В 1951 году в благотворительную больницу Джонса Хопкинса обратилась молодая женщина Генриетта Лакс. Перед началом лечения дежурный хирург провел биопсию - и образец тканей Генриетты отправился в лабораторию, где доктор Джордж Гай уже несколько лет пытался вырастить культуру клеток. До сей поры все попытки неизменно заканчивались неудачей. Но только не в этот раз. 4 октября Генриетта Лакс сделала последний вздох после восьмимесячной борьбы с агрессивным раком, а доктор Гай обьявил о создании человеческой клеточной линии, способной воспроизводить себя бесконечно. Клетки HeLa обрели всемирную популярность. Но не их донор.
"Бессмертная жизнь Генриетты Лакс" - это попытка восстановить историческую справедливость, познакомить широкую общественность с той женщиной, клетки которой до сих пор повсеместно используются в медицине и фармакологии для исследования рака, СПИДа, вирусов, радиации и не только. И Ребекка Склут подошла к решению этой задачи максимально ответственно. О жизни Генриетты автор рассказывает так сочувственно, что невольно проникаешься симпатией к героине книги. О болезни и смерти - так, что искренне радуешься тому, что сохранение врачебной тайны даже после смерти пациента сегодня регламентируется соответствующим законом.
К чести Ребекки нужно сказать, что по ходу действия она не забывает вводить читателя в культурно-исторический контекст. И будьте готовы к натуральному шок-контенту. В двадцатом веке наука шла к своим целям очень неоднозначными путями. И если история ученого, получившего Нобелевскую премию и истово распространявшего принципы евгеники, заставила меня брезгливо поморщится, то рассказ о докторе Саутэме, который делал инъекции HeLa своим пациентам с целью проверки, вызовут ли они рак, заставляет схватиться за голову. Не в последнюю очередь потому, что рак действительно возникал, а иногда и метастазировал. Эксперименты на детях, на онкобольных - наука не гнушалась ничем. И каждый раз попытки защитить права пациентов встречали ожесточенное сопротивление со стороны исследователей.
Помимо всего прочего автор подробно рассказывает о своих попытках наладить взаимодействие с близкими родственниками Генриетты Лакс. Ребекка настойчиво подчеркивает, как несправедливо то, что муж и дети Генриетты не имеют никакой финансовой выгоды от повсеместного использования клеток HeLa. Но, честно говоря, у меня как-то не слишком получалось сочувствовать Дею Лаксу, который наградил свою жену, страдающую от сифилиса, онкологии и курсов радиотерапии, ещё и гонореей. Безусловно, мне было очень жаль Генриетту Лакс, как было бы жаль каждую женщину, которая прожила так мало и умерла в страшных мучениях. Но городить сыр-бор из-за того, что Генриетта не получила надлежащей порции посмертной славы? Ну, не знаю. Забор незначительного количества биоматериала вряд ли причинил молодой женщине физические страдания. И вряд ли осознание того, что именно ее клетки помогли создать эффективную вакцину от полиомиелита, причинили бы Генриетте страдания моральные.
Конкретную ситуацию, требующую морально-этической оценки, Ребекка Склут превращает в манифест за права чернокожего населения. И если бы только это! Автор подробно расскажет, как двенадцатилетняя Дебора, дочь Генриетты подвергалась домогательствам сексуального характера со стороны друга семьи. Или как брат Деборы получил срок за убийство. Или как вследствие близкородственных браков в семье Лаксов на свет появлялись дети с уродствами. Или как любовница отца морила голодом детей Генриетты. И, само собой, всему виной бессовестный доктор Гай, который не объяснил Дею Лаксу, каким именно образом он собирается использовать клетки Генриетты.
В послесловии к книге Ребекка Склут подчеркивает, что в 2009 году врачи в США все так же не были обязаны сообщать пациенту, что их отчужденный биоматериал может использоваться для исследований. В приказе Министерства здравоохранения России от 2021 года "Об утверждении Правил проведения лабораторных исследований" нет положений, регламентирующих получение согласия пациента на отправку в лабораторию его биоматериала. Несмотря на то, что после смерти Генриетты Лакс прошло уже более семидесяти лет, имейте с виду, закон все ещё не на стороне донора. Но так ли это важно?