і загаданая дылетанткай Карын.

Гэта вельмі англійская кніга. Майстэрства пісьма старой добрай Англіі. Згадваюцца Чэстэртан з парадаксальным чалавекам-чацвяргом або Клайв Стэйплз Льюіс у ягоных прыповесных кнігах. Вось толькі яны знайшлі б больш магчымасцяў для хрысцінскага замірэння і менш - для жарсці. А да ўсяго, яны стварылі б канфлікт філасофій. Канфлікт жа Адамса выключна ў глыбіні асобы, што ўпэўнена перамяшчае ягоны тэкст у літаратуру другой паловы XX стагоддзя. Адметнасць кнігі Адамса, якая збліжае яго з класікай, - непустаслоўныя апісанні. Не слоўнае плеціва дзеля сябе самога, а мноства дэталяў, кожная з якіх падаецца важнай, вырашальнай для раскрыцця таямніцы, кожнае слова нясе сэнсавую нагрузку ("Шторы медленно колыхались, будто пучки водорослей, а книги на полках, преломленные толщей скорби, казались странно сплющенными. В комнате было невозможно дышать, горе накатывало волна за волной, словно прилив на песчаный берег. Я захлебнулся и, чувствуя, что тону, повалился ничком на ковер"). У выніку фармальна маладынамічны аповед, прынамсі без сучаснага "экшну" змушае да напружанага засяроджання. Нібыта-дробязі грувасцяцца і абяцаюць нечаканае.

Гэта вельмі містычная гісторыя. Чуллівы малады чалавек... Жанчына, поўная таямніцаў... Статуэтка-загадка, знойдзеная правідэнцыяльным чынам... Дзіця мора, якое прагне спатолі... Тры жанчыны Алана зліваюцца ў адну: жонка настаўніка, якая гуляла з тонкімі сферамі, патанулая аднакласніца... Карын, што ўвабрала ў сябе іх, - экстракт жаноцкасці, натуральнасці, пачуццёвасці, інтуіцыі і адкрытасці містычнаму свету. Такая супрацьлегасць паганскай разбэшчанасці з "Найбрыдчэйшай моцы" Льюіса (так, супрацьпастаўляцца можа не толькі каханне - цнатлівасці, але і каханне - каханню). Аднак, не маючы нічога прынцыпова супраць цялеснага кахання (кніга "Любоў"), магчыма, Льюіс усё ж супрацьпаставіў бы містыцы сэксуальнасці містыку духоўнасці. Калі ўжо мы дапускаем у наш усясвет тонкія матэрыі, то яны могуць завешваць розныя дзверы ў розныя пакоі розных містык. У кнізе занадта слаба гучыць голас хрысціянства, занадта слаба, каб стварыць годны мастацкі канфлікт. Занадта слаба, каб дагукацца да Карын. "Как вы думаете, можно ли простить любой грех? – неожиданно спросила Карин. – Конечно, – ответил Тони. – При условии, что человек способен простить сам себя". Дараваць сабе Карын не можа.

Гэта самая банальная гісторыя з жоўтых старонак крымінальнай хронікі. Закочваеш вочы, хочаш прагарнуць далей, але міжволі прагна ўчытваешся. Жанчына, якая адкінула сваё дзіця і не змагла дараваць сабе. І гідкая салодкая цікаўнасць змушае перачытваць абзацы ў пошуках дэталяў: калі, калі яна... адразу па нараджэнні (пра гэта сведчыць блізу падпольнае нараджэнне - магчыма, не ў клініцы?) ці пазней (цацачная чарапаха), а што калі... дзеля Алана, дзеля будучыні з ім?!. Вось гэта токшоўны паварот, а?.. Здаецца, навошта столькі намёкаў праз усю кнігу? Чытачу хапіла пары згадак прывіду дзіцяці - загубленае дзіця - усё, усё ясна і банальна. А герой прасцяк ніяк не дацяміць. Таксама мне загадка... Лепш бы аўтар даў больш (брудных) падрабязнасцяў, а тое праз усю кнігу адно намёкі. Але ў канцы мы атрымліваем сакрушальны адказ. Герой не няўцямны. Як і чытачу, яму хапіла пары намёкаў. Ён не наіўны дурнічка, не закаханы сляпец, ён не какетнічае ("о Карин, возлюбленная моя, у тебя нет прошлого!"), ён не распытвае Карын пра мінулае толькі таму, што не хоча пачуць тое, што даўно зразумеў. Ён не хоча жыць з праўдай. Нявымаўленае не існуе.

Гэта цудоўная кніга. Якую можна круціць як галаваломку або дэкарацыйны крышталь, выбіраючы сваю ўпадабаную грань. Містыка. Рэалізм. Мастацтвазнаўчыя зацемкі. Ангельскі побыт. Сентыментальная гісторыя. Спадкаванне класікі. Шматвымерны свет штораз непаўторнага кахання - штораз містычнага, штораз сентыментальнага, штораз жаданага і недасягальнага.
____________________________________

Меломаны с солидным стажем скорее всего помнят, как их старшие братья-сёстры и родители, а может и они сами крутили свои первые виниловые сокровища не на специальных проигрывателях-вертушках, а на радиолах (для тех, кто не в курсе: «Радио́ла — бытовое радиоэлектронное устройство, конструктивно объединяющее в одном корпусе радиоприёмник и электрофон. Такие узлы, как УМЗЧ, блок питания и громкоговорители в радиоле являются общими» (Вики). У нас дома в 60-е годы царила в общей комнате радиола «Мелодия» (вот такая), и старший брат вовсю уже меломанил, с родительского благословения заказывая через «Посылторг» грампластинки, ну а я естественным образом пропитывался этим меломанским духом на всю оставшуюся жизнь (сейчас на этой волне воспоминаний нашёл и включил песенки Катарины Валенте). Так вот, в те времена (я сейчас имею ввиду 60-е) на этих устройствах можно было проигрывать пластинки с разными скоростями — 78, 45 и 33⅓ оборота в минуту. И было забавно порой включить тут или иную песенку на другой скорости и от души похохотать либо над тягучими полубасами замедленно-заторможенных обычно звонкоголосых певиц, либо, наоборот, над буратинско-писклявыми фальцетами солидных певцов.

Чего это я вдруг какое-то старинное меломанство тут приплёл? Да просто читаемая книга практически напрямую вызвала вот эти детские (даже ещё не подростковые) воспоминания и ассоциации. Потому что по своему темпоритму, по тягучести и медлительности напрямую соответствовала ситуации, когда пластинка с 78 об./мин. воспроизводилась на 33⅓, причём длилась вся эта томительная тянучесть практически до самого конца романа.

К тому же первую половину книги я вообще дико недоумевал, с какого такого переляку «Девушку...» наградили жанровым тегом «Зарубежное фэнтези» — голый реализм в чистом виде. Хотя и с появлением в книге нового яркого и значимого персонажа (Карин) и с последующим развитием странных событий и мрачных происшествий никакого соответствия фэнтези я не обнаружил. Уже и книга кончилась, а фэнтези где-то затерялось вне пределов текста.

Если уж говорить о тегах, то тут скорее подошло бы упоминание о готическом романе (в последней четверти объёма), возможно, о мистике и о романтическом триллере. Хотя автор аннотации старался на это намекать, упоминая изо всех своих аннотаторских сил Дафну Дюморье. Но мне показалось, что здесь больше влияния Эдгара Аллана По с его «Лигейей» и «Береникой», и с сочетанием двух центральных моментов — любовь и смерть. Впрочем, ассоциация с По на самом деле означает только то, что я высоко ценю творчество этого неординарного писателя и помню названия некоторых его произведений.

Понятно, что автор постарался сделать свою книгу если не в подражание этим двум упомянутым авторам, то просто в этом стиле и в духе высокого романтизма, с элементами декадентства и готики. И в этом смысле книга удалась, потому что всё упомянутое в этом романе довольно искусно сложено и гармонично сочетается, сплетаясь в ткань повествования о высокой и одновременно грешной любви и о жизни нескольких высоко романтичных, чистых и вместе с тем грешных людей.

Чтобы читателю не было скучно, автор довольно плотно наполняет свой роман сведениями из области производства английского фарфора и о деловой активности любителей и ценителей изделий из этого красивого необычного материала. И действительно, должен же наш герой чем-то заниматься! Однако вот тут появились некоторые сомнения, касающиеся достоверности образа Алана Десланда. Потому что с точки зрения деловой он показал себя довольно успешным специалистом и дельцом, что требует наличия некоторых совершенно определённых деловых качеств и свойств. И вместе с тем в истории его отношений с женщинами вообще и с Карин в частности мы отмечаем его робость и нерешительность, при этом сила этих запирающих и сковывающих качеств такова, что он попросту оказывается поначалу по мужски бессилен (что поделаешь, «гнутие ствола» — случается такое). Конечно, в жизни бывает всякое, но всё-таки мне сочетание одновременно разносторонне направленных свойств и особенностей личности показалось нарочитым. Впрочем, иначе и романа бы тогда не было —ни книги и ни отношений Алана и Карин. По крайней мере, в той форме изложения, которую избрал автор.

Анализировать и расписывать всю мистическую составляющую этого романа означало бы погубить всю интригу. Скажу только, что автор никак не обосновал появление на страницах книги неких, мягко говоря, странных существ и каких-то потусторонностей и невнятно объяснил причины грешности некоторых персонажей. Т.е. типа хавайте, что дают, и догадывайтесь сами. Не, ну понятно, что Карин под влиянием сильной внезапно вспыхнувшей страсти к Алану совершила некое тяжкое по сути и по всем последствиям деяние (кстати сказать, как-то в романе мне показалось, что Карин не испытывает страсть по отношению к Алану, а играет эту страсть и необоримое сексуальное влечение, и я практически до конца романа ждал в этом смысле подлянки и срывания покрова тайны), но с какого бодуна всякие эти инфернальности вцепились именно в Карин и полезли за ней с континента на Остров — нифига не увидел обоснования. Что она, была запродана изначально диаволу? Или при совершении своего главного греха продала свою душу? В общем, либо надо перечитывать всю концовку, либо «а ну его!».

Если говорить об общем впечатлении, то что-то среднее между 3,5 и 4,0 — что-то было интересно, а в каких-то местах откровенно скучно и тягуче-томительно (помните про радиолу?). На любителя, в общем. Но! Вот к Эдгару По постараюсь вернуться не слишком затягивая — и то хлеб от прочитанного романа :-)

Качели в своем понимании очень похожи на маятник. Беспечно, не зная усталости, качаются то в одну, то в другую сторону. Раз - два, добро - зло. Разницы не чувствуя, индифферентно, раскачиваясь в точно заданном ритме, они впадают в легкую степень транса, чтоб тихим скрипом напомнить, что у каждого решения есть последствия, а у медали – две стороны. Человеку только кажется, что он волен выбирать. Отнюдь. Ежесекундно принимая решения, мозг иногда даже не в силах обработать такой поток информации, чтоб принять, в общепринятом смысле, правильное решение. Да, парадоксально, но наш выбор полностью зависит от множества факторов, в которых мы пытаемся плавать с рождения, изучая подводные мины, на которые лучше не натыкаться. Осознанно делая выбор, человек свыкается с мыслью, что призраки предопределенности возьмут свое с процентами. Договор с дьяволом прост, ничего сверхъестественного.

Ужастик с нарисованными монстрами не так страшен, как деяния самого человека, его границы, его поступки. Монстры внутри нас сидят тихо, но ровно до того момента, когда человеческие чувства и инстинкты не прорывают плотины сознания. Лавина сметает все на своем пути, ломая хрупкие постройки моральных устоев, светлых надежд, добрых побуждений. Человек слаб, так достоин ли он прощения?

Ричард Адамс создал довольно трудное для понимания и для осознания произведение. Думаю, что создавалось оно как хрупкий фарфор, путем лепки, обжига и росписи. Под множеством слоев глянца из глазури, скрывается грязь обычной глины. Кусок вязкой жижи превращается в легкую и идеальную фигурку, за которую некоторые готовы отдать целое состояние, душу, мирясь с цепными псами из ада, которые прибегут забирать долг. А они обязательно прибегут. Дело во времени. Роман тягуч и многословен, насыщен подробностями, забит до отказа ненужным старьем, деталями, которые как карточный домик, готовы рухнуть в любой момент. Дорога в горку всегда тяжела, но посередине, когда начинается спуск, инерцию движения уже не остановить, трагедию не предотвратить, остается только наблюдать за неизбежным.

Перед нами разворачивается история одной любви. Романтичной, трагичной, страстной, ужасной – все одновременно. Любовь она как яд, иногда попадая в организм, ломает его, отравляет каждую клеточку, отключает разум и плюет на последствия. Человеческие судьбы ломаются как печенье, плавятся как лед, оставляя после себя лишь остатки воды. Счастье и боль – увы, маятник, в общем-то, качается в обе стороны.

Алан Десленд – обычный мужчина, англичанин, получивший качественное образование, владелец антикварного магазина . Женщины его в принципе не очень интересовали, весь смысл жизни составляла работа и поиск коллекционного фарфора. Если вы думаете, что он мужчина мечты, нет, он совершенно обычный, ничем не примечательный, далеко не идеальный, но верящий в оглушительную силу любви человек. Кто не верит в любовь? Ох, не зовите, она придет в самый ненужный момент и разорвет на кусочки, как дикое животное свою добычу. Самое важное в характере Алана, то, что он коллекционер, то есть тот человек, кому определенная вещь нужна до жути. Обладание вожделенным предметом затмевает все сопутствующие факторы, превращая в слепое пятно все, что находится рядом, обращая жизнь в одно больше «хочу». По работе Алан приезжает в Копенгаген и встречает идеальную девушку, объект его вожделений, ангела, срони белому фарфору без изъянов – Карин. Просто Карин. Она воплощение идеала, она то, что так ему недоставало, она - это мир. У нее нет недостатков, как у самого прекрасного произведения искусств, она воплощение женственности, идеальной формы счастья. Он не хочет знать ничего, что было до него, его незнание его вполне устраивает, потому как обладание идеальным артефактам не подразумевает, что им обладал кто-то до него. Вспыхивает сильная страсть, которая по законам жизни, горит ярко и сгорает дотла. У Карин есть история, как и у любого человека, но чтоб быть с Аланом, она делает страшный выбор, который рано или поздно догонит их обоих.

Верить ли в мистику в этой истории? Не знаю. Написано нагнетающе, местами страшно, местами удушающе мерзко. Последствия выбора проявляются с ошеломляющей скоростью, теряется грань между сном, явью, светом и тьмой, добром и злом. Виновность определяется внутренней убежденностью, остатками совести, кусочками разума. И Карин и Алан все знали изначально, догадывались о финале, пророчили итог. Автор намекает нам о том, что было, не утверждая определенно, выводы делает читатель, руководствуясь своими моральными убеждениями. Желание обоих перечеркнуло все, их идеальность превратилась в труху, их любовь излилась черной грязью прошлого, замазывая яркую глазурь настоящего. Останется только фигурка девушки на качелях с невинным ангельским личиком, статично замерев под слоем глазури, как напоминание о грехах , о последствиях, об ужасе произошедшего.

Книга парадоксальна, полна противоположностей и контрастов. Автор жонглирует ими, когда, казалась бы, засыпаешь в обыденности. Тихая семейная жизнь наполнена страстью, страхом, радостью, болью – всем спектром чувств, которые может испытать человек. Мы все хотим чувствовать, это и есть жизнь. Хотим испытывать эмоции, а многие на них подсаживаются, испытывая зависимость. И тут возникает резонно морально-этический вопрос – на что готов пойти человек, ради жизни? Мучиться и терпеть или сгореть в ярком адском огне? Кто остановит колыбель Ньютона, чтоб дать передышку человечеству? Смерть нам – это расплата за рождение, а как жить – это выбор одного единственного человека. Последствия необратимы. Осуждение под запретом. Так кто первый бросит камень?

"Человек - существо из плоти и крови. Он не может быть добрым и милосердным, если ему неведома настоящая плотская любовь. Тогда ему нечего отдать. А вот влюбленные могут позволить себе щедрость и сострадание."

Можно ли влюбиться в совершенно незнакомую женщину, немыслимую, загадочную красавицу?

Главного героя - человека старомодного, чересчур стеснительного и зажатого - любовь эта поглотила окончательно и бесповоротно. И в том, что обворожительная красотка ничего не рассказывает о своём прошлом, главному герою уже, кажется, нет ничего странного. Если молчит, значит так нужно.

С юношества Алан испытывает неприязнь и отвращение к физической близости, любви. Однако после судьбоносной встречи с Карин взгляды его кардинально меняются. Предаваться любви они будут всегда и везде!

Здесь безукоризненно красивый, богатый язык. Знали бы вы, как красочно и сочно описан Копенгаген и его архитектура! Несмотря на размеренное и, порою, даже монотонное повествование, читается роман легко.

Герой посвящает множество страниц рассказу о своей жизни: сначала школьные, затем студенческие годы, и, конечно же, отдельного внимания заслуживает семейное дело, а именно - работа в лавке антикварного фарфора. Я, к сожалению (а может к счастью!), далека от этой темы, поэтому обильная информация о старинной керамике и фарфоре меня порядком утомила.

Персонажи Адамса с завидной частотой цитирует великих писателей, поэтов, философов. Одних примечаний здесь на целых 40 страниц! Однако, отсылки к Библии, в большинстве своём, остались для меня туманными.

Буквально с первых страниц автор закидывает удочку для читателя в виде такого занятного факта: в 16 лет главный герой узнаёт, что обладает неким даром предвидения. Как это раскроется дальше? Скажу только, что весьма необычно. И да, мистическая составляющая здесь присутствует.

Похоже ли на "Ребекку" Дафны Дюморье, как заявлено в аннотации?
Больше да, чем нет. Невозможность освободиться от оков прошлого, мрачная, гнетущая атмосфера, будто небо вот-вот разразится оглушительным громом...

Финал поразил меня своей мощью! Захватывающе, блестяще, достойно! На последних 100 страницах такой накал, такой взрыв!

Очень интересное произведение.