Наконец-то каникулы!

Еще один, самый обыкновенный, учебный год прошел. Тусклые дни стали полностью солнечно-летними, и я был рад окончанию 4-го класса школы с забавным не креативным названием "Школа номер 272".

Мой дом хоть и расположился далековато от Кремля, но все-таки находится внутри московского кольца – МКАДа, что считается невероятным везением со слов моей мамы. Она безумно хочет, чтобы я поскорее вырос и выбрал офисную профессию, ну либо стал каким-нибудь государственным служащим, что считается у нас «гарантом финансовой стабильности в будущем». Мой отец же, наоборот ненавидел "белых воротничков", так он называл всех тех, кто не зарабатывает на жизнь честным трудом, поэтому я старался лишний раз избегать общения с ним. Хотя, если честно, в общем и целом я не могу сказать, что мне что-то не нравилось в нем, так что я был самым обычным московским мальчиком с района Бескудниково.

Очередные утренние наставления от школьных учителей, крайний звонок в этом году и я с неестественно натянутой улыбкой попрощался со своим учителем, не забыв передать родительские деньги на краску и шторы. Выйдя на улицу, воздух истинной свободы тут же наполнил мою грудь, и я неторопливо пошел домой, где меня ожидали 3 месяца безмятежности и счастья – компьютерные игры.

Всю дорогу до дома я тщательно обдумывал как именно мне лучше распределить собственное свободное время. Каким играм лучше отдать предпочтение утром, в какие играть днем и какие оставлять на вечер. Ведь допоздна мне играть все равно не разрешат. Видите ли, в нашем доме действовало идиотское правило – никаких громких звуков после 22:00.

Как только я вошел домой, мне сразу же бросилась в глаза отцовская обувь, которой не должно быть днем, ведь он работает до самого вечера, и старые, даже старинные женские туфельки с неровно истертым набок каблуком.

"Очень странно" – подумал я и сильнее хлопнул дверью, чтобы меня услышали.

– Виталик, это ты? – прокричала с кухни мама, громыхая посудой.

– Да, – буркнул я в ответ и постарался быстрее пробежать в свою комнату, не имея никакого желания встречаться с гостем.

– Ну-ка выйди-ка на кухню! Покажись нам какой ты стал! – строго приказал отец, голос которого слегка дрогнул, словно он был чем-то взволнован.

Нехотя я вышел на кухню и увидел, что за столом в нашем доме была гостья, причмокивая попивающая заваренный черный чай с блюдца так, как это делают старики в детских сказках.

Взгляд пожилой женщины в старом наряде тут же блеснул, как только она заприметила меня, и она протянула в мою сторону свои коротенькие ручки, резко отставив блюдце в сторону, – Ох, какой ты стал, Виталик! Такой уже большой и красивый! Девочки, небось, штабелями падают и бегают за тобой в учебном заведении…

«В учебном заведении?» – повторил я фразу бабки про себя.

– Ну, че встал как истукан? Иди, обними родную бабушку! – приказал отец, – Совсем уже одичал тут в городе. Не то, что мы в свое время в деревне.

Ох, как я ненавижу все эти «обнимашки» с родственниками, когда тебя прижимают к себе, а если еще и необычные запахи деревенских жителей, но делать было нечего. Я посмотрел на грустный взгляд моей мамы и послушно шагнул прямиком в объятия бабули, которую совсем не знал и, казалось, что вижу впервые в своей жизни.

Она быстро схватив меня за руки, притянула к себе и сжала так крепко, что в моем сознании проскочила на секунду мысль, будто меня раздавят. Слава Богу, что все закончилось достаточно быстро, как только она отодвинула меня от себя на расстояние вытянутых рук.

– Какой ты красивый и крепкий! То, что нужно, Владимир, – закрехтела бабушка и повторила сквозь зубы, – То, что нужно! Отличный отрок!

«Отрок?» – подумал я. Неужели еще кто-то так может разговаривать в современном мире?

Отец улыбнулся и ободряюще хлопнул меня по плечу, – Я же тебе говорил, ма! Он уже вырос, но вот мужских навыков ему не хватает. Гвоздь забить не может, не то чтобы полку повесить, или починить что-то в доме. Да, времена сейчас и вправду другие: мальчики перестают быть мальчиками, а девочки девочками.

– Володя, – попыталась перебить моего отца мама, – пожалуйста, не начинай.

– А что я не так говорю, Надя? – скрестив руки на груди, рассуждал отец о моей никчемности, – Ты вспомни, как воспитывали нас в детстве! Мы всегда были при деле и регулярно помогали родителям по всяким там важным делам. Чтобы я ослушался своего отца в детстве? Он бы в миг меня высек! Да что там?! Если бы я просто не додумался бы в детстве что-то сделать, что входило в мои обязанности, он бы даже за это меня б высек как следует.

– Что правда, то правда, – покачала головой бабушка, – Вольдемар был очень суровым человеком, но по-своему справедливым.

– Царствие ему небесное, баба Рая, – поддержала разговор моя мама, подливая горячий чай гостье, – Очень жаль, что мне не удалось с ним познакомиться.

Я заметил, что взгляд моего отца стал каким-то ненавистным, а бабушка слегка дернулась, но тут же сумела взять под контроль собственное тело. Взгляд ее на секунду стал мрачным, но уже через мгновение она снова любезно заулыбалась и принялась попивать крепкий черный чай, не обращая на меня никакого внимания.

О внимании. Я уже привык, что взрослые обычно меня игнорируют на подобных кухонных посиделках, так что молча слопав свою порцию борща, я жестом показал маме, что буду в свой комнате и, не привлекая внимания взрослых, удалился. Я настолько привык быть незаметным среди взрослых, что вполне был доволен таким положением вещей. Если попытаться вспомнить мои дни рождения, то сразу же всплывают застольные посиделки, на которых я отчетливо помню соседей, друзей отца, подруг мамы, коллег с работы обоих, да кого угодно, только не моих друзей, которых, кстати, было не так уж и много.

"Наконец-то!" – подумал я и, сбросив школьную форму, я переоделся в мою любимейшую домашнюю одежду – пижаму. Через минуту я уже сидел за угловым компьютерным столом с выдвижной полкой для клавиатуры.

***

Сраженные моим героем монстры падали на виртуальную землю, а союзники восхищались моей виртуозной игрой, и действительно, сегодня я был, как говорится, в ударе! Система управления казалась легче обычного, а азарт побед заставлял меня играть снова и снова, повергая моих соперников в ужас.

Время шло незаметно… Каникулы… Самое прекрасное, что меня нельзя было заставить что-либо делать, ведь я на законных правах требовал отдыха.

– Виталик, ты там до сих пор играешь? – в комнату вошла мама с грустным видом и опавшими плечами.

Мне это показалось странным, ведь обычно, со мной общались в приказной форме, а никак не в вопросительной форме, если дело касалось игр.

– Ну, да, мам. Играю… – ответил я, кликнув мышкой в меню паузы, чтобы не потерять весь наработанный прогресс.

– Виталь, пожалуйста, отвлекись. Нам с папой нужно серьезно поговорить с тобой.

После этих слов в комнату с виноватым взглядом вошел доселе суровый отец, которого таким подавленным я видел впервые в своей жизни. Обычно он был всегда с широко расправленными плечами и величаво расхаживал из стороны в сторону, разбрасывая ноги перед собой, но тут я видел нечто иное. Признаюсь, что от этого мне стало тут же как-то не по себе, и я всем своим нутром почувствовал, что что-то плохое ожидает меня в будущем. Слушать их не хотелось, но делать было нечего.

– Володя, – мать слегка повернула голову, обращаясь к отцу, – Ты рановато. Я еще не успела его подготовить перед…

– Да, чего уж там, – буркнул папа, – Давай вместе все возьмем и вывалим на него. Он уже мужчина и сможет достойно принять наше с тобой решение. Разве не так?

– Какое решение? – растерянно отодвинув клавиатуру от себя, спросил я, – Что вы хотите мне сказать?

Мама обхватила теплыми ладонями мою руку, – Виталик, ты уже взрослый мальчик и мы пришли с папой очень серьезно с тобой поговорить. Ты знаешь, что иногда не все бывает так, как мы этого хотим? Не всегда удается удержать то, что имеешь и мы вынуждены принимать некоторые вещи, как бы нам этого не хотелось.

– Угу, – кивнул я в ответ, бросив растерянный взгляд на отца.

– Понимаешь, Виталь, жизнь очень сложная штука и мы с твоим папой решили, что не можем больше быть вместе. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Ты не подумай, что кто-то из нас тебя бросает или отвергает, – Неожиданно поддержал маму отец, усевшись на кровать, будто ноги перестали его слушаться.

– Да, Виталь, не подумай так. Мы с папой решили, что раздельная жизнь будет для нас всех благом. Мы уже давно живем вместе только ради тебя и только ты сохранял раньше и сохраняешь до сих пор нашу семью в целости. Мы думали, что сможем что-то изменить, но…

Я увидел, что на глазах матери наворачивались слезы, но никак не мог заставить себя промолвить хоть одно словечко. Да что там, я даже не мог произнести звук, или пошевелиться, так что весь вечер я был невольным слушателем баллад собственных родителей о том, как я им дорог и каким мужественным я вырос. Впервые они между собой не ругались, а действовали словно сообща, проговаривая все плюсы раздельной жизни, и это меня бы искренне порадовало, но только не в этот раз.

– Да, Виталик, и еще! – Выходя из комнаты за расстроенной мамой, неожиданно повернулся отец, – Чуть не забыл! Мама, ой, то есть твоя бабушка сказала, что с удовольствием приютит тебя на неделю, другую, пока мы тут не утрясем все дела с разводом.

В моем горле совсем пересохло, но я все же смог протолкнуть застрявший ком, – Бабушка?

– Да! – Взгляд отца снова стал суровым и предельно строгим, – И это не обсуждается! Утром я отвезу тебя в деревню к бабушке…

Скрывать не буду, бабушка вселяла какое-то странное чувство страха, пронизывающее до самых костей, но спорить с озлобленным отцом было нельзя, иначе, как мне казалось, он готов был отхлестать меня, хоть никогда раньше этого не делал. Я быстро откинул все свои мысли о побеге к друзьям, ведь нас сразу же выдали бы их родители, да и буду откровенен, скрываться было совершенно негде в моем то возрасте.

Ночь тянулась долго. В те короткие мгновения, когда мое сознание уходило в небытие, я очень скоро с ужасом просыпался в холодном поту из-за ночных кошмаров, которые все никак не отпускали мой разум. Мне снилось, что меня выбросили за борт, и я отплывал куда-то в океан на самодельном плоту. Боль разочарования повторялась снова и снова, нагнетая тоскливое состояние. Родители всегда оставались на корабле, но в последний момент мама бросалась за мной в воду, входя все глубже и глубже. Я пытался кричать, но ничего не получалось и я с ужасом просыпался. Опять!

Утром я вкусно позавтракал творожными оладушками, которые были фирменным завтраком моей мамы, и послушно собрав с собой книжки, комиксы, да портативную приставку, с неохотой сел в машину к отцу.

За всю дорогу до деревни отец не проронил ни слова. Я же полностью утомленный дорогой принял единственное верное решение – поспать на переднем сиденье авто. Не знаю, сколько мы ехали, но очнулся я совсем далеко от Москвы, на сельской грунтовой дороге, по которой двигалось наше авто.

– Скоро приедем? – спросил я, потянувшись.

– Почти приехали, Виталь. Смотри, ты только с бабушкой не спорь и слушайся. Не заставляй нас краснеть за тебя.

– Да, ладно, я понял. Я буду слушаться.

– Хорошо. О смотри, – не отрывая взгляд от дорожной колеи, отец выставил руку в сторону лесного массива сбоку, который был окружен железным забором, – Кладбище нашей деревни.

– Кладбище? – припав к боковому стеклу, переспросил я, – Правда, кладбище? Там прям мертвецы лежат?

– Да. Ты, наверное, еще не видел никогда такого? Вот как Москва тебя испортила. Я в твоем возрасте уже на ночь приходил сюда, – впервые за несколько дней улыбнулся отец.

– Ночью? Зачем?

Улыбка тут же пропала с лица главы семейства, – А, не бери в голову. Дурачились. О, вот и дом, в котором тебе предстоит провести пару недель.

Мне показалось очень странным, что воспоминания о чем-то страшном вызывали приятные чувства у моего отца. А как иначе? На кладбище. Ночью. Улыбаться лично я бы точно не стал…

– У самого кладбища? Самый первый дом? – вопросы возбужденно срывались сами по себе, – Бабушка, что здесь одна живет? А она не боится?

– Ну да. Ой, да чего тут бояться? Кладбище рядом, подумаешь. Погоди, ты что? Боишься?

Я не хотел, чтобы отцу показалось, будто я струсил, и я попытался отвести лишние подозрения, – Нет, я подумал о бабушке. Как она не боится здесь жить одна, без дедушки?

Взгляд отца переменился и стал слегка отстраненным, – Дедушка Вольдемар…

– Угу, – с неохотой пробубнил я, – А он тоже здесь похоронен?

Отец резко бросил газ и машина заглохла. Я почувствовал, что он словно отстраняется и уходит мысленно куда-то далеко, как только я начинал спрашивать про дедушку.

– Нет, – он завел машину и, выдвинув рычаг переключения передач в положение «1», отпустил сцепление, слегка подгазовывая, – Его не стали здесь хоронить. Нельзя было…

Поднимающаяся пыль с деревенской дороги плотно окутывала нашу машину так, что ничего больше не было видно, и очень скоро мы оказались возле крыльца.

– Мама! Выходи! Я тебе Витальку привез! – крикнул отец, доставая из багажника сумку с моими вещами, – Мама! Ну, ты где? Встречай гостя!

– Может она ушла в магазин? – предположил я, всматриваясь в участок через дыру покосившегося забора.

– Может, – кивнул отец, – Ну, ладно! Ничего не будет, если мы сами войдем.

Он положил сумку и пакет на лавочку из сгнивших досок и просунул руку между двумя ржавыми трубами, к которым крепились забор с одной стороны и калитка с другой, – Сейчас покажу тебе, как можно попасть домой, если хозяина нет дома.

– Так же нельзя, – ужаснулся я.

– Да, не бойся ты, Виталька, в деревне так можно, – ковыряясь просунутой по ту сторону рукой, приговаривал отец, – Я тебе даже больше скажу, что здесь так принято, особенно если ты родственник хозяину дома. Никаких проблем с этим… О, поймал!

Что-то отщелкнуло с металлическим звоном со стороны двора. Калитка с противным скрипом полностью распахнулась.

– Ну, – улыбнулся отец, глядя на меня, – Чего встал? Пошли!

– Угу, – я послушно взял свой рюкзак с лавки и понес внутрь.

Мы бросили вещи на деревянное крыльцо дома, где обычно оставляют галоши и принялись искать ключ от дома, входная дверь которого оказалась запертой.

– Странно, обычно она не запирала дверь. Посмотри в почтовом ящике, а я тут гляну, – отец принялся засовывать поочередно руку в разные отверстия надкрылечной крыши с шифером, до которой мог достать только взрослый человек на цыпочках.

Я посмотрел на старый почтовый ящик и никак не мог сообразить, как именно мне нужно было в него залезть по указанию отца. Верхняя крышка, через которую просовывались газеты и письма, была слишком узкой и рука в нее не пролазила, а нижняя створка приржавела так крепко, словно ее не открывали уже лет сто.

– Эх, черт, тут тоже нет! – выругался отец, – А ты че? Нашел ключ?

– Я открыть не могу.

– Хм, ну ладно. Дай-ка я попробую.

Он со всей силы ударил по ящику, с обратной стороны которого вылетела связка ключей, – А, точно! Я и забыл уже.

– Это как? Я же крышку не открыл снизу.

Отец рассмеялся, – Да, понимаешь, Виталь, моя мама женщина довольно хитрая и у нас был свой собственный секрет. Если что-то прячешь, то прячь на видном месте, но совсем не там, где станут искать.

– Не понимаю.

– Ну, вот посмотри на ящик. Видное место, верно?

– Да, – угукнул я, почесывая затылок.

– Сам ящик проверять будут очень даже, а вот за ящиком посмотреть даже не додумаются. Вот так мы в детстве все и прятали, – вставляя слегка проржавевший ключ в старую замочную скважину, поучал себе под нос отец, – Надо слегка надавить, чтобы ключ встал в пазы и…

Прозвучал неприятный скрежет деревянной двери и как только мы попытались войти, то сразу же услышали за своими спинами до боли знакомый голос.

– Вы уже приехали, мои хорошие? – обрадовалась бабуля, бросив на землю плетеную корзину с какими-то грибами и травами, – Как доехали, Володя?

Недолгий разговор возле крыльца, которым сопровождаются все без исключения встречи с родственниками, быстро перетек в посиделки на кухне с чаем и пряниками. Не могу не признаться в том, что не люблю пряники.