Они ведут себя так, будто дом может заменить им сообщество, если только он достаточно просторен, в нем достаточно развлечений, достаточно комфорта, если он достаточно роскошен — и при этом удобно изолирован от общей толпы, которую политики еще продолжают называть «наши соотечественники».