Перевод Н. Гребнева

 
Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.
 
 
Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай,
Провинился друг и повинился —
Ты ему греха не поминай.
 
 
Люди, мы стареем и ветшаем,
И с теченьем наших лет и дней
Легче мы своих друзей теряем,
Обретаем их куда трудней.
 
 
Если верный конь, поранив ногу,
Вдруг споткнулся, а потом опять,
Не вини его – вини дорогу
И коня не торопись менять.
 
 
Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много,
Опасайтесь потерять друзей.
 
 
Я иных придерживался правил,
В слабости усматривая зло.
Сколько в жизни я друзей оставил,
Сколько от меня друзей ушло.
 
 
После было всякого немало,
И, бывало, на путях крутых
Как я каялся, как не хватало
Мне друзей потерянных моих!
 
 
И теперь я всех вас видеть жажду,
Некогда любившие меня,
Мною не прощенные однажды
Или не простившие меня.
 

Перевод Я. Козловского

 
Ты счастлив тем, что многие года
Живешь спокойно, с бурями не споря,
Друзей не знаешь, то есть никогда
Ни с кем не делишь радости и горя.
 
 
Но если даже прожил ты сто лет
И голова, как мудрость, поседела,
Тебе при людях говорю я смело,
Что не родился ты еще на свет.
 

Перевод В. Солоухина

 
Крестьянину про Кремль я рассказал,
Дворцы и залы – все я описал.
В тупик меня поставил мой земляк:
– А есть ли у тебя в Кремле кунак?
 

Перевод Я. Козловского

 
Наполнив кружки, мудрствовать не будем
И первый тост такой провозгласим:
«Пусть будет хорошо хорошим людям
И по заслугам плохо – всем плохим!»
 
 
Еще нальем и вспомним изреченье,
Достойное громокипящих рек:
«Пусть детство будет кратким,
                              как мгновенье,
А молодость пусть длится целый век!»
 
 
И в третий раз содвинем кружки вместе.
«Друг чести, пей до дна! Не половинь!
Пусть обойдут нас горестные вести,
А сыновья – переживут. Аминь!»
 

Перевод Я. Козловского

 
Если ты кунак, то мой порог
Ждет тебя, сдувая облака.
Если ты от жажды изнемог,
То моя река – твоя река.
 
 
Если даже на дворе черно,
Встречу сам, подай лишь только знак.
Вот мой хлеб, вот розы, вот вино,
Все, чем я богат, – твое, кунак.
 
 
Холодно – сядь ближе к очагу,
Я получше разожгу кизяк.
Голодно – не сетуй, помогу:
Полем поделюсь с тобой, кунак.
 
 
Если станешь таять, как свеча,
Проклиная рану иль недуг,
Я успею привезти врача,
Кровь моя твоею станет, друг.
 
 
Если страшно – мой возьми кинжал
И носи, повесив на боку.
Если ты, кунак, затосковал,
Станем вместе разгонять тоску.
 
 
Пал скакун – вот мой под чепраком,
Мчись, скачи и самым хмурым днем
Оставайся верным кунаком,
Будь я на коне иль под конем.
 

Перевод Ю. Мориц

 
За дружбы полный рог спешит коварный друг
Вернуть мне клеветой наполненный бурдюк.
И автор этих строк за нежности глоток
Частенько получал лишь зависти поток.
 
 
О злобности твоей ни слова не скажу,
Поскольку для нее я слов не нахожу, —
Растратил все слова, безжалостно казня
Себя за то, что зол ты зверски на меня!
 
 
И я не удивлен, что близким напоказ
Гордынею своей ты щеголял не раз, —
Кто в дружеском кругу напыщен,
                              грудь дугой,
Тот мигом для чужих согнется кочергой!
 
 
Одна загадка есть: как лютой злобы жар
Ты в ледяной душе так долго удержал?
Как мог ты, лицемер, таиться столько дней,
Готовя мне удар поглубже, побольней?
 
 
Но знай, что мой удел меня не леденит, —
Ведь горский жив поэт и ныне знаменит,
Хотя давно убит он в спину подлецом,
Который трусил с ним сойтись к лицу лицом!
 

Перевод Н. Гребнева

 
Жена моя, просьб у меня не много,
Но эту ты исполни, ради бога.
 
 
Прошу: цени друзей моих вчерашних,
Всех тех, кому когда-то был я мил,
Которых издавна, еще до наших
С тобою лет,
                  любил я и ценил.
 
 
Люби людей, с которыми вначале
Я шел тропой пологой и крутой,
Кем бы сейчас друзья мои ни стали,
Они – частица жизни прожитой.
 
 
Пусть странными сочтешь ты их повадки,
Не уличай их ни в какой вине,
Все малые грехи и недостатки
Ты им прости, как ты прощаешь мне.
 
 
Спеши друзьям навстречу, дорогая.
Открой им дверь и взглядом их не мерь.
Считай, что это молодость былая
Нежданно постучалась в нашу дверь.
 
 
Давно с иными смерть нас разлучила,
Давно с другими жизнь нас развела,
А те лишь по делам звонят уныло
И пропадают, разрешив дела.
 
 
Нас с каждым годом меньше остается.
О жены всех моих друзей былых!
Вы и меня стерпите, коль придется,
Во имя дорогих мужей своих.
 

Перевод Я. Козловского

 
Тень на снегу темнеет длинно.
«Что головою ты поник,
Пред красным угольем камина
Былое вспомнивший старик?
 
 
Молва людская не предвзята,
И слышал я вблизи могил,
Что был твой друг в беде когда-то,
Но друга ты не защитил.
 
 
Сегодня, белую, как совесть,
Разгладив бороду, старик,
Ты роковую вспомни повесть,
Паденья собственного миг».
 
 
«Я был тогда охвачен страхом,
За что на склоне лет, поверь,
Пред сыновьями и аллахом
Раскаиваюсь я теперь».
 
 
«Старик, ты дожил до заката,
И ценит исповедь аул.
Скажи, а правда, что когда-то
В горах ты друга обманул?
 
 
С самим собой все чаще ссорясь,
Ответь, что чувствовать привык,
Когда ты белую, как совесть,
Вновь гладишь бороду, старик?»
 
 
«Встают минувшего виденья,
И чувствую меж сыновей
Мучительное угрызенье
Я грешной совести моей».
 
 
«Нет, ты не все, старик, поведал,
Толкуют даже вдалеке,
Что ты когда-то друга предал,
Поклявшись ложно на клинке.
 
 
И, о душе забеспокоясь,
Томишься думою какой,
Когда ты белую, как совесть,
Вновь гладишь бороду рукой?»
 
 
«Давно я черной думой маюсь,
Годов не поворотишь вспять.
И хоть не раз еще покаюсь,
Мне страшно будет умирать».
 

Перевод Е. Николаевской

 
Была обида в детстве – в горле комом!
Когда солгал мне мальчик незнакомый…
О том забыл я, когда друг примерный
Меня направил по тропе неверной.
Забыл я и об этом в день тот черный,
Когда поступок совершил позорный
Мой родственник – за сходственную цену
Утратил честь, решился на измену
И, опираясь на чужие плечи,
Надменно повторял чужие речи…
Ему-то что!.. Ему – хвалу трубили…
А мне – как будто голову срубили.
 

Перевод Е. Николаевской

 
Когда друзья проходят стороною,
Чужие люди делаются ближе…
Сидели утром близкие со мною,
А вечером других я рядом вижу.
 
 
Оставленные, вы пришли откуда
Ко мне, оставленному вдруг друзьями?
Мы были легкомысленны, покуда
Не стукнулись о крышу головами.
 
 
Хоть трижды попадали мы в капканы,
Кто ставил их – так и не знаем точно.
О кровной близости вещать не стану,
Она арбой не оказалась прочной.
 
 
Правдиво только сердце —
                       вне сомнений —
И каждому немедля верит слову,
Хоть кровью истекает от ранений,
Тех, что судьба ему наносит снова…
 

Перевод Н. Гребнева

 
В горах дагестанских джигиты, бывало,
Чтоб дружбу мужскую упрочить сильней,
Дарили друг другу клинки, и кинжалы,
И лучшие бурки, и лучших коней.
 
 
И я, как свидетельство искренней дружбы,
Вам песни свои посылаю, друзья,
Они – и мое дорогое оружье,
И конь мой, и лучшая бурка моя.
 

Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой

 
Сойдем с коней!..
Сверкает у дороги
Ручей,
За нами – снежных гор стена…
Пусть отразится в нашем полном роге
Подковой золотистою луна.
 
 
За руку выпьем – ту, что рог подъемлет,
За губы, обожженные вином,
За небо над землей, за нашу землю,
Прекрасную в безмолвии ночном.
 
 
За нас двоих: пусть в жизни с нами будет
Все точно так, как мы с тобой хотим!
Еще налей, пусть к милым сердцу людям
Придет все то, чего желаем им.
Пусть в третий раз вина зажжется пламя —
Сегодня мы командуем судьбой:
Пускай свершится с нашими врагами
Все то, что мы им ниспошлем с тобой!
 
 
И – на коней! Хлестнем три раза плетью,
Скалистые оставим берега…
Мы утро, друг, на перевале встретим,
Жалея тех, кто, век прожив на свете,
Не заслужил ни друга, ни врага.
 

Перевод Е. Николаевской

 
О мои друзья, мои друзья!..
Чуете, откуда ветер дует?
Радуется или негодует —
Дует, одобряя иль грозя?
 
 
О мои друзья, мои друзья!
На опасных, на крутых высотах
О нежданных ваших поворотах
Узнаю из песен ветра я.
 
 
О мои друзья, мои друзья!
Гляньте, как летит река в ущелье, —
В тех рыбешках, что несет теченье,
Узнаю иных знакомцев я.
 
 
Изменились времена… И что ж?
Сколько ж их теперь, скажи на милость,
Всяческих героев объявилось!
С ходу их, пожалуй, не сочтешь!
 
 
Много их, почувствовавших власть,
Тех, что в наглости трусливо грубой
Хищнику, утратившему зубы, —
Руки льву суют отважно в пасть.
 
 
Так вот и случается оно:
Нет боеприпасов – нет вопросов.
И едва ль не каждый здесь – Матросов,
Только пулемет заглох давно…
 
 
О друзья! Под широтой небес
Сколько воробьев средь нас, поэтов…
Где орлы, стремящиеся к свету
Ветру встречному наперерез?!
 
 
Знайте, рыба ценная плывет
Не в потоке, а борясь с теченьем!
Повторяю это со значеньем:
Кто понятлив, думаю – поймет.
 
 
Ну а те, кого пленяет власть,
Кто стремится к власти тихой сапой,
Помните, у льва остались лапы:
Стоит ли к нему – руками в пасть?!
 

Перевод Л. Дымовой

 
Поверьте, первая ошибка не страшна,
И первая обида не важна,
И самый первый страх сродни испугу.
И коль в твоей судьбе случилось вдруг,
Что в первый раз тебя обидел друг —
Не осуждай, понять попробуй друга.
 
 
Наверное, на свете не найти
Людей, ни разу не сбивавшихся с пути,
Сердец, ни разу не окутанных туманом.
И коль у друга твоего стряслась беда:
Сказал не то, не тем и не тогда —
Его ошибку не считай обманом.
 
 
Друзья, что, глупый промах мой кляня,
Когда-то отказались от меня, —
Для вас всегда мой дом открыт. Входите!
Всех, кто со мной смеялся и грустил,
Люблю, как прежде. Я вас всех простил.
Но только и меня, друзья, простите.