ЗАКОНАМ МЭРФИ ВОПРЕКИ

ГЛАВА 1

Первый закон Мэрфи:

«Если какая-нибудь неприятность

может случиться – она случается».

Вечером последнего августовского дня, в открытом кафе рядом с площадью Искусств, состоялась конференция на тему «Сравнительный анализ психологических аспектов летнего отдыха за границей». На конференции присутствовали: я (с докладом об Анталийском побережье Средиземного моря), Алёна (она ездила с семьёй в Италию) и Оксана с кафедры возрастной психологии, навестившая в июле израильских родственников своего мужа.

Основным тезисом моего выступления явилось утверждение, что с родственниками ездить в путешествие – только настроение себе портить…

– Вы представляете? – патетически восклицала я. – Этот гад Верницкий дорвался до турецкой кухни и окончательно всякий стыд потерял. У нас ведь были путёвки по принципу «всё включено»! Тут ему карта и пошла! И провёл он обе недели: или на пляже пузом кверху, или за столом в ресторане, объедаясь всякими вкусностями. Даже на экскурсии отказывался ездить. Гад! Толстый стал как бочонок, сил нет смотреть!

И я подтвердила это фактами. Подруги, внимательно рассмотрев на фотографиях моего муженька, явно возмечтавшего стать вторым Гаргантюа, лишь многозначительно приподняли брови и сочувственно повздыхали.

– Может его на липосакцию отправить? – подумав, предложила Алёна.

– Ага, так он и пошёл! – ехидно отозвалась Оксана. – Они же все себя красавцами считают! Только если под конвоем, по решению суда. Ладно, подруги, давайте лучше выпьем за то, что господь снабдил нас, баб, долготерпением и розовыми очками. А иначе бы давно разразилась война полов.

– В которой мы бы обязательно победили! – тут же уточнила Алёна.

Мы с удовольствием выпили и некоторое время подискутировали, что феминизм, как требование полового равенства изжил себя. На повестке современности должна остаться только одна идея. Идея полового рабства, то есть матриархат, возведённый в абсолют.

Нам это так понравилось, что мы заказали ещё по одному коктейлю.

– А Наташка? Она же мне всю кровь выпила, – продолжила я выступление. – Под конец меня уже просто трясло.

– Поступки наперекор, – решила уточнить Оксана, – или отрицание всего на свете?

– Конечно! – ответила я. – Ну вот представьте себе… Там, в ресторане отеля официанты были как на подбор – молоденькие! Естественно в фесках, шароварах. Лет по семнадцать – двадцать, не больше. Кстати там был такой красавчик!!! Глазищи черные как ночь, и с грустинкой лёгкой! Ресницы длиннющие (заметьте, без всякой туши)! А стройный! Талия поясом шёлковым затянута так, что я сама себе коровой казалась. Щёки же – точь в точь спелые персики. Ой, девчонки, как этот Али входил в зал, я сама не своя делалась. Да что я. Рядом две старых немки столовались. Так они только что по стойке смирно не вставали при его появлении… Жаль, ориентация у него нестандартная оказалась…

– Ну вот, так всегда, – съехидничала Алена. – Романтические порывы Верницкой были отторгнуты суровой прозой жизни.

– Не отвлекайтесь! – вернула нас к первоначальной нити разговора Оксана. – Что там с Наташкой приключилось? Подростковый нигилизм, осложнённый первой любовью?

– Нет, конечно, – испуганно открестилась я. – Окстись! Только этого мне не хватало. Так вот, об официантах. Они все неплохо знали русский язык. А главное, у них видимо, была инструкция говорить дамам комплименты. Прибавьте сюда восточную кровь. Знаете, это очень приятно, когда заходишь в ресторан, а тебе что-нибудь этакое скажут…

– Например, – потребовала Оксана (она всегда отличалась любовью к мелочам).

Я с готовностью припомнила парочку комплиментов:

– Один мальчик мне заявил, что теперь каждый закат будет напоминать ему о моих волосах! А другой как-то раз выдал, что из-за моих зелёных глаз чуть не разлюбил невесту!

– Вот шельмец! – прокомментировала Алёна, а немного поразмыслив, добавила: – Но красиво. Не иначе, как для них кто-то специально тексты пишет.

– Не думаю, – отозвалась я и достала из сумочки остальные фотографии с турецкими видами.

А в качестве главного козыря последней выложила карточку, где я стояла под руку с вышеупомянутым Али.

Алёна слегка повела подбородком и сглотнула слюну при виде моей пассии. Будучи истинной блондинкой, она испытывала неодолимое влечение к жгучим брюнетам.

– Да уж, – слегка севшим голосом подвела она итог осмотру, – он действительно так же красив, как на фото?

– Ха! – саркастически усмехнулась я. – Это фотография не передаёт и четверти его обаяния!

У Алёны загорелись глаза:

– Решено! В следующий отпуск еду в Турцию. Скажешь потом координаты фирмы и название отеля, где отдыхала. И вообще ты дура, Лерка! Надо было употребить все силы, но повлиять на ориентацию этого правоверного!

– Ага! – уныло отозвалась я. – А Верницкий?

– Ой, ой, ой! – стала ехидничать Алёна.

Но разгореться конфликту не дала Оксана. Она уставилась в какие-то заоблачные дали невидящим взором и мечтательно произнесла:

– А какого я македонца встретила!

– Где? В Израиле? – хором воскликнули мы с Алёной.

– Да. Красив, как бог! Как подумаю, что уже никогда не увижу его, сразу тоска берет. У меня ведь даже фотографии его не осталось на память. Он монах православный. Аскетствует при одном монастыре. Я с ним познакомилась на экскурсии. И потом ещё раза три видела…

– Ну, девчонки! – расхохоталась Алёна. – Одна влюбилась в голубого, другая в монаха…

И тут же оборвала смех:

– А мне и похвастаться не чем… Да ну их, этих мужиков. Давай лучше про Наташку свою расскажи. Чем она тебе досадила.

– Да всем, – отмахнулась я. – Первую неделю она ныла, как ей надоели эти турки с комплиментами. Как её это бесит! Ах, избавьте ее от такого внимания! А они действительно увивались вокруг неё. Правда, очень вежливо и неназойливо. У нас ведь отель прямо у моря стоял, так Тарик (был один такой вьюнош) на пляж ей таскал коктейли и фрукты. Сам!

– Да какое сам! – скептически отозвалась Алёна. – Менеджер приказал.

– А хоть так, – покладисто согласилась я. – Всё равно это было чертовски приятно. Зато вторую неделю она извела меня тем, как ей не хочется домой. Стала кокетничать с этими мальчиками. А наедине со мной постоянно ныла, зачем я её привезла в Анталию? Зачем она увидела, какими могут быть вежливыми и приятными мужчины? Да она теперь на русского вовек не взглянет.

– Ну и предложила бы ей остаться в гареме, – сострила Алёна.

– Предлагала. Только она всё равно не затыкалась. И каждых пять минут выкидывала фортеля: то она пойдёт на пляж, то не пойдёт, то ей нужен новый купальник, то ей не нравится своя внешность. Короче! – закончила я свой доклад. – Я поняла, что в отпуск за границу надо ездить не семьёй, а небольшой, уютной компанией. Надо жалеть свои нервы. Вот такое моё предложение. Как вам?

И Оксане и Алёне очень понравился полет моей мысли, и мы выпили за то, чтобы в следующем году отправиться куда-нибудь втроём.

Затем, как водится, настал черед немного посплетничать, а когда по полотняной крыше шатра над нами забарабанили капли, то разговор сам собой затих. Мы с удовольствием помолчали, слушая извечную петербуржскую мелодию. Дождь успокаивал, убаюкивал, и лёгкий ветерок, пролетая мимо нашего столика, доносил запах мокрого асфальта и посвежевшей листвы.

Я с наслаждением вдохнула и, закрыв глаза, вновь представила себе воды Анталийского залива…

– Господи-и-и! – вдруг заголосила Оксана.

Я очнулась от воспоминаний и вопрошающе воззрилась на подругу. Парочка пожилых американцев, что сидели за соседним столиком, идиотически улыбаясь, уставились в нашу сторону, но я весьма выразительно на них взглянула и они сочли за лучшее отвернуться.

– Господи-и-и! – вновь, уподобившись деревенской кликуше, взвыла Оксана и закачалась из стороны в сторону, в порыве захватившей ее тоски: – На работу-то как не хочется!!!

– Странная ты, Оксанка, – заметила Алена. – Можно подумать, мы рвёмся в альма-матер. Да под твоим лозунгом девяносто процентов населения страны подпишется.

Упоминание о работе не добавило веселья в наше заседание. И вскоре конференция досрочно прекратила свою работу. Мы выпили по расходному коктейлю и поскольку запасы воды у небес иссякли, побрели к Невскому проспекту. От асфальта парило, по тротуарам и газонам суетливо прыгали воробьи, и на мгновенье вдруг почудилось, что лето никогда не кончится. И так захотелось, чтобы вновь пошёл ливень и вымочил меня всю-всю! До последней ниточки! Зачем? Не знаю…

Увы, моим надеждам не дано было осуществиться. Пришлось сесть в маршрутное такси совершенно сухой. Ну и пусть…

Дома всё было как всегда. Верницкий, уподобляясь Гарфилду, валялся перед телевизором. Натка сидела, как сыч, в своей комнате. Спать не хотелось совершенно, тогда я отправилась на кухню и решила, наконец, сварить варенье из слив, купленных вчера на рынке. Сиамская, спавшая на диванчике, подняла голову и шумным зевком приветствовала меня. Выпустила когти, потянулась и вновь задремала.

Руки, предоставленные самим себе, резали ягоды, вытаскивая из них косточки, а перед глазами неотрывно стояло воспоминание, как я однажды глубокой ночью выбралась из отеля на пляж через окно (архитектура нашего отеля позволяла осуществить подобную вылазку). Вокруг расстилалась умиротворяющая нега, мир замер в предрассветной тишине и ни единой живой души вокруг! Я сидела на песке, слушая мягкий шелест прибоя, и смотрела на южные звезды. И было так упоительно хорошо, что я не стала возвращаться в отель, а устроилась спать прямо на песке. О последствиях, увы, не подумала – утром меня обнаружили уборщики пляжа. Кхм! С тех пор я находилась под неусыпным наблюдением работников отеля. Ерунда. Зато мне посчастливилось выспаться у самого Средиземного моря!..

Бегство в прошлое было прервано шарканьем, раздавшимся из коридора – это мой благоверный решил устроить перекур. Он протиснулся на кухню, согнал с дивана Кэри, шумно позевал, похлопал себя по ненавистному животу и как ни в чем ни бывало, спросил:

– Ну, может, чего перекусим?

Я не спеша отложила нож и, кивнув на настенные часы, показывавшие полдвенадцатого, с наслаждением сложила из пальцев выразительную фигу.

– Ну ладно, – пошёл на попятную Сергей. – Я просто так спросил. Чайку-то хоть можно хлебнуть?

– Сам, – разрешила я и продолжила работу. – Да, кстати, мне никто не звонил?

– Ах да, – сделал вид, что только сейчас припомнил, изверг рода человеческого, – тобой этот… твой бандюган интересовался.

– Миша что ли? – не поверила я своим ушам. – И что он сказал?

– А что я его расспрашивать должен? Нужен он мне больно, – стал ерепениться Верницкий. – И когда эти ваши шашни прекратятся?

– ЧТО? ОН? СКАЗАЛ? – твёрдо, но пока спокойно, переспросила я.

– Да ничего особенного. Чтобы ты ему перезвонила, как сможешь.

Я досчитала в уме до двадцати, перевела дух и решила не идти на конфликт. Во мне ещё сохранялась лёгкая меланхолия, вызванная воспоминаниями о Турции, и менять её на боевую злость не хотелось совершенно. Да и нужно ли? В конце концов, я сегодня с подругами проводила лето…

…За три дня до начала нового учебного года я посетила Гостиный двор с целью обновить свой гардероб. Первоначально мои притязания не превышали трёхсот условных единиц. Но, как на грех на моем пути оказался отдел эксклюзива из Англии. Здесь я решила задержаться, здесь и осталась. Перешла так сказать, свой Рубикон. Когда мне вынесли костюм глубокого синего цвета, то, не коснувшись его ткани, я поняла: «МОЕ!». Господи, английская шерсть есть английская шерсть. Впрочем, туманный Альбион всегда славился не только качеством тканей, но и своими портными. Смотрясь в зеркало, я окончательно убедилась, что этот костюм шили именно для меня! А пока я любовалась своим отражением, расторопные продавцы подобрали и великолепный шарф.

– Не желаете ли ознакомиться с нашей коллекцией обуви? – полюбопытствовали они, когда я во второй раз вышла из примерочной кабинки.

– Желаю, – милостиво согласилась я и приступила к ознакомлению.

В конце концов, сколько лет я мечтала купить настоящие английские туфли. И вот свершилось! Элегантные чёрные туфли из мягкой кожи совершенно не чувствовались на ноге. И тут же стало ясно, что они не будут натирать мои бедные ноги! Естественно, пришлось дополнить наряд стильной чёрной сумочкой.

Как мне захотелось в тот миг, чтобы меня увидел кто-нибудь из знакомых. Например, Константин Эдуардович! Он бы сумел оценить! Я всегда ощущала себя женщиной, мне нравилось нравиться мужчинам. Но в этом костюме я впервые поняла, что значит быть Женщиной с большой буквы! И не просто Женщиной, а настоящей леди! Да, я всегда ощущала в себе ростки аристократизма, но только сейчас они дали свои всходы. Вот как одежда меняет человека! Боже мой, наверняка кто-то из моих предков был благородных кровей, просто из-за революции скрыл своё происхождение, а мне сообщить об этом забыли!

Но за всё приходится платить. Я не стала исключением. Чтобы гусеница превратилась в бабочку, следовало выложить всего-навсего тысячу семьсот двадцать условных единиц! Что лукавить, подсознательно я предполагала нечто подобное, когда входила в это вместилище соблазна. Поэтому я, почти не колеблясь, протянула продавцу свою банковскую карточку «Visa»:

– Принимаете?

Он согласно кивнул и занялся манипуляциями по сокращению моих валютных запасов. Две девицы упаковали мои приобретения в красивые пакеты и я, внутренне холодея от совершенного шопинга и, отгоняя противный рефрен «а может отказаться, пока не поздно?», поспешила к ласточке. Правда по пути не удержалась и прикупила парфюм.