© Рахиль Ра, 2018

ISBN 978-5-4490-2625-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мои стихи не принимай всерьёз. Они ко мне приходят сами. Я их пишу под наважденьем грез, И открываю путь к себе стихами.

Ольга Борисовна Распопова-Кузнецова 2017 год.

Глава 1

«В воронке ось…»

 
В воронке ось,
Скатываешься по кругам.
Взрыв, отдача.
Не страшно, летишь к богам
В червячную передачу.
 

***

Моё имя звучало

Ты всегда называл меня по-разному,

«Ольгуньчик» – рюмочками на стол,

Если я начинала нести несуразность,

Говорил: «Оля» – и всё – стоп.

«Ты иди сюда, голубь сизокрылый», – это,

Если надо протереть очки

Краем платьица.

И всё, накрыло. Полетели

Буквы, тире, крючки.

Помогая распутаться – «Чёртушка»,

В наплетённых идеях – мрак.

Когда злишься – нежное «Олюшка»,

Или просто – «Какая балда»,

«Склифосовский» – играя в шахматы,

«Ах ты пьянь» – леденцом во рту.

Материнство отцовством ахало,

Труп коровы в поганом рву.

На ресницы нанизаны звуки,

Небо кружится в тысячи лун,

На земле не становится твёрдо —

Вопросительное «Ольгунь».

* «Только в лесу можешь не стеснятся, что ты дубина»

Дубина стоеросовая, чурка с глазами.

«Меня нет…»

 
Меня нет,
Я отсутствую,
Не сижу в углу,
Не летаю в воздухе.
Где-то в слезе
Каплями туманную мглу
Собираю. Врагов и друзей
Уничтожила. Любовь не хочу,
С ненавистью не справляюсь.
Кто же я? Неприкаянность
В саранчу
Кается. Издеваюсь. Я.
 

«С Новым годом!..»

 
С Новым годом!
Снег, погода.
Улетают все невзгоды.
И сидит улыбка с нами
За столом.
Смех смолкает, кот лакает,
Чокнулись и выпивают,
Пузырьками заиграет
Молоко.
 

«Твоя диета?..»

 
Твоя диета?
Ах, у этой.
Все платья ох… ты и не надеты.
 

«Маленькие блохи…»

 
Маленькие блохи
Семенят на ножках.
Нет прыжка. Я сам,
Помогаю гнидам
Белым липким клеем
Радостно лелеять
Вошек в волосах,
Мыслями шурша.
 

«Припадочно-нервно-больной глюк…»

 
Припадочно-нервно-больной глюк,
Ты из сада? «Нет, я из морга».
Колючки сосновой прилип крюк,
Радугой игл в незаконченность оргий.
Утренний красный большой виноград
Прозрачно-зелёным разбавлен маленьким,
С ногтя на кожу стекает лак
В люминесцентных огнях края.
Тряпочки на колючих кустах
Ветер нежно-безлистно трепещет,
В ожиданье разорванности устав,
В невозможном умение быть резче.
 

«Пролетая над людьми ветром…»

 
Пролетая над людьми ветром,
Поднимаясь утром росой,
Воздух от земли крепкой,
Лужа от ноги босой
Улетают, сочиняя песни,
Струны, дека, волосы, смычок,
Оживая, дыханье грезит,
В эдельвейс превращая рок.
 

«Лучшее. Луч на шее…»

 
Лучшее. Луч на шее,
Нарисованный одуванчика соком,
Отправляя кружки в ризотто
Горечью. Или сладко
В атмосфере парящей ваты,
Духоте. Перебейте окна.
На осколки лучами лягут
Облака. И опять в бесформу
Застучат. Не убьют – погладят.
 

«Ароматом чужих идей…»

 
Ароматом чужих идей
Через мозг в лабиринт ноздрей
Обретется смысл могил,
Прорастает в глазницах ил.
Не иметь своего гнезда
Кукушонком пустых скорлуп,
Потухает в глазах звезда,
Жемчуг в раковинах опух,
Молотком ушёл в перламутр.
Морем плещутся твёрдый грунт,
Сто ночей и тысяча утр.
 

(по впечатлениям от Ильи Данишевского «Нежность к мёртвым»)

«Спят подснежники…»

 
Спят подснежники,
Собирая в лепестки искры,
Перед носом медведя в берлоге цветы,
Ждёт трава весенних ручьёв брызги.
Белой нежностью согревая мечты,
Делает из лучей блестящие иглы,
В иней себя превращая, скрипит вода,
Всё перед взрывом желаний в кодах энигмы
Замерло. Тихо шуршит зима: «Навсегда».
 

«Одна Козлова, другая Баранова…»

 
Одна Козлова, другая Баранова,
Мыслимо ли найти такие фамилии.
Во всемирной паутине падаю
С головой и ногами к овечкам милым.
Да и сама я Кузнецоff.
Не найдешь никаких концов.
 

«Волком к пустой Луне…»

 
Волком к пустой Луне,
Раскол превратив в прилив,
Тенью жука к стене,
Глаз очками прикрыв,
К птицам умчался крик,
Сухость воды сбылась.
Что ты молчишь «старик»?
Жизнь только началась.
Хочешь – раскрась день,
Вместо листа – снег.
Мокрая акварель.
Красно-синий успех.
 

«Красивый дьявол, чуть окаменев…»

 
Красивый дьявол, чуть окаменев,
Грохочет внутренностями своих страстей,
Спиралью за хвостом крутился лев,
Запутались в каркас своих костей,
Отбросив чешую, останки рыб.
Как грубо сеткой, клетками изрыт
Мир проницаемых свобод и тел.
Вне разума. Закончился предел.
 

«Полетели собачьи головы…»

 
Полетели собачьи головы
В недолюбленности костей,
В переломанности подков,
В окровавленности идей.
При порыве первом – обнять,
Отвернись. Ускоряя бег
В отрицанье чужих побед.
Не понять, не знать, не унять.
Об расколотости ручьёв,
Оживляя кристаллов прах,
Праной день вне чужих оков
Распевает на небесах.
 

«Воздух молчит. Тихо…»

 
Воздух молчит. Тихо.
Растут волосы. Новые клетки,
Цепляясь путают матрицу,
Цепью гремя, меняют цвет полосы,
Тяжестью на переносицу катится,
Ах, неужели слеза? Соли выжимки,
С неба падает трасса. Выжил ты?
И улыбается мышью оскаленной,
Как хороши, и свежи развалины.
Бабочкою в глаза, красными пятнами,
В ухо ушла пчела, но не обратно.
Выберешься ростком, зеленью,
Всё исчезает в своих творениях.
 

«Душила запястья пастью…»

 
Душила запястья пастью,
Не хватило клыков для горла,
Оторванной полустрастью
Желчь каменела гордо,
Ухабами по равнинам,
В мозг червями. Отверстий
Насверлено много было
В отброшенных жизнью версиях.
Нарцисс выгрыз сердцевину
Себя самого. Крепость
Скрипела, свистели шины,
Затормозив ревность.
 

«Нежным утренним шёпотом…»

 
Нежным утренним шёпотом,
Перепутав голос и волосы,
Солнце ресницы трогает
Зайчиком на стене,
Льётся улыбкой музыка,
Речь бежит, но без языка,
Облако в танце огненном,
Барельефом извне
Крайность окаменелости,
День содрогнулся чуткостью,
Взглядом открытой смелости
Вытащен нивелир,
Корни родства в голосе
Струнами-незабудками
В вечное путешествие
От зенита в надир.
 

«Я несу тебе поиграть куклу…»

 
Я несу тебе поиграть куклу,
Ты бросаешь её в угол,
Отрывая у куклы ногу,
Потому что она из пластмассы,
А в другой лечу я угол
С оторванною ногою,
Потому что она тоже
Игрушечная.
Как и я.
 

«Я превращу воздух в море…»

 
Я превращу воздух в море,
Я постелю иней жестко,
Заткну иголками кожи поры
И перережу дыханье остро,
Я плюну в горло огнём-смолою,
Безлобьем скальпа обрушу стену.
Да, всё в порядке. Что с головою?
А если «Что», то какого хрена?
Дрожанье зла в чужих подбородках,
Скрежет зубов сближает дёсны,
Обличье впечатлений, короста,
Красные звёзды, зелень, рост. Он
В землю и в небо,
Влево и вправо.
Расстрел, размазанная отрава.
 

«Приехал барон. Нашвырял серебра, золота…»

 
Приехал барон. Нашвырял серебра, золота,
Серьги в нос, кольца на каждый зуб.
Грохнулось от стаи ворон в обморок
Свора собак, танцы цыган, узел морок.
Все в тру-ля-ля,
Свистом круша, помидорами.
Двери отсутствуют, лампочек нет. Грусть
Ищет пути странными коридорами,
С блёстками цацек в чувства вплывает муть
И растворяется в поцелуях продажная
Губы сорвав ненасытностью пены жажда.
 

«Жеребец. Всхрап и на дыбы…»

 
Жеребец. Всхрап и на дыбы,
Ржание. Мягкой земли страх перед копытами,
Содрогнулись мускулы звоном орды,
Зубы вгрызаются в гриву дикую,
Бешенство дирижёром в хвосты,
Круп поворотом рушит сбруи плен,
Только земля дрожит, испуская сок
Плода творения зёрен и плевел.
 

«Я в каждой твоей клетке мембранами…»

 
Я в каждой твоей клетке мембранами
Вибрирую, колоколами ядро трогая,
Я прохожу через лёгкие прозрачным воздухом,
Сердце застучало и дрогнуло.
В горле крик прохрипел, раздавив ком,
По лесенкам хрящей позвоночника
Ковром извилин мозга в дом, пОрами многоточий
Допрыгиваюсь до тарелок таза.
Они звучат. Разъярённый гонг.
В узких бёдрах разливом экстаза
Распускается дерева сруб тонкий.
Ровные бедра не рожавшей женщины или мужчины,
Прикрывая одеялом или кисеёй,
Кроны, ветви, лист уносит причины,
Из тебя сперматозоидом с чешуёй
Выплываю рыбой – пиранью,
Солнца нет. Утро не раннее.
 
 
Симметрии нет. Яркость абстракций.
Стихо-картины. Новая фракция.
 

«По касательной с приёма на передачу…»

 
По касательной с приёма на передачу,
Под углом острым табаско
От безумия хриплого баса
Мрак концерта. Вошью раздача
Белых гнид, муравьёв кислотных,
От аккордов притарно-рвотных,
Средств не взятия, бархат кресел,
Люстра падает, люди, бесы,
Крики, хор, мрак, аплодисменты
В скомканность. Перелом тангенты.
 

«От твоего жёлтого живого тела…»

 
От твоего жёлтого живого тела
До шва по всему туловищу вскрытия
Четыре дня бесконечности и уродства
От бессознания недожития,
Железной закрытой двери упорство
Над миром, над снегом,
Над всем, что можно убить
С позиций мерзкого превосходства
Проформалинить, помыть, побрить,
Растворить.
 

«Кувшин холодной прозрачной воды…»

 
Кувшин холодной прозрачной воды
Бесконечностью капель на шею бусами,
Соболь бисером черноты,
Змей зелёных ядом, укусами
Всё смывается. В чистоту
Вновь влетает тело упрёком,
Вспоминая грусть на спирту
В буреломах синих пороков.